Френки Роуз - Зима

— Горошка? — Я переключаю передачу.

— Попробуй отрицать. Когда ты последний раз занимался сексом?

Я усмехаюсь. Самое смешное в том, что он прав. Я давно не занимался сексом. Очень давно. Два года, если быть точным. Нам с Кейси было хорошо, когда мы были детьми, и ничего не имело значения. Мы спали друг с другом всего пару недель в наших отношениях, а затем трахали мозг друг другу в течение многих лет. Секс, казалось, не имел особого значения, пока однажды утром, после того, как мы только что переехали в город вместе, Кейси не села на меня верхом. И тогда я посмотрел на нее, на самом деле посмотрел, и вдруг меня озарило. Я понял, что не люблю ее.

Мы прекратили заниматься сексом в тот день. Ей потребовалось целых двенадцать месяцев, прежде чем она ушла. Может быть, я должен был порвать с ней, не дожидаясь этого. Но я просто хотел... Дать нам больше времени. Может быть, я бы снова влюбился в нее. Может быть, она снова стала бы что-то значить. Это было чертовски глупо. Пустая трата времени. Я слишком поздно понял, что никогда не любил ее. Она была просто горячей девчонкой, а я был просто эгоистичным подростком.

Моя улыбка притупляется, когда мы продолжаем объезд.

— Мы не можем заехать к девушке, которая мне нравится, Тамлински. Девушка, которую я люблю, живет на другом участке. А я уважаю личные границы.

Личные границы — не единственная моя проблема. Есть другие границы, с которыми надо считаться.

Дежурство заканчивается. Наконец-то. Я не иду к Коулу. Слишком устал и слишком зол, чтобы поговорить о контракте спокойно. Ему придется подождать. Я истощен.

Открываю дверь, снимаю футболку и, разбрасывая одежду, направляюсь прямиком к холодильнику за пивом. Я не сразу вижу ее тень. Все, что я вижу, — это преступник, и все, о чем я думаю, — это пушка. Бросаюсь вперед, готовясь опрокинуть ублюдка на пол, когда слышу ее голос:

— Господи, Лукас. Остановись! Это я. Это я!

Мои руки сжимаются в кулаки. Нужно было десять раз подумать, прежде чем вспоминать о ней. В конце концов, это происходит с поразительной частотой. Стоит только помянуть черта лысого — и вот он.

— Твою мать, Кейси. Что, черт возьми, ты делаешь в моей квартире?

Она надувает губки, зная, как это сводит меня с ума. Раньше я не знал или не осознавал, насколько манипулирующей сукой она была.

— О, малыш. В твоей квартире? — Кейси подходит ко мне, цокая каблуками, и прикладывает ладонь к груди, опираясь на нее, — так близко, что я чувствую запах духов, которые она всегда использовала еще в школе, потому что знала, что я люблю их. — Не так давно это была наша квартира, помнишь? Наша гостиная. Наша кухня. Наша спальня. — Она поднимает бровь, глядя мне в глаза. — Наша спальня?

Предательство плоти

Темнота почти идеальна, она обостряет восприятие всех чувств. Обоняние, слух, вкус — все усилено. И чувствительность кожи, конечно. Каждый квадратный миллиметр меня светится, как рождественская елка. Мое дыхание смешивается с другим дыханием — того, кто разделяет со мной постель. Совершенная гармония вдохов и выдохов объединяется с восхитительными прикосновениями кожи к коже, наши тела переплетаются друг с другом.

Я не думаю о том, с кем я, где я. Все, что имеет значение — его руки на моих руках, его рот на моем, растущее желание, которое бушует между нами.

— Эвери. — Голос знаком, я знаю его, знала всю жизнь. Но никогда прежде не слышала в таком контексте. Никогда не слышала, чтобы он выдыхал мое имя, словно призыв о помощи, словно я — единственный человек, который может его спасти.

— Люк, о, боже мой… — ни одной связной мысли. Есть что-то странное в этой ситуации, но я слишком запуталась в нем, запуталась в простынях, в том, как мое сердце трепещет в груди, чтобы разбираться с этим. Я не хочу разбираться

— Ты мне нужен. Ты невыносимо нужен мне. — Сильные, умелые руки бродят по моему телу, накрывая грудь, и оставляют огненный след внизу живота, отдающийся между ног. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне там. Я чертовски сильно хочу, чтобы он прикоснулся ко мне там. Вжимаюсь в него всем телом, не стесняясь своего желания.

