– Больно? – спросил Андре, смачивая рану коньяком. Он делал это нежно, его глаза были такими внимательными, лицо взволнованным, а движения точными и профессиональными. Мне очень захотелось зарыться в его объятия и позволить себе не думать больше ни о чем.

– Все в порядке, – пробормотала я, пытаясь справиться с валящей с ног усталостью.

– Ничего не в порядке. Никто не может обижать тебя. Это неприемлемо, – слова Андре звучали сухо, но это только усиливало их смысл. По моему телу побежали мурашки, я посмотрела в его глаза и спросила четко:

– Никто, кроме тебя?

– Да! – с вызовом бросил он.

– Ты больше ничего ему не сделаешь. Пообещай мне.

– Он разбил тебе скулу, – прошептал Андре и поцеловал то место, где притаилась тупая боль – Твое прекрасное лицо. Ты – свободна, ты можешь делать все, что пожелаешь.

– Что, если я захочу уйти? – спросила я. Андре обхватил колени руками и посмотрел в окно, задумчивый, мрачный, красивый. Затем снова повернулся ко мне.

– Но я хочу, чтобы ты осталась.

– Почему? – вопрос прозвучал как обвинение. Этот вопрос жег меня изнутри, не давая покоя. – Когда я с тобой, это похоже на жертвоприношение. Я теряю себя, забываю обо всем, и каждый раз мне так трудно вспоминать все заново.

– Тебе не нужно ни о чем вспоминать. Почему тебе так сложно быть здесь и сейчас? Просто быть со мной.

– Посмотри, куда это меня привело! – Я обвела рукой комнату, смятый ковер, осколки стекла. Андре огляделся вокруг так, словно он в самом деле забыл, где мы находимся. Затем накрыл мои холодные пальцы своими ладонями, и я чувствовала их тепло. Мы сидели так, держась друг за друга, я дышала неровно, прерывисто, и шевелила губами, не зная, что сказать. Андре вдруг отпустил мои руки, и они безвольными плетями упали на колени. Затем он потянулся ко мне, встал на колени, приблизился и взял мое лицо в ладони. Он был так близко, что я чувствовала его дыхание кожей. Легкий аромат коньяка. Биение моего сердца. Сейчас он поцелует меня, и я ничего не могу с этим поделать. Я хочу этого, и я последую за ним, куда бы он меня ни позвал. Завтра я буду жалеть об этом, завтра может быть серым и унылым, и ничто уже не сравнится с этим моментом. Но «здесь и сейчас» опьяняло лучше самого дорогого коньяка, захватывало меня целиком, каждую мою клеточку.

– Останься со мной, – прошептал он, целуя мою нижнюю губу. – Отдай себя мне, я так хочу этого. Чтобы ты была моей, только моей. Твое гибкое тело, твое упрямство, твои губы… м-м-м… как вкусно, – он прикусил мне губу, совсем чуть-чуть, не больно, но чувствительно, и тут же впился в полную силу, захватив весь мой рот с жадной яростью голодного зверя. Я откинула голову назад и открылась его языку, позволив проникнуть глубоко внутрь и отдавая свои губы ему на растерзание. Легкие уколы его щетины заставляли меня вздрагивать, но я не отстранялась, желая куда больше того, что он делал, и ужасаясь собственным желаниям. Он еще едва прикасался ко мне, а я уже представляла нас обнаженными, видела нашу схватку, изнеможение и бесстыдство.

– Бери меня, я твоя, – прошептала я, желая, чтобы этот пожар внутри моего тела никогда не заканчивался. Андре отстранился, посмотрев на мое обезумевшее лицо, и его глаза хищно сверкнули.

– Надо убираться отсюда, – пробормотал он, помогая мне подняться. Ноги едва держали, я споткнулась и чуть не упала, но Андре поддержал меня, и мы оба рассмеялись, как два заговорщика. Держа меня за руку, он повел меня из библиотеки обратно в галерею, из которой мы через противоположный выход попали на залитый уходящим вечерним солнцем балкон.

– А как же мама? – вдруг вспомнила я. Она, наверное, с ума сходит. Хотя нет, не так. С ума сошла я.

– Ей вызовут машину, не волнуйся, – заверил меня Андре, спускаясь по увитой виноградом лестнице. Я сорвала ягоду и сунула ее себе в рот. Виноградина была большой, темно-фиолетовой и имела необычный сладкий вкус. Изабелла? Сквозь зелень листьев мне был виден весь сад за домом, с дорожками, цветами и гуляющими там людьми. Роскошный вид, от которого совсем не хочется отрываться. Как воришки, мы пробрались за кустами к выходу на улицу. Андре не отпускал меня, и, чтобы успевать за ним, мне пришлось сбросить свои ужасные туфли и нести их в руках. Выбравшись наружу через маленькую калитку, мы расхохотались, и Андре поцеловал меня, взяв лицо обеими ладонями. Он сиял так, словно к нему явился Дед Мороз и подарил долгожданную игрушку – прямо посреди лета. Андре поймал такси и долго объяснял водителю, куда нас следует отвезти, а водитель продолжал переспрашивать, повторяя одно и то же название, кажется, это был Форт Обервилье. Я удивилась.

