Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

Его вдохновенное выступление длилось более часа. Фредди на цифрах и фактах показывал парламентариям, во что обходится содержание Британской империи в плане людских, финансовых и военных затрат. Если в Африке, на Арабском Востоке и в Индии, местах, богатых природными ресурсами, такие затраты вполне оправданны, то в Ирландии они излишни.

– Мы все еще ведем войну в Трансваале и сталкиваемся с беспорядками в Индии, – сказал он, завершая свое впечатляющее выступление. – Так давайте не будем превращать ирландских республиканцев в революционеров. И способ уберечь наших соседей от беспорядков есть. Это гомруль. Ирландия должна сама управлять своей жизнью. Гомруль не является окончательной передачей властных полномочий. Это не пораженчество. Это политический прагматизм, за которым будущее.

Фредди вернулся на свое место под горячие аплодисменты парламентариев-либералов. Его благодарили за сильную, вдохновенную речь. Он улыбался, не сомневаясь, что набрал большинство голосов, необходимое для проталкивания законопроекта. Еще немного – и в «Реформ-клубе» он отпразднует этот успех. Фредди откинулся на спинку скамьи, ожидая, когда спикер объявит о голосовании по законопроекту, и был удивлен, когда вместо спикера поднялся Эдвард Берридж.

Что этот малый задумал? – недоумевал Фредди, нервы которого снова напряглись.

Берридж был очень дружен с Дикки Ламбертом, соперником Фредди за представительство от Тауэр-Хамлетс. Не являясь членом парламента, Ламберт не мог выступать. Зато Берридж мог.

– Уважаемый член палаты от Банбери, – объявил спикер.

Берридж откашлялся и мрачным тоном спросил:

– Хотелось бы знать, видел ли уважаемый член палаты от Тауэр-Хамлетс сегодняшний номер «Таймс»?

У Фредди зашевелились волосы на затылке. Такой же вопрос задавал ему Бингэм, когда он спешил на заседание. Почему?

– Нет, не видел. Возможно, положение дел в округе моего коллеги оставляет ему больше свободного времени, чего не могу сказать о себе.

Сторонники Фредди засмеялись. Тори сидели с каменными лицами.

– Господин спикер, я желаю внести существенную поправку, – сказал Берридж.

И вновь зазвучали одобрительные возгласы. Фредди чувствовал, что его ударили исподтишка. Как и все присутствующие, он знал: Берридж воспользовался существующим протоколом не ради поправок к законопроекту о гомруле. Тори намеревался утопить гомруль.

– Ваши основания, сэр? – спросил спикер.

Берридж взмахнул над головой экземпляром «Таймс», и еще пара дюжин парламентариев-тори сделали то же самое. «Перестрелка в Дублине. Пятеро убитых», – кричал заголовок на первой странице. «Республиканцы подстерегли полицейских и застрелили их из винтовок, украденных с лондонского склада».

Зал наполнился гневными криками. Послышался свист и оскорбительные возгласы. Фредди казалось, что удары сыплются на него со всех сторон. Он едва дышал.

Берридж дождался тишины и продолжил:

– Пятеро убитых в Дублине были англичанами. У них остались английские жены и английские дети. Республиканцы, революционеры, мятежники… называйте этих ирландцев как вам угодно, но названия не изменят главного. Они – убийцы. Все без исключения. И уважаемый член палаты хочет, чтобы Англия передала бразды правления этим преступникам, этим убийцам? Позволительно ли людям подобного сорта управлять судьбой нашей ближайшей соседки и в конечном итоге влиять на судьбу и нашей страны? Позволительно ли давать гомруль в руки отребья?

Фредди попытался было ответить, но его зашикали возбужденные тори. Спикер призвал к порядку. Когда страсти постепенно улеглись и Фредди сделал новую попытку выступить, Берридж нанес ему еще один удар.

– Винтовки, из которых застрелили наших полицейских, были украдены со склада «Крепость». Склад этот находится в Восточном Лондоне, в округе Тауэр-Хамлетс. – Берридж сделал паузу и добил Фредди словами: – Судя по всему, уважаемый член парламента хочет превратить Ирландию в территорию беззакония и преступлений на манер округа, который он представляет.

В зале раздался смех, жестокий, язвительный, убийственный. Берридж и его стая атаковали, а тори, ощутив собственное преимущество, позволили ему это. Меж тем либералы, почувствовав, что законопроект провалился, оставили Фредди один на один с торжествующими противниками. Спикер вновь призвал к порядку. Зал успокоился. Берридж махнул спикеру, показывая, что сказал все и можно объявлять голосование. Оно состоялось. Большинство членов палаты общин проголосовали против. С гомрулем было покончено.

