Она стала извиваться до тех пор, пока не села на краешек кровати, затем подняла руки и принялась вытаскивать кляп, который по-прежнему распирал ее щеки. Эриенн содрогнулась, когда тряпка подалась вперед и задела больное место в районе челюсти. Отшвырнув кляп прочь, Эриенн зубами впилась в шнур, стягивающий ее запястья. Освободившись, она потерла красные полосы, которые ярко свидетельствовали о том, насколько крепки были ее путы. Темный синяк на подбородке ей удалось рассмотреть в ведре с водой, стоявшем возле окна, и Эриенн осторожно подвигала челюстью, чтобы понять, есть ли более глубокие повреждения. Их не оказалось, однако Эриенн сомневалась, что сможет выдержать еще один такой удар и сохранить кость невредимой.

Скрежет шагов по каменным ступеням за дверью возвестил о прибытии визитеров, и Эриенн выпрямилась в ожидании своего тюремщика. Ключ загремел в замке, затем раздался громкий щелчок, толстая дверь отворилась вовнутрь, и на пороге появился Аллан Паркер. Сразу же за ним вошел еще один мужчина, который нес в руках поднос с накрытой чашкой и половиной буханки черного хлеба.

— Добрый день, миледи, — приветствовал ее Паркер, пребывая в добром расположении духа. — Надеюсь, вы спали хорошо.

Не обращая внимания на пылающий взор, Аллан подошел ближе и склонился над нею, изучая багровый кровоподтек над линией челюсти.

— Мне надо было предупредить Фентона, что у него тяжелая рука. Он довольно грубо исполняет деликатные поручения.

Не придумав ничего, чтобы ответить, Эриенн просто отвернулась от шерифа, отказывая ему в любезности. Второй визитер расставил стулья, поправил стол и поставил на него поднос. Уловив многозначительный кивок головы старшего, он быстро покинул помещение, не сказав ни слова и плотно прикрыв за собою дверь.

— Бросьте, Эриенн, — успокоил ее Аллан. — Не надо ссориться со мною. Вы знаете, что мое отношение к вам было всегда несколько больше, чем просто нежным, и мне тяжело видеть вас в таком состоянии из-за сложившейся ситуации. Вам, конечно, придется некоторое время побыть здесь, пока мы не разыщем этого Ситона.

Эриенн наконец взглянула на него. Ее слова казались подходящими к случаю:

— Неужели вы думаете, что Кристофер когда-нибудь сдастся банде грабителей и убийц?

— О чем вы, мадам? — притворился изумленным Аллан. — Мы действуем в рамках закона. Кристофер Ситон — убийца, а вы — его любовница.

— Вы принадлежите банде убийц, которая разоряет эту землю в течение многих лет! — бросила гневное обвинение Эриенн.

Паркер слегка приподнял брови:

— Приходится как-то жить, мадам.

— Жить! Вы называете это жизнью? — Она иронично огляделась вокруг. — Скрываетесь, словно перепуганные зайцы.

— Лишь до тех пор, пока не будет пойман ястреб, миледи, — непринужденно ответил Паркер. — Мы слишком часто испытывали на себе его когти, чтобы, имея с ним дело, забыть об осторожности, а теперь у нас есть приманка, с помощью которой мы заставим его опуститься на землю.

— Кристофер никогда не попадется в вашу западню! Он знает, что это означает его смерть и, без сомнения, мою. Вы не станете более терпеть ни его, ни меня!

— Ситона, конечно, не станем! Но вы, очаровательная Эриенн, совсем другое дело.

Он провел рукою по ее спутанным волосам, но когда Эриенн резко тряхнула головою, чтобы избавиться от его нежностей, снова опустил руку.

— Прошу вас обдумать то сложное положение, в котором вы оказались. Через несколько дней возвращается лорд Тэлбот, и думаю, что его настойчивость станет крайне суровым испытанием для ваших сил. Даже мне не удается противиться ему. Его могущество простирается далеко за пределы нашего края. А есть еще и другие люди.

Эриенн подняла бровь в молчаливом вопросе.

— Те, которые внизу, — пояснил Паркер. — Они видят предназначение женщины лишь в одном, а уж это умение они практикуют усердно. Они склонны к жестокости, и несмотря на то что являются отличными, бойцами, в любви от них проку мало.

— Итак, я оказалась между сладострастным, жеманным лордом, с одной стороны, и сворой похотливых волков, с другой, — фыркнула Эриенн. — Мне трудно оценить, какой вариант менее отвратителен.

