Неожиданная встреча с ним выбила Индию из колеи. Она была раздавлена. Почти не притрагивалась к еде. Ночью почти не смыкала глаз. Действительность лишилась привычных ориентиров, словно Индия жила и действовала во сне. Земля, еще недавно такая прочная, уходила из-под ног. Индией овладело отчаяние, глубокая досада на собственную жизнь, которая могла бы сложиться совсем по-другому. Ее отчаяние распространялось и на Шарлотту, настоящий отец которой был жив, но девочка никогда об этом не узнает. И Сид никогда не узнает, что спасенный им ребенок – его родная дочь.

Все эти дни Индия двигалась как заводная кукла, удивляясь жестокости богов. Как они могли с интервалом в несколько лет дважды отнять у нее Сида? Как Шарлотте расти под холодным взглядом человека, который ее ненавидит, не зная любящих рук отца? А как теперь сложится ее собственная жизнь? Прежде она жила памятью, зная, что другое невозможно. После Африки воображение будет рисовать ей картины возможной счастливой жизни, но действительность останется той же: отвратительной и невыносимой.

Индия оставалась в седле, глядя в сторону фермы миссис Карр. Вскоре оттуда кто-то выехал верхом. Должно быть, Мэгги отправилась к соседям. Но всадница выехала не на дорогу, а свернула в ее сторону и двигалась напрямик, никуда не сворачивая. Вскоре Индия с холодным ужасом обнаружила, что в седле сидит вовсе не Мэгги. Это был Сид. Зачем он ехал к ней? Знал ли он, что это она? Или принял ее за кого-то другого?

Индией овладела паника. Не желая снова видеть его перекошенное гневом лицо, она развернула лошадь к ферме Макгрегоров.

– Индия! – послышалось у нее за спиной. – Индия, постой!

Она хотела остановиться и ответить, но испугалась. Страх заставил ее пришпорить лошадь и пустить галопом. Однако лошадь Сида бежала быстрее, и через несколько секунд он поравнялся с Индией.

– Остановись! – крикнул он.

– Нет!

– Индия, ну пожалуйста!

Она все-таки остановилась.

– Я так и думал, что это ты, – сказал Сид, когда их лошади пошли шагом. – В общем, Мэгги сказала… ты ездишь сюда постоянно. Каждый день.

– Ездила, – торопливо возразила Индия. – Но больше не буду. Мы скоро уезжаем, и я…

– Послушай, – перебил ее Сид. – Я хочу извиниться за тот вечер. Я отвратительно себя вел… так нельзя. Я не имел права кричать на тебя… и все такое. Но зачем ты приезжала на ферму Мэгги? Зачем?

– Я же ничего не знала! – чуть не плача, ответила Индия. – Я и подумать не могла, что Сид Бакстер – это ты. Ты не вправе меня упрекать. Я и понятия не имела.

– Не имела? А когда услышала «Сид Бакстер», у тебя внутри не зазвонили колокола?

– Зазвонили. Но честное слово, я не думала, что это ты. Мало ли мужчин с таким именем и фамилией? Я же считала тебя погибшим.

– Я не сплю с тех пор, как тебя увидел. Еда в глотку не лезет.

– Я готова еще раз извиниться, но только не кричи на меня. Иначе я уеду.

– Прости, – уже мягче пробормотал Сид. – Не уезжай. Останься. Пожалуйста. – Он стал торопливо рыться в седельной сумке. – Хочешь перекусить? Я привез сэндвичи. Элис делала. Еще кекс. И немного портвейна. Это все, что у нее нашлось. – (Индия настороженно смотрела на него.) – Я больше не буду кричать. Обещаю. Видишь рощицу огненных деревьев? Можем расположиться под ними.

Она кивнула.

Они проехали к рощице, спешились и привязали лошадей.

– Вот отличное местечко, – сказал Сид, указывая на островок травы, наполовину залитый солнцем и наполовину затененный.

Но никто из них и не думал садиться. Сид теребил седельную сумку. Индия стояла, скрестив руки и обхватив пальцами локти.

– Надо же… ты здесь. В Африке, – наконец произнес Сид.

– Да, Сид. Я здесь.

– Фредди, поди, замиряет обе стороны? Правительство и поселенцев?

– Пытается.

– Думаешь, сумеет?

– Уверена. Он всегда добивается желаемого. Если не одним способом, то другим.

– Он теперь кто? Министр иностранных дел?

– Пока заместитель министра по делам колоний.

– Что ж, недурную карьеру он себе сделал.

– Да. Это он умеет.

– Как Шарлотта?

– Почти оправилась. Спасибо.

– Удивительная девочка. Не по годам смышленая и находчивая. Я таких детей еще не встречал.

