Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

Индия продолжала смотреть вслед женщине, несущей в корзинке больного ребенка.

– Малышка не доживет до утра. В легких полно мокроты. Вы слышали, как она кашляет? И личико совсем посинело.

Индии хотелось плакать. По молодой женщине, пытавшейся пением заработать на пропитание себе и ребенку. По Мэгги Харрис и ее детям. По Эду Арчеру и его слабоумному сыну. По всем людям, кого она увидела за сегодняшний вечер, и по тысячам других, ей неизвестных. А еще ей хотелось плакать по самой себе. По той Индии, какой она была всего несколько часов назад: самоуверенный, всезнающий доктор, считавший, что любые проблемы пациентов можно решить овсянкой и брокколи. Ей хотелось плакать, пока не распухнет горло, пока не заболит тело и в глазах больше не останется слез. Но она не проронила ни слезинки.

– Смотрю, вы притихли. В чем дело? – спросил Сид.

– Какой жестокий мир. Какой уродливый. Иногда кажется, что все попытки изменить его к лучшему – дурацкое занятие.

– Не говорите так.

Индия покосилась на него:

– После всего, что мы сегодня видели? Почему?

– Просто… не надо. Иначе это не вы.

Через полчаса кеб остановился на Бедфорд-сквер. Сид выпрыгнул первым, помог Индии выйти и проводил до двери.

– Спасибо, что довезли меня до дома. И за помощь в участке. И за ужин. За все остальное – тоже. Это было настоящее приключение. – Помолчав, она добавила: – Может, подниметесь ко мне на чашку чая?

Сид покачал головой:

– Вам надо отдохнуть. А у меня еще есть дела.

Сид хотел пройти мимо Индии и открыть дверь в вестибюль. Их глаза встретились. Он притянул Индию к себе и поцеловал. Индия ответила поцелуем, обвив шею Сида и крепко прижавшись к нему, словно решив больше не отлепляться. От Сида пахло угольным дымом и рекой. Его губы хранили вкус портера и сигарет. Руки, обнимавшие Индию… Ей было не с чем их сравнить, но она хотела только эти руки.

Сид чуть отстранился, задав ей немой вопрос, который затем повторил вслух:

– Я отпущу кеб…

Она смотрела, как Сид сошел с крыльца, и спросила себя, не сошла ли она с ума. Она же помолвлена, черт побери! Она невеста Фредди. Фредди, доброго, честного, порядочного, любящего ее.

– Мне нельзя этого делать, – прошептала она себе. – Я виновата. Я не должна была его целовать.

Но, когда Сид вернулся, Индия снова поцеловала его, страстно, неистово. А потом повела наверх. В квартире было темно, но Индия не стала зажигать лампы. В окна светила полная луна, наполняя пространство квартиры бледным серебристым светом. Едва Индия закрыла входную дверь, Сид обнял ее и не отпускал. Но этого Индии было мало. Она хотела прижаться к нему телом, сердцем, душой. Никогда еще она так сильно, до боли, не хотела близости с мужчиной. Даже с Хью.

Индия расстегнула на нем жилет, потом рубашку, сбросив то и другое. Сид схватился за пуговицы ее блузки, распахнул ее и даже оторвал кружева от корсета, затем потянул Индию к дивану.

– Не туда, – прошептала она и повела Сида в спальню.

Она была потной, немытой, полупьяной. В волосах и на шее запеклась кровь. Ну и пусть. Индия повалилась на кровать, увлекая Сида за собой. Там они избавились от остатков одежды. Ей вспомнилась насильственная близость с Фредди. Замутненное сознание, смятение, физическая боль и отчаянное желание, чтобы это поскорее закончилось. Но сейчас, если Сид не войдет в нее, она закричит. Разревется. Что-нибудь сломает… Сид придавил ее своим телом и через мгновение вошел в нее. Индия ухватилась за железные прутья изголовья и выгнула спину. Почти сразу ее обдало волной наслаждения, настолько сильного и стремительного, что у нее перехватило дыхание.

