Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

Сид оглядел скудный инструментарий. Штопор он отложил. Затем, просунув руки сквозь прутья решетки, взялся за работу. Подвигалась она медленно и не слишком успешно. Сид возился с замком вслепую, не видя замочной скважины. Вдобавок у него болели неестественно согнутые запястья, а иначе к замку было бы не подступиться. Замок был массивным, с тяжелым внутренним механизмом. Прошло пять минут, десять. Лоб Сида стал липким от пота. Шейми перебрал все темы и уже не знал, о чем говорить. Наконец замок лязгнул. Эхо сырого коридора громко повторило лязг. Шейми и Мэгги испуганно переглянулись.

– Чертова я растяпа! – воскликнула Мэгги, жестом требуя, чтобы Сид отошел от двери. – Уронила свои пастилки! Шейми, будь добр, собери их. А то мне тяжело нагибаться.

Шейми слышал, как Джордж встал со стула, и жестом попросил коробочку. Мэгги подала ему жестянку. Шейми быстро рассыпал пастилки по полу. Когда из-за угла показался Джордж, Шейми ползал на коленях, держа в одной руке коробочку, а другой собирая пастилки.

– Все в порядке? – спросил Джордж, поглядев на Сида, успевшего снова сесть на пол.

– Пропали мои кашу́! – раздраженно произнесла Мэгги.

– Ну почему же? Я их собрал, – сказал Шейми, пытаясь вернуть ей коробочку.

– Парень, а ты видишь, какой здесь пол? – еще раздраженнее спросила Мэгги. – Вон сколько разной дряни налипло!

Выхватив у Шейми коробочку, Мэгги протянула ее Джорджу:

– Джордж, сходи выкини это в мусорное ведро. Только деньги зря извела.

– В этом вы правы, Мэгги. Я же говорил, вам нужен мед с лимоном, а не эти пустышки.

Джордж вернулся в караульное помещение. Шейми почувствовал, что у него снова бьется сердце. Продолжая говорить, Шейми как можно осторожнее открыл дверь, вошел в камеру и быстро переоделся, сменив свою чистую рубашку и куртку на грязную одежду Сида. Потом он подал Сиду штопор и рыбную вилку. Нож для масла Шейми оставил себе. Сид быстро запихнул то и другое себе в сапог.

Когда оба переоделись, Сид крепко обнял Шейми. Шейми снял шапку и нахлобучил на голову брата. Сид вышел, затворив дверь камеры. Они громко попрощались. Шейми смотрел, как Сид и Мэгги скрылись за поворотом коридора. Братья были почти одного роста; в одежде Шейми Сид вполне мог сойти за младшего брата. Шейми молился, чтобы так оно и вышло.

Шейми подошел к решетке, привстав на цыпочки. Это позволяло увидеть часть караульного помещения.

– Пошли мы, Джордж, – услышал он голос Мэгги.

– Тогда всего хорошего, – ответил надзиратель, даже не подняв голову от газеты. – Не забудьте: мед с лимоном.

Шейми прошел к дальней стене камеры и встал под окном, затаив дыхание. Ему казалось: еще секунда – и послышится топот бегущих ног, раздадутся выстрелы. Но из окна доносились обычные звуки утра в Найроби. Скрипели телеги, ржали лошади, где-то стучали молотки и визжали пилы строителей, кто-то кого-то окликал. Шейми облегченно вздохнул. Их план удался. Теперь Мэгги оставалось лишь побыстрее вывезти Сида из города.

Шейми обошел камеру, взял парашу, перевернул и днищем ударил себя по лицу. Когда к нему вернулась способность нормально видеть, он сел на пол и ножом принялся отламывать ручку параши. Ручка держалась на заклепках и быстро поддалась. Тогда Шейми перевернул подстилку, расковырял в засаленной ткани дыру и спрятал нож вместе с ручкой. Подстилка заняла прежнее место. Занимаясь этим, Шейми думал об Уилле, надеясь, что у нее все хорошо. Через несколько часов Джордж принесет Сиду обед и узнает, что заключенный сбежал. Поднимется тревога. Шейми тюремные власти не выпустят, пока не допросят. Пройдет день, а то и два, прежде чем он снова увидит Уиллу. «Я люблю тебя и скоро вернусь. Обещаю», – мысленно произнес он.

Потом Шейми закрыл глаза и постарался изобразить человека, потерявшего сознание. 

Индия лежала в постели. Дом затих. Часы в гостиной только что пробили три. Индия обождала еще несколько минут, всматриваясь в темноту, затем откинула одеяло и встала, полностью одетая. Ботинки стояли там, где она их оставила. Индия торопливо обулась и достала из-под кровати небольшой мешок с хлебом, сыром, фляжкой воды и крупной суммой денег. Это все, что она брала в дорогу. Им с Шарлоттой придется путешествовать налегке. Лишний груз затруднял движение.

