– А потому, что в бумажной книге живет его величество художественный дух! Ведь это именно то, что мы подсознательно хотим получить от книги, беря ее в руки! Да, бумажная книга – это дом духа.

– Хм… А гаджет не дом?

– Нет, не дом. Это общежитие для информации. В гаджете любая книга становится информацией для развлечения, только и всего. Нет, в гаджете дух не живет… Не найдете вы там вкусной энергии междустрочия и голоса книги не услышите, как ни старайтесь.

– Да с чего такие умозаключения, Люба?!

– Из моего личного опыта. Я знаю, что говорю, поверьте. Я пробовала читать с планшета тот же самый текст, что и в бумажной книге… Да, в бытовом плане это удобно. Но кроме удобства, больше и нет ничего. Ну если только время убить… Но зачем его убивать так бездарно?

– Хм… Значит, если на вас из гаджета не снизошел дух, значит, его там и нет? Не слишком ли смелое заявление, а?

– Отнюдь. Бумажные книжные строчки несут в себе… Как бы это сказать… Установку на существенность, что ли… Печать духа в буквальном смысле. А что такое эти же самые строчки на экране гаджета? Обман, мираж, пустота… Глаз видит, мозг отражает, а душа остается глухой, не слышит его величества голоса.

– Чьего голоса?

– Голоса духа! Я ж вам объясняю… Я знаю, что говорю. Потому что это всего лишь игрушка дьявола. Даже не игрушка, а цель – лишить вас возможности слышать голос.

– О как, час от часу не легче… – откинулась Юля на спинку стула, с удивлением разглядывая странную собеседницу. – Ничего себе, пригвоздили! Не зря говорят – в тихом омуте черти водятся. Не ожидала от вас такой суровой анафемы!

– Нет, ну это же очевидно. Чему тут удивляться?.. Все ваши технологии – не что иное, как дьявольский хитрый соблазн. Да, технологии широко и заманчиво открывают пространство, казалось бы, летай, не хочу! Да не тут-то было. Открывать-то они открывают, но взамен забирают самое дорогое, что у человека есть!

– И что же? Неужели ее величество душеньку?

– А вы не смейтесь, Юля, не смейтесь. Это же, по сути, законы физики в чистом виде – ничего нигде не прибавляется, если в другом месте не убавляется. И душеньки соблазненные рассеиваются пылью по сети, оседают мириадами микроскопических частиц… А потом, когда пыльца накопится, приходит хозяин с метелочкой. Тот, о котором я говорила.

– То есть… Лукавый, что ли?

– Ну да. Он потому и лукавый, что умеет перестраиваться на новые методы. Как говорится, согласно новым технологиям… В борьбе за человеческие душеньки все средства хороши! И дело даже не в расширении пространства как таковом, а в его дьявольской доступности, в соблазне к халяве! А что? Не надо лишний раз ворошить свои духовные ресурсы, напрягаться на поиски пищи для ума… Вот она, пища, только кнопочку пальчиком нажми. Не та, что тебе истинно надобна и которую ты добыл, пройдя через тернии, а та, которую для тебя кто-то придумал. Готовая пища-фастфуд.

– И что же вы предлагаете? Всем дружно испугаться и не пользоваться новыми технологиями?

– Да я ничего не предлагаю – кому и что я могу предложить? Так, мысли свои озвучиваю… Каждый сам для себя выбирает, соблазняться ему или нет. Или вообще не задумываться над выбором, или счастливо отдаться соблазну. Да вы посмотрите, посмотрите на нынешних детей! Для них этот соблазн вообще стал правилом и мерилом успешности! У кого гаджет дороже, тот себя и ценит выше! А если глянуть, что у этой высокой самооценки за душой? А нет ничего. Тестовые знания по принципу «авось попаду» да банальная кроссвордная эрудиция, и то в лучшем случае.

– Ну, может, здесь вы и правы.

– Знаете, меня недавно позабавило, как нынешние чиновники в телекамеру возмущаются – отчего это, мол, так плохо экзамен по русскому языку нынче сдали? Наверное, во всем учителя виноваты. Как будто они не понимают, какая это беда! Что дети книжек совсем не читают! Весь русский язык – на уровне безграмотных телефонных сообщений. А еще хотят экзаменационные сочинения в школы вернуть. То-то лукавый повеселится по их результатам, помашет метелочкой!

– Ну вы уж совсем ужасную картину нарисовали, Люба. А главное, красноречиво так… Я даже заслушалась.

– Да разве в моем красноречии дело? Я понимаю, что вы сейчас обо мне думаете – несет, мол, ахинею всякую! Но если честно, если по большому счету, разве я не права?

– Нет, не правы. Просто вы в своей библиотеке от поезда отстали, Люба, вот вам и обидно. Я считаю, что жизнь идет вперед, и в любом случае это движение не остановишь. Тем более чтение бумажных книг уж точно никого не спасет.