И со мной, скорее всего, тоже, подумал Фредди.

Объявили перерыв. Парламентарии дружно покидали зал, торопясь выкурить сигарету или чего-нибудь выпить. Кто-то положил руку Фредди на плечо, похлопал по спине. Вокруг перешептывались, восклицали и вполголоса обменивались впечатлениями. Фредди поднял глаза на галерею для публики и увидел хмурого Бингэма, рядом с которым стоял Уиш. Чуть поодаль – улыбающийся Ричард Ламберт. Газетчики лихорадочно строчили в блокнотах.

Фредди не двинулся с места. Он не торопился вставать и заниматься другими делами. Теперь ему предстояло сражение уже не за гомруль, а за собственное выживание. Он увидел Берриджа. Тот выходил из зала в сопровождении улыбающегося премьер-министра. Фредди удивило, что он не испытывает к противнику никакой вражды. Берридж сражался за свою партию. Подвернулась возможность опрокинуть противника, Берридж и опрокинул. При иных обстоятельствах Фредди поступил бы точно так же.

Главным виновником случившегося был всего один человек. Не Берридж. Не Ламберт. И уж конечно же, не сам Фредди.

Главным виновником, испортившим Фредди карьеру, был Сид Мэлоун. Если бы Мэлоун со своими головорезами не ограбил «Крепость», винтовки не попали бы в Ирландию. Пятеро полицейских были бы живы. Гомруль успешно прошел бы через палату общин, и успех законопроекта гарантировал бы и личный успех Фредди.

Мэлоун все разрушил, причем очень серьезно. Мэлоун и заплатит. Довольно скоро. Дорого заплатит. 

Сид лежал на кровати у себя на втором этаже дома. Первый занимала «Баркентина». На Сиде распласталась совершенно голая Джемма Дин.

– Джем, поосторожнее. Бок болит, – простонал Сид.

– Сильно болит?

– Сильнее не бывает.

– Бедняжка, – сказала Джемма, скатываясь с него. – Так лучше?

– Значительно.

– Выпить хочешь?

– Не откажусь.

Джемма вылезла из постели Сида, накинула халат и прошла к бюро налить две порции виски. Наливая, она напевала какую-то песенку из репертуара своего мюзик-холла. Сид осторожно прикоснулся к ране, убедившись, что повязка на месте. Три дня назад он вернулся из больницы. Со времени его встречи со сваей прошло две недели. Рана заживала на удивление быстро, но пройдет еще какое-то время, прежде чем он полностью окрепнет и сможет выдерживать постельную акробатику Джеммы. А эта девчонка своими руками и ртом умела делать чудеса…

Джемма подала ему стакан. Пока она забиралась в кровать, часть виски из ее стакана пролилась Сиду на грудь. Джемма наклонилась, слизала пролитое и улыбнулась ему.

– Я по тебе соскучилась, – сказала она, целуя его в губы.

– И я по тебе соскучился, дорогуша.

Сид залпом проглотил виски, поставил пустой стакан на ночной столик, потом сунул руку под подушку, стараясь не привлекать внимания Джеммы. Найдя то, что ему требовалось, Сид сел на постели.

– Фрэнки тут учудил, пока тебя не было. Ты даже не поверишь, – сказала Джемма.

– Скорее всего, поверю.

– Он спер у доктора одну из штучек с трубками. Забыла название. Ты, наверное, видел. Ею сердце слушают и хрипы в груди.

– У какого доктора?

– У той девицы, что тебя штопала.

– Поганец Фрэнки! Ей же нужна эта штука, – рассердился Сид.

Джемма посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Сид, это пустяк. У врачей полным-полно такого добра. Докторша наверняка уже себе новую купила. А Фрэнки с помощью этой штучки замки прослушивает. Приставил к сейфу Дези. Сказал, что слышит, как там железки поворачиваются. Дез его застукал. Фрэнки глазом не моргнул. Говорит: «Твой сейф захворал. Я ему грудку слушаю». Дез едва не обделался. Правда, смешно?

– Ага, смешно. – Сид заставил себя улыбнуться, хотя ему было не до смеха.

Как доктор Джонс сможет работать? Чем будет слушать больных? Вдруг ей пришлось покупать новый… как его? А это вычет из ее сбережений на больницу. Надо потребовать от Фрэнки пойти и вернуть украденное.

– Что с тобой? Что-то не так? – забеспокоилась Джемма.

– Устал немного, – ответил Сид, помня, что у него в руке.

