Кэтлин Вудивисс
ЗИМНЯЯ РОЗА

Дева на холме вдали от глаз людских

Тосковала, словно в том могла найти утеху.

Видела она в мечтах своих

Рыцаря в серебряных доспехах.

Но надежда чахла под холодным ветром —

Слишком долго нет возлюбленного рядом.

Может быть, уж нет его на свете,

Может, он любви нарушил клятву.

Эта мысль вошла ей в сердце льдинкой.

И в бессилье опустилась дева за скалою.

И у ног своих, где падали слезинки,

 Увидала целомудрие живое:

Роза среди белого безмолвья,

Словно капля крови на снегу,

Распустилась, будто девы горе,

На пронзительном, безжалостном ветру.

Он вернется, рыцарь ненаглядный!

Кончится постылая разлука.

Истинное чувство не иссякнет.

Роза на снегу тому порукой.

Глава первая

23 октября 1792 года

Северная Англия


«Замужество!»

Эриенн Флеминг отошла от камина и со стуком поставила кочергу в стойку, давая выход нарастающему, несмотря на еще ранний час, раздражению. За окном порывистый ветер весело хлестал по свинцовому подоконнику крупными разлетавшимися брызгами каплями дождя и колючими ледяными иголками, насмехаясь своей беззаботной непринужденностью над оковами, которые она ощущала в своей душе. Беспорядочная круговерть черных туч, почти цеплявшихся за черепичную крышу дома мэра, отражала чувства этой элегантной темноволосой молодой женщины. Она смотрела на пламя камина, а в глазах ее, как бы сами собой, загорались сиреневые огоньки.

«Замужество!»

Это слово снова вспыхивало в ее голове. Когда-то символ девических грез, с недавних пор оно стало синонимом глупости. Нет, она не была против брака как такового. Под тщательным руководством своей матери она готовила себя стать подходящей женой все равно для какого мужчины. Вот только ее отец, тот самый мэр городка Мобри, был полон решимости пристроить ее к любому туго набитому кошельку. Его не волновало, каких карикатурно глупых, оплывших жиром или худых, как скелет, женихов приводило это его стремление к ее двери. Все другие положительные качества, включая воспитанность, казалось, были для него не важными и даже не заслуживающими внимания. Если мужчина был богат и хотел жениться, то он становился подходящим претендентом на руку дочери. Жалкой компанией оказались эти женихи, но все же — тонкие дуги бровей Эриенн сомкнулись в сомнении, — возможно, это было лучшее, чего мог добиться ее отец без приманки в виде весомого приданого.

«Замужество! Брр!»

Эриенн пробормотала это слово с удвоенным отвращением. Она быстро расставалась с розовыми грезами юности и начинала смотреть на супружество как на нечто не слишком уж приятное. Конечно, для молодых дам презрение к подобранным суженым вовсе не было редкостью, однако после смотрин, которым ее подвергли, Эриенн, знавшая характер своего отца, питала мало надежд на то, что в будущем его выбор изменится в лучшую сторону.

Эриенн беспокойно подошла к окну и задумчиво посмотрела через ромбовидное стекло на извилистую, мощенную булыжником, бежавшую через городок дорогу. Деревья, окружавшие дом, едва проступали из-за дождевых потоков неясными, похожими на скелеты силуэтами. Ее взгляд скользнул по пустынной улице. При мысли, что едва лишь час отделяет ее от встречи с нежеланным вздыхателем, внутри у девушки возникла тупая боль, словно после тяжелой пищи.

У нее не было ни малейшего желания изображать милую улыбку ради очередного фигляра, и она очень надеялась, даже молила об этом Бога, чтобы на дороге по-прежнему было пустынно. В самом деле, если бы размокший от дождя мост рухнул под тяжестью экипажа ее визитера и все это погрузилось бы во вспенившуюся воду, чтобы никогда не возникнуть снова, она не очень бы горевала. Человек был ей незнаком, это было нечто безликое, выделявшееся из всего остального только именем, которое ей лишь недавно назвали. Сайлас Чамберс! Каким же он окажется?

Эриенн осмотрела скромную гостиную и подумала, как он воспримет ее жилище и будет ли его пренебрежение очевидным. Хотя дом был не хуже, чем любой другой в городке, спартанская обстановка моментально сообщала об отсутствии богатства. Если бы не то обстоятельство, что резиденция полагалась отцу по должности, ему было бы не просто позволить себе иметь такой дом.