– А я считаю – спасет! Ведь можно же придумать что-то! Ну хотя бы объявить войну гаджетам, а на чтение книг моду ввести! Именно бумажных книг, чтобы дьяволу лишний раз не потакать!

– Какую войну, о чем вы? Нет, война не прокатит. Это нынче вопрос принципа, понимаете? Удобство определяет качество жизни. Иному и не надо столько гаджетов, а он их покупает, меняет взахлеб, жаждет до дрожи в коленках, до одури, чтобы не прослыть отстающим! Тут уже другие законы, что вы…

– Нет, Юля, никакое удобство, как вы говорите, качества жизни не определяет, это самая большая ошибка, которую сейчас многие совершают. Качество жизни состоит в качестве духа, в том, что в голове, в душе и в сердце, а не в том, обыкновенное у тебя в руках техническое удобство или улучшенное. Все нынешние акценты на улучшении технического удобства – опять же от лукавого.

– Все это слова, Люба, слова.

– Да, я понимаю. Но все равно – надо же как-то противостоять!

– И как же?

– Ну хотя бы личным примером!

– Примером? Какая же вы все-таки наивная женщина, меня даже оторопь берет… Примером, ага. Пионер – всем ребятам пример. Нет, а что бы вы предложили? Если конкретно? Неужели вы чиновников и министров с депутатами обяжете в библиотеки записываться?

– А что, хорошая мысль.

– Ага! Все верно! Туда их, туда! И пока всю классику вкупе с нашими советскими и постсоветскими авторами не перечитают, к власти не допускать! Представляете себе картинку, а? Включаете вы однажды телевизор, а там какой-нибудь депутат Василий Пупкин с криминальным прошлым так и сыплет цитатами из прочитанного, так и сыплет… А вы сидите перед телевизором на диванчике и пальцем ему грозите – вот тут ты напутал, Вася, это не Достоевский сказал, а Сергей Довлатов… Плохо, Вася, плохо. Выкладывай на стол мандат, читай еще!

– Ой, Юлечка, не смешите меня! Надо же, до чего мы с вами договорились. Вася Пупкин! Цитатами! Ой, не могу, я сейчас рыбой подавлюсь…

– Ладно, не буду. Но мысль про обязаловку и библиотеку правда хороша, согласитесь! Кстати, были бы вам в этом случае и почет и слава, и зарплата соответственная. И возможность в бар ходить.

– Да что вам дался этот бар, не понимаю? Подумаешь, мерило успешности! Я, например, совсем не горю ни желанием, ни любопытством, мне и без бара хорошо живется. И не в том даже дело, что я библиотекарь и заплата у меня скромная…

– А в чем же тогда?

– Да вы посмотрите, посмотрите на меня внимательнее – где я и где бар! Явная же несовместимость! Но если уж так случится, если небо на землю вдруг упадет и появится у меня такая потребность… Тогда я просто открою книгу и почитаю об этом, и представьте себе, мне хватит! У Хемингуэя, например, почитаю или у Хейли!

– Да верю я, верю. И про Хемингуэя верю, и про Хейли. Но здешний бар, я думаю, на такое не потянет. Так что давайте, доедайте своего окуня и пойдемте знакомиться с обратной стороной прочитанного. Мы еще покажем этим вашим… Хемингуэям и Хейли, что такое бар в пансионате «Рассвет»! Кстати, название могли бы и сменить… Совковое какое-то… Идемте, Люба!

Юля и сама не могла понять, отчего привязалась к несчастной библиотекарше с этим баром. Да еще и спорить на сомнительные темы взялась. Но сидела, ворошилась в ней странная вредность, колючая и задорная, подоплеку которой она и сама не могла бы определить. Наверное, она больше сыну предназначалась, было внутри ощущение, что он ее каким-то хитрым способом облапошил. Но вот же, досталась эта вредность не сыну, а бедной Любе… Хотя – чего такого-то? Наоборот, пусть еще и спасибо скажет. Будет потом в своей библиотеке рассказывать, что в отпуске из бара не вылезала. А как она искренне в спор ввязалась, как правоту свою горячо доказывала – это ж вообще отдельная песня! Гаджеты, говорит, от лукавого! Смешно! И сама она ужасно смешная.

Бар оказался как бар, вполне заурядная забегаловка, но и не без покушений на самобытность. В том смысле, что самобытность выражалась во всякого рода украшательствах на осеннюю тематику – в гирляндах из желто-багряных веток, развешанных по стенам, и в таких же букетиках, расставленных по столам. Листья в гирляндах и букетиках давно вымерли, скукожились в жалких спиралях, на корню опошляя тематическую «самобытность». И даже престарелая барменша была в «тематике», то есть в напяленном на голову веночке из желтых листьев и рябиновых гроздьев. Не барменша, а красота неописуемая. Нет, если бы молодая была, куда ни шло… А так – просто издевательство над бедной женщиной.

