Александра Гейл - Журавль в ладонях

Разумеется, когда я рассказала друзьям о нашем с Ванькой разрыве, те посочувствовали, но не удивились. Еще бы, симпатичный, видный парень, не замеченный в серьезных отношениях, и девочка-простушка, которая решила подарить ему свою верность и преданность. Да меня за глаза называли камикадзе!

Уже вечером, не без помощи Лоны, я поняла: все подумали, будто это Ванька меня бросил, а не наоборот. Сразу стало так противно-противно, будто я та сама забитая зубрилка, влюбленная в самого красивого и популярного мальчика школы… Да-да, слишком много сериалов, но суть верна. И хуже всего то, что расскажи я правду о расставании, друзья бы решили, это не более чем попытка собрать по крупицам остатки собственного достоинства.

В общем, во вторник я собралась с силами и объявила о своей новообретенной свободе, а в пятницу вечером ее обмыла в одном из баров в компании Риты, Иришки, Егора и Лоны. На мне был старый свитер и ни следа косметики, в кошельке жалко болталась последняя пятитысячная купюра. Но стол украшали пять стопок и почти пустая бутылка коньяка Курвуазье. Я понимала, что друзья — такая штука, которой необходимо безжалостно поковыряться в ранах друг друга, и решила, что чем растягивать это «удовольствие» на месяцы, лучше напиться и отмучиться за несколько часов.

— А знаешь, одной быть здорово, — настаивала Иришка, противореча собственным словам недельной давности. — Отдохнешь, насладишься своей новой квартирой, свободными временем, а потом случится самое приятное: новый букетно-конфетный период.

Я улыбнулась, но подумала, что черта с два. Отношения с Ванькой подсказывали, что таких как я по ресторанам не водят. У бытия своей-в-доску девчонкой есть миллион плюсов, против одного огромного и жирного минуса: их не завоевывают.

— И все же задница была классная! — прервала мои мысли Рита.

— Прости? — переспросила я, подумав, что отвлеклась и потеряла нить разговора. Но ничего подобного!

— Я говорю, Саф, — отчеканила она, облокачиваясь на стол и откровенно наслаждаясь моим замешательством, — свобода или нет, но однажды ты сможешь рассказать детям от благопристойного мужчины с ранними залысинами о том, что имела честь подержаться за одну из самых аппетитных задниц в мире.

Из-за алкоголя мне показались ее слова безумно смешными. Я хохотала очень громко, но все же не так истерично, как Иришка. А вот лицо Егора стало красным- красным. Окончательно смутившись, он опрокинул в рот остатки коньяка и, пытаясь сохранить невозмутимый вид, отвернулся к сцене, где меланхоличный пианист уже полчаса усыплял своими этюдами толпу. Однако финт не удался, и нашим взорам предстало оттопыренное пылающее ухо. Успевшая захмелеть Лона закрыла ладошкой рот и глупо захихикала.

— Никаких детей, никаких мужчин, никаких задниц! — воспротивилась я. — Серьезно, ты строишь отношения, на что-то надеешься, переживаешь за человека, а он потом… сбегает. И ладно бы к какой-нибудь красавице-юристке — нет! В армию, Карл! — горестно запричитала я.

— Ты очень пьяная, — посочувствовала мне Иришка. — Но, знаешь, армия все-таки лучше. Если скачет с автоматом по барханам, значит не нагулялся. А если по бабам шляется — это на всю жизнь.

— В Астрахани нет барханов, — встрял на свою голову Егор.

— А тебя, молодой человек, никто не спрашивает. Ты — ик — в оппозиции, понял?

— напустилась Иришка на единственного, кто под руку подвернулся. — И вообще, что не так с тобой, если пятничным вечером ты сидишь в компании двух старых дев, новоиспеченной почти-разведенки и вечной невесты?

— Так… — вмешалась я. — Когда вы в последний раз поднимали эту тему, наутро проснулись вместе. И это было ужасно. На вас было тошно смотреть. А когда вы расплевались и устроили холодную войну, стало еще хуже. Поэтому угомонитесь. Вы уже один раз расстались, потому что не понимаете друг друга. И хватит этого.

Но так уж повелось, что за мной последнее слово не оставалось никогда. Махом допив коньяк в стопке, Ритка сощурилась и погрозила мне пальцем:

— Ха! Проецируешь!

Как сказала сестра, поминки отношений устраиваются всего однажды, без повторов на девять и сорок дней. И их нужно просто пережить.