Эриенн смущенно разгладила потертый бархат своего темно-лилового платья и понадеялась, что никто не обратит внимания на его фасон, уже вышедший из моды. Гордость ее слишком часто оказывалась уязвленной надменным высокомерием жеманных пижонов, которые ставили себя намного выше и не чувствовали необходимости скрывать это. Бедность ее приданого плохо сочеталась с их тяжелыми кошельками. Эриенн страстно хотелось показать этим самоуверенным невежам, что она хорошо образованна и, уж конечно, лучше, чем они, воспитана. Однако такие попытки вызывали ледяное неодобрение отца.

Эйвери Флеминг полагал необязательным и даже дерзким, если образование любой представительницы прекрасного пола выходило за рамки основных обязанностей женщины. И уж разумеется, оно не должно было распространяться на математику и словесность. Если бы не наследство и упрямая настойчивость матери, такая роскошь, как школа, не была бы дарована дочери. Анджела Флеминг благоразумно оставила за собой часть своего состояния, чтобы осуществить это, и Эйвери ничего не мог возразить, принимая во внимание, что это он за время их совместной жизни растратил большую часть этого богатства на свои разнообразные прихоти.

Те же самые возможности, что и Эриенн, были щедро предоставлены ее брату Фэрреллу. Однако меньше чем через год учебы в высшей семинарии молодой человек выразил резкую неприязнь к «напыщенным молитвам и туманным наукам кучки скучных стариканов» и оставил карьеру ученого, чтобы вернуться домой и «изучать дело своего отца», хотя то, что он имел в виду, осталось неясным.

Мысли Эриенн, как лани, разыскивающие корм, пронеслись через те долгие месяцы, что прошли после смерти матери. Она вспоминала часы, что провела в одиночестве, пока отец и брат играли в карты или сидели за бутылкой с соседями, или как они ездили в Уэркингтон и видели моряков в порту. Без тщательной экономии матери тощее состояние семьи быстро улетучилось, а с потерей его пришло совсем уж беспрерывное затягивание поясов, что, в свою очередь, вело ко все большему давлению со стороны отца в отношении замужества. До критической точки это давление дошло после того, как брат был ранен в яростном и неравном поединке, в результате которого его правая рука повисла как плеть: локоть был неестественно вывернут, а ладонь ослабела и почти не работала. С тех пор отца словно охватила лихорадка — лишь бы найти ей богатого мужа.

Внезапный гнев поднялся из глубин ее памяти, и мысли Эриенн побежали от этого еще быстрее.

— Вот с кем я хотела бы познакомиться, — прошипела она запальчиво в пространство комнаты. — Кристофер Ситон! Янки! Мерзавец! Игрок! Распутник! Лжец! — Какое бы ругательство ни приходило ей в голову, все ему соответствовало. Несколько фраз в отношении его происхождения промелькнуло у нее в голове, и она насладилась их звучанием.

— Да-а, столкнуться с таким лицом к лицу!

Она представила близко посаженные глаза, тонкий изогнутый нос, жесткие, прямые волосы, торчавшие из-под полей треуголки, узкие, сжатые губы, искривленные недоброй ухмылкой, открывавшей мелкие пожелтевшие зубы. Бородавка на конце скошенного подбородка завершала созданный ею портрет. Она закончила картину, приладив к этому лицу худое, костлявое тело, — образ получился милый.

О, если бы ей удалось с ним повстречаться! Хотя вряд ли она могла превзойти его в скандале, Эриенн наверняка смогла бы вывести его из себя к своему большому удовольствию. Он две недели страдал бы от словесной трепки, которую она задала бы ему, а потом, наверное, дважды подумал, прежде чем изливать свою месть на неразумного и опрометчивого паренька или навлекать разорение на его отца.

— Если бы я была мужчиной, — она заняла позу фехтовальщика и взмахнула перед собой рукой, как будто в ней была острая как бритва рапира, — я бы поступила с ним так!

Она сделала выпад, потом второй, третий, чиркнула воображаемым острием рапиры по горлу своей жертвы. Эриенн аккуратно протерла призрачный клинок и опустила его в такие же несуществующие ножны.

— Если бы я была мужчиной, — она выпрямилась и задумчиво посмотрела в окно, — я бы удостоверилась, что этот хвастун понял, что он ошибся и впредь ему придется искать удачу где-то на другом конце света.

Эриенн заметила свое отражение в оконном стекле, опустила руки и приняла безобидный вид.