— Существует еще одно средство к спасению, миледи, — заверил Аллан, встретив улыбкой ее пытливый взгляд. — Если вы будете ко мне благосклонны, то я могу навязать Тэлботу сладострастную девку, которая настолько истощит все его аппетиты, что ему будет не до вас. Что касается моих людей, то они не посмеют переступить ту черту, которую я для них определю. Вам надо лишь подарить мне то, что вы подарили Ситону. Отмечу лишь, что, если б я захотел, то сам мог бы взять от вас то, что мне нужно.

Эриенн сардонически покачала головою:

— Да, я видела, как вы подготовили девочку Беккера.

На лице Паркера промелькнуло удивление, однако он отмахнулся от слов Эриенн:

— В своей страсти мои люди становятся чрезмерно пылки. Конечно, она бы не протянула до конца ночи. Как, впрочем, и вы, если бы я отдал им вас. — Он вновь улыбнулся. — Вам следует быть благодарной, что я сохранил вас для себя.

Эриенн одарила его таким обжигающим взглядом, который мог бы растопить плавучую льдину в Северном море.

— И вы полагаете, что сможете занять место Кристофера как мужчина?

— Я доказал это со многими другими дамами, — небрежно ответил он. — У меня нет сомнений в моих способностях. Я могу быть весьма нежен с женщиной, обладающей вашим очарованием и изяществом.

— Вы — нежным! — презрительно рассмеялась Эриенн и провела ладонью по щеке. — Если это образчик вашей нежности, милорд шериф, то не хотела бы я испытать вашего гнева.

— Прошу прощения за это, дражайшая Эриенн. Фентон был предупрежден, что ваш побег недопустим. В своем усердии он избрал наиболее грубый и простой путь для того, чтобы обеспечить выполнение своей задачи. Если у вас есть какие-либо пожелания, то я от всей души постараюсь исполнить их… разумеется, в качестве компенсации.

— О, как вы добры, сэр, — передразнила его Эриенн. — Ваша забота тронула меня. Пожеланий у меня, естественно, тьма. Ведро тряпья, чтобы заткнуть окна, пару тряпок для того, чтобы протереть их, и тазик. Веник, щетки и совок, чтобы смести в сторону этот мусор. — Эриенн махнула рукою, указывая на листья и грязь, заполнившие все углы комнаты и грудившиеся холмиками по каменному полу. — Штату слуг потребовалось бы на уборку этого помещения полмесяца или месяц, однако, не надеясь на это, я сама выполню такую задачу. Я не возражала бы также против чистого одеяла и нескольких простыней.

— Сделаю все, что в моих силах, — смеясь, сказал Паркер. — А между тем существует ли вероятность того, что вы обдумаете мое предложение?

— Да, только вероятность, — медленно кивнула Эриенн, потом отвернулась, посмотрела в окно и усмехнулась через плечо. — Такая же вероятность, как то, что человек может слетать на луну и принести мне ее кусочек.

Некоторое время Аллан Паркер рассматривал прямую спину леди Сэкстон, отмечая не без восхищения ее формы и твердо решив, что в свое время она передумает. В конце концов, он — лучшее из того, из чего ей придется выбирать.

— Я могу подождать вашего ответа. Я уверен, что по возвращении лорда Тэлбота ваше настроение изменится.

Эриенн бросила, взгляд на дверь после того, как она захлопнулась за Паркером, и услышала грохот опускающегося поперек досок железного засова. Некоторое время Эриенн ходила по комнате, но не могла избавиться от гнетущей ее тревоги. Она молилась, чтобы Кристофер не обращал внимания на их провокацию и оставался под надежным прикрытием маски лорда Сэкстона. Она не хотела жить без Кристофера и, пока ей было известно, что он на свободе, лелеяла надежду, что сможет каким-то образом убежать и добраться до него.

Не имея лучшей возможности для того, чтобы отвлечься, Эриенн попробовала тушеное мясо, однако оленина была слишком свежей и отдавала дичью. Она ела исключительно ради того, чтобы поддержать силы, свои и ребенка, которого носила в себе. Ей предстояло еще несколько месяцев носить это драгоценное бремя и успокаивать себя тем, что она носит в себе частицу Кристофера. Ей стало тоскливо при мысли о крошечной девочке или мальчике с рыжевато-коричневыми локонами мужа и глазами, в которых отражался свет любой мерцающей свечечки или горящей лампы. Она будет кормить дитя грудью и вспоминать о том, как его отец, отважный человек, сумел вырвать ее из-под носа всех тех, кто ненавидел его.

Удастся ли ему совершить это? Она резко подняла голову от пронзившей ее мысли, и всю ее безмятежность как рукою сняло. Она ждет его появления. И он появится здесь.