С тех пор тема под названием «Иван Гордеев» в разговорах со мной была закрыта. Никому не нравится слушать о наших переживаниях, вот друзья и не провоцировали. Я влюбилась в потрясающего парня, он в меня — нет, все закончилось расставанием. Разумеется, мне было ужасно паршиво, но нужны ли были эти подробности окружающим? Нет. Я прекрасно понимала, что по-своему они правы, но равнодушие вызвало желание отдалиться. И пусть мы регулярно встречались за обедами, в свободное время я все чаще выбирала уединение.

Вот так, несмотря на попытки не скатиться в депрессию, я оказалась на самом ее дне. Беспощадные долги лишали меня всех материальных радостей жизни, а единственный человек, с которым хотелось общаться — моя сестра — активно строила собственную личную жизнь и готовилась к свадьбе. Разными, кстати, способами.

Все майские праздники сестра должна была провести с Романом и его родителями, которые, равно как и все люди их возраста, являлись горе-садоводами. Половину лета они корячились над грядками, чтобы в итоге привезти пять супернатуральных луковиц, три свеклы и один нездорового вида помидор. Как невеста Романа, Лона обязана была помогать, хотя ей стоило посочувствовать. Проживая в общежитии, мы разве что зеленый лук на подоконниках выращивали. И когда моей сестричке ставили задачу прополоть грядку, пульс Лонки учащался вдвое. Однажды она уже перепутала морковку с сорняком, еле пережила припадок будущей свекрови и теперь дико боялась повторить свою чудовищную ошибку.

В общем, вся эта преамбула к тому, что, проиграв битву сватьям и их полевым работам, на праздники я осталась одна. И если первое мая в компании попкорна и сериалов прошло вполне себе сносно, то второе — куда сложнее. А третьего я отбросила в сторону плед, натянула старые джинсы и отправилась на работу за документами. Ну что еще может быть нужно одинокой и успешной девушке двадцати пяти лет, как не удивить начальника? Ни за что бы не подумала, что такое решение станет началом целой череды сюрпризов.

Началось с того, что скучающий охранник очень обрадовался посетителю и взялся поболтать. Расспросил о делах, праздничном досуге и, наконец, бесконечной помолвке Лоны. Я честно ответила, что сестра уже купила платье и издеваться скоро будет не над кем, но, как обычно, ничего этим не добилась. Лона, Роман и их бесконечная помолвка были топ-темой для насмешек в «ГорЭншуранс» уже долгие месяцы. Народ просто перестал верить, что после полуторалетнего ожидания сестра все же появится на работе с кольцом на пальце. В общем, не отрегировав на мои уверения в том, что платье понарошку не покупают, охранник еще чуть-чуть позубоскалил, а затем, будто спохватившись, заявил, что более не задерживает, а то попадет еще. Я ничего не поняла, но предпочла сбежать, не уточняя, ибо не хотела продолжать глупый разговор.

Все прояснилось только когда я вошла в приемную. Поскольку в выходной день непрошенных визитеров не ожидали, начальник не стал закрывать дверь кабинета, и я без труда услышала разговор. А еще узнала оба мужских голоса.

— Насколько мне известно, дела у вас идут не слишком успешно, — услышала я привычно безапелляционного Гордеева.

— Правда? — раздался насмешливый ответ Новийского. — А я и не подозревал.

— Вы руководите проверяющими, — презрительно напомнил начальник.

— И вы меня вызвонили в выходной день за тем, чтобы отчитать?

Повисла продолжительная пауза, во время которой я старалась не дышать, дабы не выдать своего присутствия. Мне казалось, что грядет что-то важное, очень хотелось дослушать разговор. А обнаружь меня начальник, мигом дверь бы захлопнул.

Наконец, зашуршали бумаги.

— Нет. Я просил вас прийти, чтобы предложить место моего заместителя. Мне нужен достойный преемник, и я решил попытать счастье с вами. Соглашайтесь, я готов научить вас всему при условии, что затем вы выкупите у меня контрольный пакет акций и возглавите «ГорЭншуранс» после моего ухода.

После этого я зажала рот рукой и оперлась о столешницу. Новость стала для меня почти ударом. То, что сказал Гордеев, ставило крест на его отношениях с сыном навсегда. Ванька всегда терпеть не мог Новийского. Не потому ли, что отец обмолвился, что был бы счастлив видеть в роли своего ребенка кого-то вроде Сергея? Может, я все придумала, но Николай Давыдович иногда здорово перегибал. Он умел задеть словом даже посторонних. И если бы вдруг решил, что сравнение с Новийским способно простимулировать сына, вряд ли бы стал думать дважды.