— Увы, я вовсе не скандалист, я всего лишь женщина.

Она повертела головой в стороны и осмотрела свои тщательно уложенные, черные как смоль локоны, улыбнулась своему отражению:

— Итак, моим оружием будут мой ум и мой язык.

Некоторое время она стояла, вздернув тонкую, изящно выгнутую бровь, в глазах ее светился недобрый огонь, который вместе с прекрасной ледяной улыбкой превратил бы в лед сердце самого неистового поклонника. Горе тому, на кого падет гнев этой девушки.

Пьяный крик снизу, с улицы, нарушил ее размышления.

— Эриенни!

Узнав голос брата, Эриенн поспешила в холл, распахнула дверь, готовая произнести гневную тираду. Фэррелл Флеминг тяжело оперся о дверной косяк. Одежда его была помята и заляпана грязью, рыжеватые волосы, как перепутанные пучки соломы, торчали из-под треуголки. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он пьянствовал и предавался разгулу всю ночь напролет, а поскольку было уже почти одиннадцать, то и большую часть утра.

— Эриенни, моя родная и прекрасная сестра! — громко приветствовал он ее. Отступив назад на шаг, Фэррелл сумел поменять направление движения на противоположное и, шатаясь, ввалился в холл, широко разбрасывая по сторонам ледяные брызги со своей вымокшей одежды.

Эриенн обеспокоенно выглянула в окно и посмотрела по сторонам, не был ли кто-нибудь свидетелем этого вторжения, и с облегчением вздохнула. В это злосчастное утро на дороге не было никого, за исключением одинокого всадника в отдалении. К тому времени, когда он переедет через мост и приблизится к дому, он не заметит ничего необычного.

Эриенн закрыла дверь, прислонилась к ней и хмуро посмотрела на Фэррелла. Он зацепился здоровой рукой за перила, пытаясь сохранить равновесие, и неловко тянул за завязки плаща.

— Эриенни, помоги своему маленькому Фэрреллу с этой непод… ух… неподдающейся одеждой. Она не поддается, как я ее ни прошу. — Он виновато улыбнулся и приподнял свою искалеченную руку в беспомощной просьбе.

— Самое время возвращаться домой, — упрекнула она, помогая ему выпутаться из непокорного плаща. — У тебя совсем уже нет стыда?

— Совсем! — заявил он, пытаясь отвесить галантный поклон. В попытке сделать это он потерял неустойчивое равновесие и стал заваливаться назад.

Эриенн быстро схватила его за плащ и подставила под руку плечо, чтобы он не упал. В отвращении она наморщила нос, когда запахи перегара и табака коснулись ее ноздрей.

— По меньшей мере, ты бы мог заявиться домой, пока еще было темно, — резко бросила она. — Пить и играть в карты всю ночь, а потом спать весь день — ты разве не можешь иначе занять свое время?

— Это полное безумие, я не могу честно трудиться и быть самим собой в своей же семье. Можешь винить во всем этого дьявола Ситона, можешь. Ведь это он со мной сделал.

— Я знаю, что он сделал! — резко возразила сестра. — Но это не оправдывает то, как ты живешь.

— Прекрати твердить одно и то же, девчонка, — язык его более чем заплетался. — С каждым днем ты говоришь все больше, как старая дева. Отец хорошо придумал выдать тебя замуж, пока не поздно.

Эриенн сжала зубы в беззвучном гневе. Покрепче схватив брата за руку, она попыталась протащить его в гостиную, но споткнулась, когда он налег на нее всей своей тяжестью.

— Да чтоб вы оба… — бросила она. — Один хуже другого! Сбыть меня любому, первому попавшемуся богачу, чтобы вы могли вовсю пьянствовать. Прекрасная же вы парочка!

— Так! — Фэррелл вырвал свою руку, высвободился и сумел сделать несколько ловких шагов в сторону гостиной. Приняв более менее устойчивое положение на «раскачивающемся» полу, он повернулся к сестре и, как бывалый морской волк, уравновесил свои колебания с движениями ходившей ходуном комнаты.

— Ты негодуешь, а я пошел на жертву ради твоей чести, — произнес он, стремясь сосредоточить на сестре свой обвиняющий взгляд. В его состоянии эта задача оказалась непосильной, Фэррелл сдался и позволил своему нетвердому взгляду гулять по сторонам. — Мы с отцом только хотим, чтобы ты нормально вышла замуж и была в безопасности от жуликов с большой дороги.