— Эвери, чего ты хочешь? Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя?

Я хочу все. Хочу, чтобы он поглотил меня, владел мной, зажег меня.

— Прикоснись ко мне, — шепчу я. — Заставь меня кончить. Заставь меня кончить своими пальцами.

В меня будто кто-то вселился. Я бы никогда не стала произносить эти слова, потому что не знала, как попросить то, чего хочу. Но сейчас я с удовольствием направляю его руки, рот, все его тело именно туда, куда мне нужно. Сильные руки оборачиваются вокруг меня, поднимая с кровати. Моя голая кожа, словно шелк, скользит по коже Люка. Чувствую, как скала прижимается ко мне между ног: его эрекция настойчиво упирается в мою киску. Слегка опускаюсь, наслаждаясь тем, как его тело напрягается при контакте. Люк хочет меня, я это чувствую. Он нежно толкает меня так, что я сажусь на него, раскачиваясь. Его руки находят мои бедра. Его правая рука задевает мою кожу, посылая дрожь удовольствия, взрыв в моих нервных окончаниях. А потом его пальцы... Двигаются вниз, выискивая мое потаенное местечко. Поиск не занимает много времени.

— Медленно, — бормочу я и распадаюсь под его рукой, чувствуя освобождение, целостность и невероятную силу. Бедра Люка сжимаются подо мной, оказывая удивительно приятное давление на мой клитор, в то время как пальцы выводят круги на моих возбужденных нервных окончаниях, которые, кажется, контролируют мозг.

— Тебе хорошо, красавица?

— Очень хорошо. Так хорошо, — тяжело дышу я.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя?

Я действительно хочу, чтобы Люк трахнул меня. Но мне нужно, чтобы сначала он кое-что пообещал.

— При одном условии.

— Все, что угодно. Все, что ты хочешь.

Я беру Люка за руку, направляя пальцы, которые двигаются на мне. Слышу его резкий вдох и стон удовольствия.

— Я хочу, чтобы ты поклялся, что будешь трахать меня так сильно, как только можешь. Я хочу, чтобы ты пообещал не останавливаться, пока мы оба не кончим, пока ты не заставишь меня кричать твое имя. Ты сможешь это сделать?

Смех Люка звучит напряженно, с трудом. И немного удивленно.

— Могу. Я могу сделать это, без проблем.

— Тогда сделай. Заставь меня кричать. — Я впиваюсь ногтями в его грудь, и он стонет, шипя в сочетании боли и удовольствия. Следующее, что чувствую — это как Люк переворачивает меня, удерживая руки на бедрах, и снова усаживает вниз. Чувствовать его внутри себя неописуемо: он растягивает меня, проникая глубоко внутрь, и вдруг больше нет темноты. Надо мной загорается фейерверк, словно обухом бьет по голове, и Люк держит слово. Он трахает меня все сильнее. Трахает до тех пор, пока я не выкрикиваю его имя:

— Люк!

Я сижу, выпрямившись в постели, сердце бешено колотится.

Что за хрень? Нет, черт возьми, что за хрень только что происходила?

Какого черта мне снится?

Ответ на этот вопрос рикошетом бьет по голове, как в проклятом пинболе. Дыхание слишком затруднено: я сжимаю бедра, борясь с ощущением, что была на грани чего-то невероятного всего две секунды назад.

Ни. Единого. Гребаного. Шанса.

Нет ни единого шанса, что мне такое снилось. Не с Люком Ридом. Я просто не могу позволить этому случиться.

Опускаю голову, успокаивая дыхание. Мое одеяло спутано, полностью обернуто вокруг меня, пропитано потом. Отлично!

Я сбрасываю его, вылезая из постели, и провожу руками по лицу, стараясь избавиться от ощущения, что секунду назад у меня был лучший в жизни секс.

С парнем, о котором я не должна даже думать.

Сюрприз

— Так что, вы даже не поцеловались вчера вечером?

— Нет. — Ну, Ноа действительно меня не целовал. А эротические сны не считаются. Я ем морковку, стараясь хрустеть погромче, потому что знаю, насколько Морган раздражает, когда я делаю это во время разговора по телефону. — Ноа сказал что-то о желании иметь возможность сделать это несколько раз.

— Ты знаешь, что это означает? — Морган кажется немного напряженной. Она лечится от похмелья после веселого вечера с родителями. Очевидно, единственный способ справиться с этим — получить доступ к дорогой текиле.