— О, пожалуйста, не на-а-адо! — простонала Эриенн, — Пожалуйста, пусть он не появляется! Пожалуйста! Я не вынесу этой потери!

Она бросилась на кровать и свернулась на соломенном тюфяке калачиком, не желая думать о том, что может потерять Кристофера. Она попыталась уснуть, чтобы заглушить тревогу в сознании, однако бесплодно пролежала час или около того. Неожиданно в замке повернулся ключ, и Эриенн, тихо вскрикнув, вскочила а постели, ожидая увидеть шерифа, явившегося с новыми требованиями. Однако, к ее огромному удивлению, увидела Хэггарда.

— Прошу прощения, миледи, — неуклюже кивнул он своею взъерошенной головой. — Шериф прислал меня передать вам кой-какие вещи.

Эриенн изумленно смотрела, как Хэггард затыкает тряпками окно и сгребает в сторону мусор. С самыми добрыми намерениями он взялся за метлу и начал размахивать ею по полу, однако от поднятой им пыли Эриенн закашлялась и попросила пощадить ее. Огорченный Хэггард нервно вытер руки о свои панталоны и удалился.

На ужин принесли еще одно блюдо с той же олениной и вторую половину буханки хлеба. Эриенн уже удалось привести свою темницу в более приличный вид, однако она требовала гораздо больших усилий, чем просто уборка. От Хэггарда Эриенн получила с полдюжины коротких, толстых свечей и трутницу, чтобы зажигать их. К тому времени, как она завершила свою трапезу, над землей сгустилась тьма, и Эриенн, с трудом запалив две свечи, поставила одну на стол, а вторую на столбик кровати. По мере того как опускалась ночь и гасли последние багряные отсветы, колеблющиеся блики свечей придавали древней комнате жуткий вид. В помещение проникла легкая прохлада, и Эриенн легла в постель, завернувшись в плащ и в единственное одеяло.

Острое одиночество и отчаяние мешали сну. Эриенн усиленно пыталась поднять настроение с помощью детских игр, однако они с трудом припоминались и слабо помогали. Мало что могло отвлечь внимание от ее страхов, и медленно, неумолимо она вновь обращалась мыслями в себя. Эриенн закрывала глаза и представляла себя в объятиях мужа, ощущала его поцелуи, вызывающие в ней желание. Эриенн содрогнулась и еще сильнее натянула одеяло, словно опять переживая прошедшие две недели ничем не потревоженного блаженства, испытанного ими. Она томилась по нежным ласкам его рук и по теплу его тела, которое привыкла ощущать рядом и которое согревало и возбуждало ее.

Будто темный демон ночи, на нее навалились сомнения и страхи, подрывая ее силу воли. Брызнули слезы, и медленные рыдания сотрясли тело Эриенн, пока ее дух отчаянно боролся в стремлении ухватиться хоть за какую-нибудь надежду. Затем в глубине своего сознания она ощутила чье-то умиротворительное прикосновение, и тяжесть ушла, словно схлынувшая волна. Пока существует жизнь, существует надежда.

Ужасные события и напряжение дня взяли свое, и с приходом милосердного сна Эриенн перестала сопротивляться и обрела ночной покой.


Лорд Сэкстон сидел за письменным столом и с механической точностью отдавал хозяйские распоряжения по Сэкстон-холлу. Он ощущал свою беспомощность, в нетерпении ожидая сведений о том, где находится его жена. Сведений не было, и хозяин поместья ужинал в одиночестве, а Эгги заламывала руки и убивалась из-за того, что Кристофер не делал никаких усилий, чтобы вступить в разговор, но лишь отрывисто и коротко отвечал на вопросы, задаваемые ему.

С возвращением Банди настроение у Кристофера на какое-то время поднялось, однако он вновь расстроился, когда понял, что новостей тот никаких не принес. Слуга доложил, что все выполнено в соответствии с распоряжениями хозяина. От безнадежного одиночества Кристофер попросил слугу присесть и разделить с ним ужин, однако все это вылилось в натянутую, молчаливую игру. Хотя они иногда ели вместе в различных ситуациях, Банди был расстроен тем, что не смог снять плохо скрытое напряжение хозяина.

Он чувствовал себя за ужином тяжело и, как только счел, что выполнил долг вежливости, отпросился уйти под предлогом ночной проверки постов, несущих охрану, и посыльных, добывавших сведения о леди Эриенн. Он вернулся в усадьбу около полуночи и, увидев тусклый свет в покоях леди, понял, что хозяин мучается от отчаяния. Казалось, даже камни усадьбы стонут от сострадания к нему.