Впрочем, пусть будет «тематика», так смешнее. Надо им подсказать, чтобы еще пару коряг замшелых из леса приволокли и на барную стойку взгромоздили. То есть наддали бы еще самобытности, гулять так гулять! Тем более Любе здешняя атмосфера, похоже, вполне по вкусу пришлась.

– Ой, как здесь необычно. Темно, музыка. И эта женщина в луче света – как валькирия… А что здесь делают, Юля?

– Как – что? Пьют. Подходят к этой самой валькирии, она всем наливает.

– Да, это я понимаю… То есть просто пьют, и все?

– Ну почему же? Выпьют и музыку слушают. Потом еще выпьют. Еще музыку послушают. Еще… А впрочем, что я вам рассказываю? Давайте-ка мы с вами приступим к разврату… Что будем пить? Коктейль? Вино, шампанское? Виски, текилу, коньяк?

– Ой…

– Я угощаю, Люба!

– Ой…

– Расшифруйте мне свое «ой», пожалуйста. Я не понимаю, что за ним кроется.

– Да, да… Тогда мне вино, пожалуйста. Если можно, красное сухое. Чтобы совсем-совсем кисленькое такое, знаете?

– Что ж, можно и кисленькое. А я хочу «Маргариту».

– А кто это – Маргарита? Ой, извините, я не то ляпнула, да? Не смейтесь надо мной, Юля!

– Да я не смеюсь… Просто здесь, кроме пьянства, больше ничего предложить не могут. Стало быть, «Маргарита» – это тоже всего лишь выпивка. Очень вкусная, между прочим. Хотите попробовать? Ну же, Люба, решайтесь! Все надо хоть раз в жизни попробовать!

– Вы так считаете? Что ж… А сидеть надо вот здесь, да? На таких высоких смешных табуреточках? Но это же ужасно неудобно, мне и не взобраться.

– Ладно, не будем на табуреточках. Идите за столик, видите, там, в углу, на двоих? Я сейчас все принесу.

Через пять минут Юля с удовольствием наблюдала за процессом совращения библиотекарши. Та, кстати, отнеслась к процессу очень ответственно. Подняла бокал за тонкую ножку, понюхала содержимое, потом отвела его в сторону – полюбовалась цветом напитка и чуть сощурилась, разглядывая кубики льда на дне. И выражение лица у нее было очень забавное – по-детски любознательное. Наконец, решилась попробовать, отпила глоток…

– Ой, вкусно! – вытаращила она на Юлю глаза. – Только… Почему тут соль? Плохо бокальчик помыли, да?

– Нет, это так положено, чтобы с солью.

– А почему?

– Потому что в составе коктейля – текила. Ну, это водка такая, из кактусов…

– Из кактусов?! Что вы говорите?! Из настоящих кактусов, которые с иголками?!

– Господи, Люба… Если кто со стороны нас послушает – просто диалог Робинзона и Пятницы…

– Но у Даниеля Дефо они коктейли не пили, я точно помню! А правда, вкус какой интересный… Сладковатый и соленый одновременно…

– Это апельсиновый ликер такой вкус дает.

– Да-а-а? Ой, а я уже все выпила… Как же так получилось, а? Сама не заметила.

– Это «Маргарита», Люба! Такая вот коварная штука! Ничего, я сейчас еще принесу!

– Не надо…

– Надо, Люба, надо! Зачем тогда мы сюда пришли?

Тем временем публика в баре начала прибывать. У стойки красиво устроились на «табуреточках» две молодые женщины, лениво потягивали минеральную воду из бокалов. Курили. По всей видимости, им было скучно. Но вдруг спины их напряглись, как у борзых перед главным прыжком, скука на лицах плавно переплыла в состояние ленивой вальяжности. Юля оглянулась на входную дверь – ага, понятно. Двое дядек выраженной восточной наружности, глубоко немолодых, с брюшками, но в очень дорогих костюмах, стояли, оглядывая пространство бара. Скользнули взглядом и по их с Любой лицам… Но только скользнули, не остановились ни на секунду. В глубине бара сидела еще парочка – мужчина и женщина. За соседним столиком устроились с чашками чая две тетки совсем уж глубокого пенсионного возраста. Да, не повезло дядькам… И почему-то в сторону молодых женщин у барной стойки они не очень стремятся взглядами. Наверное, потому, что других вариантов для взглядов нет. А им варианты нужны. Для чего, спрашивается? Логика где? Девчонки стараются, спины напрягают, лица выпячивают ленивостью – такой шарман! Одна вон уже ноги на табуреточке перекинула одну на другую, как Шерон Стоун, и лицу вальяжности поддала, то есть нижнюю губу оттопырила – дальше некуда. Какого еще рожна, дядьки?..