— Вы же понимаете, что я откажусь, — мягко проговорил Сергей, запуская мое сердце снова. — При всех достоинствах «ГорЭншуранс», это негосударственная организация. Если я вложу в нее все силы, а, зная вас, уверен, что меньшего не потребуется, то потеряю шансы в политике. — Немного помолчав, Новийский хмыкнул и продолжил: — Знаете, в чем прелесть руководства над собаками- ищейками? Есть прекрасная возможность знакомиться с людьми. За нарушенные правила очень выгодно делать… одолжения. И просить взамен разные мелочи. Например, можно попросить пересмотреть мнение на допущеные мной в прошлом ошибки.

— Вы о Юлии? — поинтересовался Гордеев, а ответа дожидаться не стал. Он уже знал, на какие собирается жать кнопки. — Думаете, про нее забудут? Думаете, она оставит вас в покое?

— О ней можно не беспокоиться. Глупо биться, когда можно сыграть на сочувствии. Люди любят жалеть пострадавших. Особенно русские люди. Юлия — не проблема. Как только она попытается что-либо предпринять, я ответу взаимностью. Достаточно будет нескольких громких заявлений, чтобы она оказалась мстительной лгуньей. Конечно, при поддержке нужных людей. А именно над этим я сейчас и работаю.

— Тогда вам необходима снежно-белая репутация, которая исключает шашни с разного рода девицами в кабинете и не только.

Повисла непродолжительная пауза.

— Болтливая у вас помощница, — сухо сообщил Новийский.

— Нет. Была бы болтливая, если бы рассказывала о моих пассиях вам, а в противном случае — верная. Чувствуете разницу?

— Еще как, — скупо отозвался Сергей, и я очень удивилась такой формулировке.

Поняв, что разговор свернул на опасную дорожку, я перегнулась через стол, открыла ящик и как можно тише достала папки. Пока Новийский с Гордеевым обсуждали еще какие-то варианты, я собрала комплект необходимых документов. У>ке покидая приемную, услышала слова прощания и поспешила к лифтам. Думала, что запрыгну в кабину до того, как мое присутствие будет обнаружено, но лифт кто-то перехватил, и пока я дожидалась его возвращения с первого этажа, ко мне присоединился Новийский. Просто подошел и встал рядом. Не зная, что сказать, я косо взглянула на него, скупо поприветствовала и еще теснее прижала к груди папки.

Лифт звякнул, двери открылись, и Сергей жестом велел мне проходить вперед. Едва представив, что меня ждет с десяток этажей напряженного молчания, я сдалась первой.

— Я не хотела подслушивать, — сказала поспешно. — Это карма так работает. Вы пробуждаете во мне все худшее.

— Так это я виноват? — издевательски поинтересовался Новийский, нажимая кнопку закрытия дверей лифта.

— Нет, я правда не специально. Так получается. Это месть, наверное. Из-за того, что я видела вас в кабинете с блондинкой, вы мне очень не понравились. С тех пор я, вроде бы, изменила свое отношение, но Вселенная решила отомстить и сделать так, чтобы и я вам не нравилась.

— Так теперь виновата Вселенная? — Ни интонации, ни выражение лица собеседника не изменились. — Знаете, не думал, что у вас с моей бывшей женой найдется что-то общее, но талант обвинять все вокруг, лишь бы не себя — определенно.

Он сказал это настолько ровно, что я несколько раз моргнула, пытаясь понять, насколько серьезно заявление.

— Да вы издеваетесь! — вынесла вердикт.

— Чуть-чуть, — хмыкнул Новийский и, помолчав, добавил: — Вижу, вам нечем заняться.

— Ну, если это можно назвать словом «нечем»…

— Именно так это и называется, — перебил он меня. — Поверье, я знаю. Сам так давно занят «нечем», что сегодня решил изменить привычкам и посетить Эрмитаж. С детства живу в Петербурге, но ни одного раза не заходил в последние залы без спешки. Нужно же когда-то исправляться! Как считаете?

— О, — выдала я. — План неплох, но сегодня выходной день, и вы будете стоять в очереди до самого вечера.

— С этой маленькой проблемой я уже разобрался. Прежде чем идти сюда, заглянул на Дворцовую набережную и подкупил парочку ребят, чтобы подержали мне место.