– Хлопотный парень этот Фрэнки.

– И не он один.

Сид оттянул пальцем вырез ее халата, открыл и потерся носом о груди Джеммы.

– Слушай, а тут можно прятать сокровища, – сказал он.

Джемма захихикала. Сид сунул руку в глубокую ложбинку между ее грудями, разжал пальцы, и предмет, который он прятал на ладони, оказался там.

– Честное слово, Джем, ты даже не представляешь, какие чудеса там можно найти. Взгляни сама!

Сид вытащил сверкающее ожерелье и помахал перед Джеммой. Ожерелье из безупречных бриллиантов, с медальоном, на крышке которого мелкими бриллиантами были выведены инициалы «ДД». Джемма перевернула медальон обратной стороной.

– «Джемме. Ни пуха ни пера. С любовью, Сид», – прочла она. – Охренеть! Это мне?

– А кому же еще? – Сид надел ожерелье ей на шею. – Жаль, таких же сережек не нашлось.

– Сид, ты не…

– Ты хотела сказать, я плохо искал? Да. Очень невнимательно с моей стороны. – Он снова потрогал ее грудь, делая вид, что ищет сережки, затем нахмурился. – Пусто.

Джемма надула губы.

– Погоди, – сказал Сид, полностью распахивая на ней халат. – Есть еще одно местечко, куда я не заглядывал.

Он сунул руку ей между ног.

– Грязный жулик! – засмеялась она.

– Вот и они!

Сид протянул Джемме пару сережек под стать ожерелью.

– Ой, Сид! – завизжала Джемма. – Какие красивые! Честное слово! И боооольшие!

Она страстно поцеловала Сида, затем поспешила к зеркалу – надевать подарок.

– Небольшой подарок по случаю твоего дебюта. Рад, что тебе понравилось.

Этот подарок Сид и его парни добыли несколько месяцев назад в Гринвиче. Тогда они обнесли богатенький особняк и неплохо поживились драгоценностями. Конечно, эти бриллианты пришлось выковырять из прежних украшений. Вот откуда был подарок Джемме. Сид спал с ней и хотел отблагодарить за ласки. Бриллианты как нельзя лучше подходили для благодарности. Сейчас они красиво смотрелись на ее шее и в ушах. А потом, когда она станет постарше и ей понадобятся деньги, сможет продать его подарок. Сид знал многих девиц, подобных Джемме. Все они становились старше и начинали испытывать нужду в деньгах.

Джемма вертелась перед зеркалом, любуясь собой. Она то приподнимала гриву своих густых каштановых волос, то позволяла им падать на плечи. Сид смотрел на соблазнительные изгибы ее ягодиц, на покачивающиеся груди и чувствовал, что снова ее хочет.

– Ты неотразима, – сказал он Джемме.

Она вернулась в кровать и оседлала Сида.

– Осторожнее! Дорогуша, так ты меня сломаешь.

Джемма снова поблагодарила его, затем приподнялась, протолкнула его член в себя и стала раскачиваться взад-вперед. Медленно, дразняще. Волосы двигались вместе с ней, подрагивая на плечах. Бриллианты сверкали на шее, ловя скудный свет лампы. Сид попробовал дотянуться до Джеммы, но не до конца зажившая рана напомнила о себе. Он поморщился.

– Лежи спокойно, – сказала Джемма и сдавила себе груди, водя большими пальцами по напрягшимся темным соскам.

– Джем, черт тебя побери… – простонал Сид.

Он уже не мог сдерживаться. Она была такой великолепной и неистовой. Оргазм накрыл его через несколько секунд.

Когда Сид совладал с дыханием, Джемма нагнулась к нему и поцеловала.

– А третьей части подарка, случаем, не было? – озорно спросила она.

– Третьей? И чего бы ты хотела, алчная девчонка? Браслет?

– Мэлоун, я хочу кольцо. Кольцо с бриллиантом.

– Джемма, – вздохнул Сид, – не заводи эту песню снова. Я тебе все сказал с самого начала. Я не из тех, кого манит женитьба и семейная жизнь.

– Да, ты говорил. Но я подумала… вдруг что-то изменилось? Бывает же такое…

– Я мало забочусь о тебе? – резко спросил он.

Сид и прежде дарил ей драгоценности. Он оплачивал ей жилье. Его стараниями у нее появилась дюжина платьев и пара меховых штучек. Таких актрисочек, как Джемма, в лондонском театре «Гейети» хватало, и ее сольная роль в предстоящем музыкальном спектакле тоже была оплачена Сидом, хотя она этого и не знала.