– Пожалуйста, не останавливайся, – прошептала Индия, когда к ней вернулась способность говорить. – Я так тебя хочу…

Сид двигался в ней, не заставляя, а уговаривая ее тело отзываться множеством мелких судорог, чем-то похожих на речную рябь. Индия провела по его спине и вдруг ощутила рубцы. Лунный свет играл на его теле, делая шрамы еще выпуклее. При виде их ее затопила непонятная печаль. Индия снова осторожно дотронулась до шрамов.

– Кто это сделал? – спросила она, однако он лишь покачал головой. – Кто ты, Сид? – спросила Индия, вспомнив, что уже задавала ему этот вопрос, и он снова не ответил.

Она взяла его лицо в ладони. Ей хотелось заглянуть ему в глаза, но они были закрыты.

– Посмотри на меня. Сид, посмотри на меня, – прошептала она.

Сид открыл глаза. Темные, красивые, полные печали и горя. Наклонившись, он поцеловал ее в губы, в шею и вдруг выкрикнул ее имя.

В темноте спальни они занимались любовью снова и снова, вели себя, как голодные, которым никак не насытиться. Потом, исчерпав запас сил, они уснули, обнявшись и переплетя ноги, и спали, пока за окном не начало светать. 

Фредди сидел в просторной гостиной перед камином в своей квартире в Челси, перекинув ногу через подлокотник кресла, и задавался вопросом, бывал ли когда-нибудь Шопен в Англии.

Скорее всего, бывал. Этот вывод Фредди сделал, одновременно слушая дождь, барабанящий в стекла, и игру музыкальной шкатулки. Какая еще страна могла бы вдохновить композитора на прелюдию «Капли дождя»?

Грязно-серый вечер полностью соответствовал его грязно-серому настроению. События по-прежнему разворачивались не так, как ему требовалось. Джемма сдержала слово и вместе с подружками сорвала митинг лейбористов. Газеты поместили очень нелестные отчеты об этом сборище, однако главная цель не была достигнута. Популярность Бристоу ничуть не пошатнулась. Наоборот, только выросла. А популярность самого Фредди продолжала падать.

Он вздохнул, глотнул портвейна. Эх, закатиться бы к Джемме! Покувыркаться бы с ней власть, и его картина мира вновь засверкала бы. Но сегодня он должен был разыгрывать перед Индией внимательного, заботливого жениха и встретиться с ней по важному вопросу. Он уже не помнил по какому. Пропаганда трезвости? Реформа здравоохранения? Чем бы ни была ее затея, Фредди не сомневался: вскоре ему придется выдерживать занудливые разговоры с синими чулками и квакерами, обожавшими совать нос в жизнь бедняков. От этой мысли ему хотелось застрелиться.

Его невеселые мысли прервал стук в дверь. Он встал и поплелся открывать. Служанка уже отправилась домой. Теперь она приходила утром и после полудня уходила. Скудные финансы больше не позволяли Фредди нанимать ее на весь день.

Может, это всего лишь почтальон или посыльный? Фредди открыл дверь. На пороге стояла насквозь промокшая Индия.

– А ты сегодня рано, дорогая, – не скрывая удивления, сказал он.

Помнится, она обещала прийти к семи. Часы недавно пробили пять.

– Да, я помню. Извини.

– Ну что ты? За что извиняться? Я же не это имел в виду. Просто у нас будет на два часа больше. Проходи, снимай плащ.

Индия оставила мокрый макинтош в передней. В гостиной она заняла кресло, где только что сидел Фредди.

– Чашечку чая, чтобы согреться? – предложил Фредди.

– Лучше бы бренди.

– Ты серьезно?

– Да. Налей, пожалуйста.

Очень странно, подумал Фредди, идя к буфету, где у него хранилась выпивка. Обычно Индию нужно было долго уговаривать выпить чего-нибудь крепче чая.

– Фредди, я хочу кое о чем тебя попросить, – сказала Индия.

Он шумно поставил тяжелый графин с бренди. Черт, только не это! – испуганно подумал Фредди, сразу упав духом. Сейчас попросит перенести свадьбу на более поздний срок. Опять. Только этого ему не хватало.

– Не могли бы мы перенести дату свадьбы на более ранний срок? Скажем, на август?