— Нет, что это означает?

— Это означает, что он игрок. Для него в порядке вещей целоваться с девушкой всего один раз, если ты улавливаешь мой намек.

— Может быть, — признаю я.

— И тебя это устраивает?

Я думаю о том, насколько все сложно прямо сейчас; мне действительно нужно что-то серьезное с парнем? Ответ однозначный: НЕТ, я определенно не готова думать об эмоциях, чувствах и подобной фигне. Это может заставить меня анализировать побег, который мое подсознание совершило в Порнолэнд вчера ночью.

— Да, думаю, меня это устраивает. Я имею в виду, Ноа студент по обмену, черт побери. Однажды он вернется в Ирландию. К тому же мне ничего не нужно ему объяснять о прошлой жизни, если у нас просто легкая интрижка.

Морган вздыхает на том конце провода.

— Прости? Кажется, я услышала «легкая интрижка»? Похоже, алкоголь, который я вчера выпила, повлиял на мои уши.

Морган Кэплер — королева преувеличений. Я засовываю остальную часть морковки в рот и намеренно громко чавкаю.

— Я не так уж консервативна, Морган. По крайней мере, не думаю, что это так.

— Поверь мне, так и есть.

— Я возмущена.

— Я возмущена, что меня обвиняют во многих вещах, но, к сожалению, моя дорогая, это не делает их ложью.

— Ладно, хорошо, может быть, я больше не хочу быть консервативной. Может быть, я просто хочу отвлечься.

Вот что Ноа сделал прошлой ночью — он заставил меня забыться в течение пяти минут. Я чувствовала себя действительно хорошо… Пока мы не попали в «У О’Фланагана», конечно. Я скрыла эту часть ночи в своем рассказе. Нет желания объяснять про Люка и его невероятный голос или про тот факт, что он пел Blackbird. Морган разобьет все мои доводы и еще больше запутает. А сейчас иметь хоть какую-то ясность было бы здорово, учитывая, как все сложно.

— Я рада за тебя, Эвери. Тебе полезно немного развлечься. И я уверена, невероятный ирландский мальчик знает, по крайней мере, сотню разных способов, которыми можно тебя развлечь.

Я громко вздыхаю. Есть шанс, что она права. Конечно, есть также шанс, что я держусь за Ноа, потому что с кое-кем другим все слишком, слишком сложно.

— Когда ты вернешься в кампус?

— Поздно вечером. Ты хочешь выпить чашечку кофе завтра в обед?

— Конечно.

Вешаю трубку, чувствуя приближение головной боли, давящей на виски. Я сделала все возможное, чтобы казаться заинтересованной в Ноа по телефону, но будет немного сложнее убедить саму себя. Может быть, сейчас самое время выбросить Лукаса Рида из головы раз и навсегда. Если честно, он не выходил у меня из головы с той ночи в доме братства Тейта ни во время бодрствования, ни во сне. Я не должна давать себе волю. Я просто должна остановиться. Разрешить ему занять место в моем мозге — это, несомненно, очередная дорога, ведущая к боли и страданию. Для начала, Люк знает все отвратительные подробности моего прошлого. Он нашел моего отца, черт возьми. Мы виделись, когда я была ребенком, чтобы Люк мог убедиться в том, что я в порядке. В общем, теперь он может покончить с этим делом. Несомненно, для него я по-прежнему ребенок, сопливая малышка, которая топала ногами, кричала и разбила окно в гостиной, когда узнала, что ее отец мертв. По этим причинам Люк никогда не будете чувствовать ко мне что-нибудь кроме жалости и, возможно, желания защитить из чувства долга.

Есть и другие причины. Обычные. Люк старше, живет в городе сам по себе в течение многих лет, а я только поступила в колледж. Я знаю, что он невероятно хорошо выглядит, даже если делаю вид, что это не влияет на меня, хотя еще как влияет, и это означает, что у него может быть любая девушка, стоит только захотеть. Вдобавок к тому, мне отчаянно не хочется ничего к нему чувствовать, потому что каждый раз, когда смотрю на него, вижу его лицо в тот день, когда он пришел к двери нашего дома. Замечаю ужас от того, что он увидел, чувствую вину из-за того, что он должен был сказать нам. Я вижу Брейквотер и все то, что хочу оставить позади. Мне нужно вычеркнуть этого человека из своей жизни навсегда.