Индия прикрыла глаза, борясь с подступающими слезами и сознавая всю нелепость этого разговора. Она стояла рядом с Сидом, которого любила больше, чем кого-либо, и которого считала мертвым. Она стояла рядом с отцом их ребенка, говорила о каких-то пустяках, когда ей отчаянно хотелось подбежать к нему, поцеловать, сказать, что по-прежнему любит его, а потом раскрыть тайну Шарлотты.

– Индия, что-то не так?

– Это я от солнца глаза прикрыла, – быстро соврала она.

Ей пришлось открыть глаза. Индия разглядывала горизонт, стараясь не смотреть на Сида. Ей удалось придать лицу спокойное, отрешенное выражение. Главное – не потерять самообладания. Сид продолжал говорить, а из глубин ее памяти зазвучал другой голос.

– Вы… что? Вы… чувствуете? – сердито спрашивал этот голос. – Джонс, вы записались на мой курс не для того, чтобы чувствовать.

Профессор Фенвик. Она годами не вспоминала о нем. Это очень на него похоже: появиться в нужный момент и прочесть ей нотацию. Однако профессор был прав. Лучше ничего не чувствовать. Чувства стоили очень дорого. Этому учил ее Хью Маллинс, потом Уайтчепел. Но самым лучшим учителем оказался Сид Мэлоун.

– Я просто хотел еще раз сказать тебе, что сожалею о своем скотском поведении в тот вечер. Поверь, мне очень стыдно. И я рад, что у тебя в жизни все хорошо и ты счастлива.

Слушая его слова, Индия чуть не задохнулась от злости. Она лихорадочно пыталась затолкать злость поглубже, но не могла. Та продолжала бурлить, не подчиняясь волевым приказам. Ну почему Сиду всегда удавалось ее разозлить, причем сильно? Так было в притоне Тедди Ко, в Королевской бесплатной больнице, в «Баркентине», у нее дома, на темных улицах Уайтчепела. В те дни их разговоры неизменно превращались в словесные перепалки. Даже сейчас, искренне пытаясь извиниться, Сид только больше ее злил.

– …ты заслуживаешь счастья, – продолжал он. – Больше, чем кто-либо.

Ее злость мгновенно переросла в гнев. Это уже слишком. Слышать от любимого человека, что он рад за нее и считает, будто она счастлива замужем за ненавистным Фредди. Такое было просто невыносимо.

– Ты всерьез так думаешь? – спросила Индия, забыв предостережения Фенвика. – Думаешь, я счастлива, будучи замужем за Фредди?

– А разве нет?

– Представь себе, безнадежный идиот! Нет!

Сид поморщился:

– Ты это… полегче. Я пытался сказать тебе что-то приятное.

– Ничего себе приятное! Ты глуп и бессердечен.

– Я что-то тебя не пойму. Отчего ты несчастлива? У тебя же есть все основания купаться в счастье. – Голос Сида вновь стал резким. – Разве ты не получила всего, чего хотела? Вместо преступника ты замужем за обаятельным, уважаемым человеком? Так в чем же дело? Или тебе мало всех ваших домов, лошадей, званых обедов и балов?

– Представь себе, мало. Прощай, Сид!

Индия стремительно повернулась. Нужно уезжать от него. Сейчас же, пока не потеряла самообладание.

– Не спеши. – Сид схватил ее за руку и развернул лицом к себе. – Тогда какого черта ты вышла замуж за Фредди? – спросил он.

– У меня были свои причины, – огрызнулась Индия, пытаясь вырваться, но Сид не отпускал.

– Я даже знаю какие. Джо Бристоу и Джемма Дин. Ты решила, что это я расправился с ними, и послала подальше наши планы.

– О чем ты говоришь!

– Я хочу знать лишь одно. К тебе приходили полицейские или ты сама заявила в полицию?

– Какая полиция? Я вообще не понимаю твоих слов.

– Арден-стрит. Ты им рассказала про Арден-стрит и помогла заманить меня в западню.

– Нет, – возразила Индия. – Неправда. Они как-то узнали.

– Еще бы не узнать, когда ты им сказала!

– Ты всерьез так думаешь? Думаешь, что я предала тебя ради замужества с Фредди? Ради тебя я пожертвовала всем: медициной, больницей, домом. Всем, понимаешь? – выкрикнула Индия. – Ради тебя я пожертвовала своей жизнью.

Индия плакала. Не в силах вырваться из рук Сида, она уткнулась лицом ему в грудь.

– Тогда как они узнали? Дональдсон говорил: «Твоя леди нам сообщила».