– Мы едем не к тебе?

– Ко мне? Не сегодня. Доверься мне, – сказал он. – Я покажу тебе другой Париж. Ты удивишься.

– Думаешь, получится удивить меня еще больше? – ухмыльнулась я, но Андре только загадочно кивнул водителю. Тот покорно повез нас в указанное место, видимо, смущенный нашей русской речью, так контрастировавшей с обликом Андре. Я бросила босоножки на пол и подтянула ноги на сиденье. Ступни были в пыли и царапинах от мелкой гальки. Кто вообще придумал присыпать дорожки галькой? Что делать женщинам на шпильках в таком месте? Неудивительно, что Золушка потеряла во дворце свою туфельку. Бьюсь об заклад, что там тоже была эта чертова галька.

– Ты позволишь мне завязать тебе глаза? – спросил Андре, снимая с моей шеи шелковый платок. Он сказал это тихо, низким голосом, полным скрытого напряжения, и я тут же откликнулась на его призыв, мгновенно ощутив горячую волну между ног. Сжав бедра – жест, который мне не удалось скрыть от внимательных темных глаз моего любовника – я кивнула и невольно вдохнула полной грудью. Тогда он, нежно свернув платок в длинный жгут, аккуратно повязал его мне на глаза, лишив возможности смотреть. Но я чувствовала его рядом, его рука лежала чуть выше колена, поверх юбки, и он легонько сжал пальцы.

– Ты боишься, что я могу сбежать? Поэтому завязал мне глаза?

– Если жизнь чему и научила меня, так это тому, что ты можешь сбежать в любую минуту. Прямо сейчас я прикидываю, где бы мне раздобыть побольше веревок, чтобы связать тебя и заткнуть тебе рот. Я вижу тебя такой – без малейшего шанса на сопротивление. Полностью моей. Ты хочешь этого? Ты бы позволила мне?

– Я не знаю. Я вообще не уверена, что в состоянии запретить тебе хоть что-то, – пробормотала я, а в награду Андре вдруг просунул под юбку руку. Я знала, что краснею, и успокаивала себя только тем, что от водительского места мы отгорожены мутной пластиковой стенкой, сквозь которую почти ничего не видно.

– Ого, да ты обжигаешь, Даша. Ты горяча, как камни на пляжах в Ницце.

– Никогда не была там, – усмехнулась я.

– Я обязательно свожу тебя. Мы поедем на Лазурный берег, и я оттрахаю тебя прямо на пляже.

– Нас арестуют.

– Очень может быть. И напишут в газетах, – шептал он, а его пальцы настойчиво пробирались вверх по внутренней стороне моих сжатых бедер, хотя я сопротивлялась изо всех сил.

– Не такая уж ты и звезда, – фыркнула я, и тут же почувствовала пальцы Андре на своих губах. Они пахли мной, моим телом. Тонкий знакомый запах, слишком интимный, чтобы ощущать его вот так, в такси.

– Ты всегда находишь, что ответить, не так ли? – прошептал Андре мне на ухо. – Впрочем, я знаю, чем заткнуть твой ротик. Видишь ли, мы так много всего с тобой еще даже не пробовали. Но глаза я тебе завязал не из-за этого.

– Нет? – удивилась я, прислушиваясь к ощущениям, которые появлялись в теле в ответ на его слова – чарующую смесь скрытых сексуальных обещаний-угроз, обычных комментариев и интригующих загадок.

– Мы почти приехали, – сообщил Андре. Я сидела, прислушиваясь к гулу улиц. Где-то вдалеке визжала сирена, машины сигналили, и мы то разгонялись, то останавливались на светофорах. Сквозь чуть приоткрытое окно до меня доносились звуки – чья-то речь, смесь французского и еще какого-то языка. Арабский? Андре попросил шофера остановиться на углу, сердце застучало сильнее, и мне стало страшно, еще никогда я не чувствовала себя такой беззащитной, как в тот момент, когда выходила из такси на неизвестной улице, стоя посреди многоголосой толпы с повязкой на глазах. Теплый вечер сошел на Париж, и даже сквозь повязку я видела, что уже стемнело. Должно быть, мы оказались в достаточно отдаленном районе, так как ехали мы довольно долго, не меньше получаса.

– Уже можно снять повязку? – спросила я, и Андре взял меня за руку.

– Осторожнее. Нужно пройти еще немного. Поверь, это того стоит.

– Что – это? – переспросила я с раздражением, чувствуя себя совершенно нелепо. Но Андре, ничего не ответив, потянул меня за собой, и я покорно пошла за ним. Мы остановились буквально через пару минут, Андре взял меня за плечи, развернул и обнял сзади, прижав к себе.