Ступая на цыпочках, Индия осторожно подошла к двери, медленно повернула ручку, веля себе не терять спокойствия. Потом, затаив дыхание, открыла дверь и выскользнула в коридор. Комната Шарлотты была напротив, а комната Фредди – в дальнем конце коридора.

В постели Индия пролежала с одиннадцати часов, желая, чтобы Фредди поскорее лег спать. Ее желание исполнилось во втором часу ночи. Она слышала, как он уходил к себе. Потом выжидала еще два часа, пока не уверилась, что он крепко спит. Ожидание было сущей пыткой, но Индия знала, чем чревата поспешность. Если Фредди не заснет по-настоящему, если услышит ее, ей конец. У нее всего один шанс, и другого не будет.

Индия медленно шла к двери комнаты Шарлотты. Где-то посередине под ее ногой скрипнула половица. Индия замерла, напрягшись всем телом и готовая броситься к себе, если дверь комнаты Фредди вдруг откроется. Прошло пять минут, потом десять. Индия беззвучно открыла дверь и проскользнула внутрь.

– Мамочка, это ты? – послышался сонный голосок дочери.

– Тсс, дорогая, – прошептала Индия, подошла к кровати и опустилась на колени. – Шарлотта, сейчас ты в точности сделаешь то, что я скажу. Встань и оденься. Надень костюм для верховой езды. Одевайся тихо, как мышка. И ни в коем случае не зажигай лампу. Ты меня слышишь?

– Да, мамочка.

– Мы с тобой вдвоем поедем путешествовать. Я пойду седлать лошадей. Через десять минут ты должна ждать меня на крыльце. По коридору пройдешь в одних чулках. Ботинки понесешь в руке. Откроешь входную дверь и оставишь открытой. И помни: все это должно происходить бесшумно. Ни звука. Сможешь сделать, о чем я прошу?

Шарлотта кивнула. Даже в темноте Индия видела широко открытые, встревоженные глаза дочери.

– Вот и умница. Встретимся на веранде. Поторопись.

Покинув комнату Шарлотты, Индия через кухню и заднюю дверь вышла во двор. Оказавшись во дворе, она бросилась к конюшне. Там она рискнула зажечь небольшой керосиновый фонарь и оседлала кобылу и пони. Чтобы животные не лягались, она ласково говорила с ними, гладила по спине и обещала вкусный овес. Лошади были резвыми, норовистыми и быстрыми, но Шарлотта хорошо управлялась с пони. Девочка была бесстрашной наездницей. Индия сама учила ее ездить верхом.

Оседлав лошадей, Индия повесила им на шеи фуражные сумки и насыпала туда овса. Пока они едят, ржать не станут. Индия повела лошадей к дому. На веранде темнел силуэт Шарлотты, одетой и готовой к поездке.

– Мамочка, можно мне взять Джейн? – тихо спросила дочка.

Индия кивнула и жестом велела дочери садиться на пони. Шарлотта послушно забралась в седло. Индия отдала ей поводья своей лошади, а также мешок с пищей и водой. Оставалось последнее – забрать музыкальную шкатулку, без которой Индии будет не доказать виновность Фредди в нескольких убийствах.

Собрав всю свою волю, Индия вернулась в дом.

– А теперь будь предельно осторожна, – шепнула она себе, открывая дверь.

Индия вошла в коридор, огляделась, подняла глаза к лестнице. Никого. Дом спал. Единственным звуком было тиканье часов. Медленно, шаг за шагом, она двинулась к кабинету. Ее сердце громко колотилось. Если Фредди проснется… если застигнет ее…

Индия заставила себя думать не об этом, а о Сиде. Музыкальная шкатулка и содержимое потайного ящика спасет его. Обязательно спасет. Они с Шарлоттой во весь опор поскачут в Тику. Там немного отдохнут и дальше, в Найроби. Она пойдет прямо к сэру Джеймсу Хейсу Садлеру и покажет ему драгоценности. Объяснит, при каких обстоятельствах их обнаружила и как, по ее мнению, они оказались у Фредди. Потом потребует, чтобы его арестовали, а Сида освободили. Если она не сумеет убедить Садлера, тогда она поплывет в Лондон на одном корабле с Сидом. В Лондоне она наймет лучших адвокатов. Сколько бы это ни стоило, она добьется, чтобы Сида оправдали, а Фредди сполна заплатил бы за содеянное.