– Он имел в виду Джемму Дин, а не меня. Перед смертью она успела назвать Фредди адрес. Во всяком случае, он всегда так говорил. – Индия подняла глаза на Сида. – Почему ты тогда не пришел за мной? Я ждала, ждала. До Арден-стрит и после. Я сходила с ума от беспокойства и ожидания.

– А я думал, ты предала меня. Больше не захотела связываться со мной. – Казалось, кто-то залез внутрь Сида и вырвал его душу. – Все эти годы…

– Все эти годы я думала, что ты мертв. А ты все эти годы меня ненавидел.

– Я никогда не испытывал к тебе ненависти. Жалел, что ее нет. Так было бы гораздо легче жить. – У него дрогнул голос.

Индия услышала его боль, всколыхнувшую ее собственную. Это было невыносимо. Ей захотелось утешить Сида. Она инстинктивно притянула его к себе и поцеловала.

– Отпусти меня, Индия, – сказал Сид. – Я не знал… думал…

– Ты думал, что я сбежала от тебя к Фредди. Разочаровалась в тебе. Ты думал, я поступила так, потому что недостаточно сильно тебя любила. Боже мой, Сид, ты всегда недооценивал себя! Всегда считал, что недостоин любить и быть любимым.

– Индия, я не могу так. Не могу стоять рядом с тобой, как сейчас, а потом снова уйти.

– Тогда не уходи. Пожалуйста, не уходи, – прошептала она. – Люби меня, Сид. Пусть ненадолго. Всего на час. Но прошу тебя, продолжай меня любить.

Она снова поцеловала Сида. Его запах, вкус его губ, ощущение его тела были для нее, словно дождь в пустыне. Ее душа, иссушенная, потрескавшаяся, почти мертвая, вновь пробудилась к жизни. Индия заплакала, потом засмеялась, крепко обняла Сида, уткнувшись в его шею. А потом уже он целовал ее, крепко сжимая в объятиях.

– Сид, я никогда не переставала тебя любить, – шептала Индия. – Никогда. Ни на один день.

Сид опустил ее на траву. Он не был с ней ни нежным, ни ласковым. Его движения были торопливыми, жесткими, сердитыми и болезненными. Потом он лег на спину, закрыл лицо руками. Индия отвела его руки. Она целовала слезы на его щеках, а потом и его губы. Расстегнув на Сиде рубашку, она стала целовать ему шею и грудь. Медленно, стараясь запомнить каждую секунду их встречи, шершавость его кожи, тепло солнца на ее голой спине. Его тело стало жестче и худощавее, чем шесть лет назад. Лицо и руки сделались от солнца бронзовыми. Губы Индии добрались до места над сердцем. Кожа там была совсем белой и мягкой. Индия целовала и целовала это место. В ней снова вспыхнуло желание. Они снова занялись любовью, но на этот раз медленно и нежно. Индии хотелось, чтобы эти мгновения длились вечность.

Потом она легла, опустив голову ему на грудь. Сид крепко обнял ее, как когда-то в их квартире на Арден-стрит. Они говорили. Сид рассказывал о бегстве из Лондона, о плавании на «Аделаиде», о пьяной ночи в Момбасе, после которой он оказался без пенса в кармане. Потом о Мэгги Карр, спасшей его, и о своей здешней жизни. Свой рассказ Индия начала со страшного дня, когда услышала выкрики разносчиков газет о его смерти. Рассказала о неимоверном горе, обрушившемся на нее. Рассказала, что раз в год приходит на Тауэрский мост и бросает в Темзу цветы. Естественно, она рассказала и о своей бессмысленной, мертвой жизни в роскошном лондонском особняке. Потом призналась, что скучает по медицине, Уайтчепелу, но больше всего по нему. Единственной отдушиной в ее жизни была Шарлотта. Единственным источником счастья и любви.

– Индия, возвращайся ко мне, – произнес Сид, когда Индия закончила говорить.

– Тсс. – Она поднесла палец к его губам. – Не говори об этом. Такое невозможно. Фредди никогда меня не отпустит. Никогда.

– Его можно понять. Он тебя любит. Любит Шарлотту…

– Ошибаешься, Сид. Он не любит ни ее, ни меня, – горько усмехнулась Индия. – Он любит деньги моего отца. Громадные деньги, но они приходят к нему только через меня. Отец нарочно так устроил, чтобы у Фредди не возникло поползновений развестись со мной.

– А разве ты не можешь с ним развестись?

– Он пригрозил мне, если только попытаюсь, он отберет у меня Шарлотту. Я ни секунды в этом не сомневаюсь. У него есть влиятельные друзья в высоких инстанциях. Я никогда не решусь оставить дочь с ним. Это все равно что отдать ягненка волку.