– Теперь можешь, – сказал он, и я резко сдернула повязку.

Я изумленно огляделась, не веря своим глазам. Словно одолев время и пространство, Андре перенес меня в московский район, хорошо знакомый, совершенно наш – спальный район, такой, как мое Бибирево. Девяти- и двенадцатиэтажные дома, чуть облупившаяся краска, привычный хлам на балконах. Местами разбитый асфальт. Крики детей, играющих в футбол в дворовой коробке. Если пойти направо, наверняка выйдешь на Алтуфьевское шоссе. Я слышала его шум, чувствовала горячий жар застрявших у перекрестка машин.

– Как такое возможно? – ахнула я. – Мы что, в Москве?

– Можешь думать так, если желаешь, – рассмеялся Андре, притягивая меня еще ближе к себе, прижимая мои бедра к своим так, что я чувствовала его отвердевший член сквозь тонкую ткань. – Ну что, сюрприз удался?

– Я не люблю сюрпризы, – пробормотала я уже второй раз за сегодняшний день, но на этот раз я улыбнулась. – Да, Андре. Это потрясающе.

– Я приезжаю сюда иногда, когда мне хочется вспомнить Москву. Удивительно похоже, правда?

– Ты же жил в Москве, да?

– Несколько лет, – кивнул Андре. – Только там меня звали по-другому.

– Андрей, – улыбнулась я.

– Да, Андрей, – кивнул он и поцеловал меня в шею. – Идем, Даша.

– Куда? – спросила я, но Андре посмотрел на меня, насмешливо приподняв бровь, и помотал головой. Нет, он ничего не скажет, зная, что ожидание только добавит волнения. Волнение – это то, что ему нужно. Как фокусник, чтобы поразить зрителя, он собирался поднять меня над землей, но для этого нужно было, чтобы я отдалась иллюзии, полностью поверив в нее.


Мы пересекли улицу, и сходство с московским районом постепенно начало исчезать. Темные лица, яркие белки глаз, незнакомая речь, реклама на французском и граффити, содержащее арабскую вязь, – все это возвращало меня в Париж. Мы зашли в местный магазин, купили бутылку вина, свежеиспеченный хлеб и еще набрали разных сладостей типа рахат-лукума. Андре, смеясь, заставил меня перепробовать всевозможные сорта этих местных сладостей, и они оказались действительно вкусными. Это было странно и непривычно – находиться среди людей, разговаривающих преимущественно на арабском, но Андре держался с ними уверенно и беспечно, и они отвечали ему тем же.

– Тут не опасно? – спросила я, когда Андре уверенно подошел к дому с неоновой вывеской, предлагавшей в аренду гостиничные номера.

– Не опаснее, чем в других местах, – пожал плечами Андре.

* * *

Около гостиницы, располагавшейся в высоком, этажей в двадцать, здании, нас проводил взглядом какой-то старик. Оглядев мои босые ноги, он удивленно покачал головой.

Через секунду мы скрылись в подъезде. Андре оплатил номер на десятом этаже, бросив на обшарпанный стол консьержа несколько купюр, и нажал кнопку лифта. Документы не понадобились, спросили только имена. Андре назвался месье Немуа, а меня записали в книге как мадам Немуа, и на этом с формальностями было покончено. Я могла поклясться, Андре бывал тут раньше. Он слишком хорошо ориентировался в переплетении коридоров и дверей, быстро нашел наш номер и открыл дверь. Скромно обставленная, но довольно чистая квартирка была меблирована и имела все, что нужно для длительного проживания не слишком обеспеченных людей, скорее всего, студентов или приезжих, проводящих дома короткие ночные часы. Андре церемонно завел меня внутрь и захлопнул дверь.

– Добро пожаловать, мадам Немуа, – улыбнулся он, разглядывая меня с интересом практика, планирующего очередной эксперимент.

А у вас весьма своеобразный вкус, мсье Немуа – усмехнулась я, медленно пройдясь по квартире. На обоих окнах этой студии не имелось никаких занавесок, и вид на сияющий разноцветными огнями город завораживал. Я поняла, почему Андре специально попросил номер на высоком этаже.

– У меня отличный вкус, – возразил он и схватил меня за руку. Я напряглась и повернулась к нему. – Ты обещала делать все, что я захочу, помнишь? – он смотрел с жадным ожиданием, и я кивнула. Андре тут же потянул мою блузу вверх, стащив ее с меня через голову. Я стояла, не шевелясь, лишь думая, что здесь и сейчас я принадлежу ему одному, и эта мысль наполняла меня восторгом. Я – его. Он будет делать со мной все, что пожелает. Он владеет мной, моим телом и моими мыслями. Здесь и сейчас он просит меня расстегнуть лифчик, и я снимаю его и отбрасываю в сторону, бесполезный кусок ткани.