Только бы не опоздать. Только бы губернатор не поспешил отправить Сида в Момбасу. Индия быстро открыла дверь и углубилась в темное пространство кабинета. Впереди что-то шевельнулось. Индия остановилась как вкопанная, едва не закричав от страха… но это были всего лишь занавески, подрагивающие на ночном ветерке. Кабинет, как и все помещения первого этажа, имел створчатые двери, выходящие наружу. Должно быть, горничная забыла их закрыть.

Индия подбежала к столику черного дерева, на котором Фредди держал музыкальную шкатулку. Не оценив в темноте расстояние, она налетела на столик, ударившись голенью. Забыв про боль, Индия ощупью стала искать шкатулку.

Шкатулки там не было.

Думая, что в спешке пропустила нужное место, Индия вновь пошарила по столику, но ничего не нащупала. Индия остановилась. Может, днем она в спешке поставила шкатулку на другое место? Индии стало не по себе. Она подошла к камину и принялась ощупывать каминную полку. Однако шкатулки не было и там.

Индия тихо вскрикнула от отчаяния. Нужно бежать. Немедленно. Но она не могла уехать без музыкальной шкатулки.

– Где же ты? – шептала в темноте Индия. – Куда тебя занесло, чертова шкатулка?!

Сзади послышался негромкий звук. Индия стремительно повернулась. Вспыхнула спичка, осветив лицо Фредди. Он сидел за письменным столом и улыбался. Перед ним стояла музыкальная шкатулка.

– Привет, дорогая, – сказал он. – Что-то ищешь? 

Фредди поднес зажженную спичку к фитилю лампы, и тот вспыхнул. Фредди немного прикрутил фитиль и вставил ламповое стекло.

– Думала, я ничего не узнаю? – спросил он.

Индия не отвечала. Ее ум лихорадочно работал. Нужно бежать к Шарлотте, потом к лошадям. Фредди знал. Затея с музыкальной шкатулкой провалилась.

– Еще вечером я заподозрил неладное, едва завел шкатулку. Оторванная ножка. Сломанный потайной ящик. Значит, ты их видела? Мои сокровища.

Индия сделала шаг назад, затем второй. Если она сумеет выскочить из кабинета, у них еще есть шанс сбежать.

– Куда ты собираешься? – спросил Фредди, выходя из-за стола, но Индия молчала. – Я задал тебе вопрос.

Индия понимала: она не должна показывать, что ей страшно. Наоборот, это Фредди должен испытывать страх.

– Я уезжаю в Найроби. Вместе с Шарлоттой. Я расскажу властям обо всем, что ты сделал, и добьюсь освобождения Сида Мэлоуна.

– Весьма смелый план. – Фредди медленно приближался к жене. – Возможно, он бы даже осуществился, будь музыкальная шкатулка у тебя. Точнее, содержимое потайного ящика. А так – никаких улик. Одни слова.

Слуги, подумала Индия. Здешние слуги жили не в доме, а в надворных постройках. Надо выбраться из кабинета. Выскочить на крыльцо и орать во все горло. Должно быть, Фредди угадал направление ее мыслей. Он молниеносно оказался рядом, заперев дверь изнутри.

– Ты не станешь будить слуг, – сказал он. – И в Найроби тоже не поедешь. Единственное место, куда ты сейчас отправишься, – твоя кровать. И когда утром проснешься, этот маленький эпизод будет забыт и более никогда не всплывет в разговорах.

Индию захлестнул гнев.

– Нет, этот, как ты говоришь, эпизод обязательно всплывет, – запальчиво возразила она, одновременно сознавая, что разумнее было бы молчать. – В полиции. В суде. У губернатора. Ты тогда нашел оба гребня. Один отдал Хью, второй оставил себе. Какой зловеще безупречный план! Простодушный парень отнесет к старьевщику первый гребень, и все подумают, что второй тоже у него. Потом его бросят в тюрьму за отказ вернуть краденое. А как он мог вернуть то, чего у него не было? Так в твоей шкатулке появилось первое сокровище.

– В уме тебе не откажешь, старушка. Смотрю, наивненькая Индия с годами стала хитрее и изворотливее.

– А ты – коварнее и безжалостнее. Фредди, когда это началось? Когда? Ты же не всегда был таким. В детстве мы с тобой гуляли по блэквудским лесам. Ты был другим. Когда это началось?

В лице Фредди что-то изменилось. Он опустил глаза. У Индии вспыхнула надежда. Возможно, ей удалось пробить брешь в его самоуверенности и задеть за больное. Индия заговорила дальше, рассчитывая морально раздавить мужа.

– Потом ты убил Уиша. Убил, снял его кольцо, а затем соврал нам, что Уиш вконец разорился и был вынужден заложить семейную реликвию. С какого расстояния ты в него стрелял? Ты видел его глаза, когда нажимал курок? Уиш просил о пощаде?