– Конечно можем, дорогая. – Фредди повернулся, изо всех сил скрывая изумление. – Передвинем на любой срок. А чем вызвана столь неожиданная перемена?

– Я… я подумала… до октября так долго ждать. А у тебя впереди трудные выборы. Я подумала, тебе не помешает помощь и поддержка жены. Я буду рядом с тобой.

Фредди улыбнулся. Он не поверил ни единому ее слову. Причина лежала совсем в другой плоскости, и он знал в какой. Все признаки налицо. Индия заметно похудела. Бледная. Возбужденная. Фредди налил ей рюмку, поставил на ближайший столик, а сам опустился на колени перед креслом.

– Дорогая, не хочешь ли ты сообщить мне еще какую-нибудь новость? – спросил он, беря Индию за руки.

Ее глаза округлились. На лице появилась тревога.

– Еще какую-нибудь новость? Разумеется, нет! Других новостей у меня нет. И что это может быть за новость? – торопливо спросила она.

В ее голосе Фредди уловил испуганные нотки.

– Может, ты беременна? Как ты помнишь, я тогда позабыл надеть презерватив. Если да, то тебе не о чем волноваться, любовь моя. Такая новость меня только обрадует.

– Я не беременна, – резко ответила Индия.

– Ты уверена?

– Вполне.

Фредди ответил разочарованным восклицанием. Потом спросил себя: так ли это важно? Сейчас июль. В августе они поженятся. Если она не беременна, то вскоре забеременеет. И как только это произойдет, он настоит, чтобы она оставила врачебную практику. Беременной женщине тяжело принимать нескончаемый поток пациентов. И потом, эти грязные бедняки со своими отвратительными болезнями представляют большую опасность для будущего ребенка. Фредди этого попросту не позволит.

– Ну что ж, – Фредди хлопнул в ладоши, – как насчет того, чтобы поужинать перед сегодняшним событием?

– Каким событием?

– Хм… прости, старушка. Всего не упомнишь. Я куда-то подевал приглашение, – сказал Фредди и принялся рыться в визитных карточках, сваленных на каминной полке.

– Да! Совсем забыла! Выступление Генри Мейхью в Фабианском обществе. Наверное, опять доклад по его исследованиям жизни лондонских бедняков.

Фредди нахмурился. Индии было не свойственно забывать подобные вещи. Она жила этими событиями. Фредди вглядывался в лицо Индии и вдруг заметил красную полосу на виске.

– Дорогая, что с тобой произошло?

Индия коснулась раны, не дав Фредди ее рассмотреть.

– Ничего особенного. Пациент бредил, руками размахивал. Мне случайно попало.

– А как ты себя чувствуешь? – спросил Фредди. – Рана довольно серьезная.

– Пустяки. Скоро затянется. Просто рана немного намокла под дождем.

– Тогда тебя нужно срочно везти в «Симпсонс», – весело произнес Фредди. – Там нас угостят хорошими кусками говядины с жареной картошкой. Это сразу придаст тебе сил.

Слава богу, там ему пока еще отпускали в кредит, чего не скажешь о его клубе и портном. Но скоро и в «Симпсонсе» начнут спрашивать, когда мистер Литтон соизволит заплатить долги.

– Чудесно, Фредди! Поехали туда. Пока едим, обсудим предстоящую церемонию. За такой короткий срок вряд ли мы сумеем подыскать церковь в Лондоне. Может, сделаем это в Лонгмарше? Попросим местного священника совершить обряд, а затем устроим в доме свадебный ужин. Надеюсь, твоя мать и Бингэм не станут возражать?

Фредди так и подмывало ущипнуть себя. Не спит ли он? Неужели это говорит Индия? Неужели через считаные недели он женится на ней и ее внушительных деньгах? Но что-то омрачало радость Фредди. Тихий внутренний голос подсказывал ему: такой внезапный поворот событий чересчур хорош, чтобы не иметь подвоха. Фредди быстро заглушил этот голос. События и так слишком долго были на редкость паршивыми. Он готов к переменам, особенно к коренной перемене в его судьбе.

– Идемте, леди Литтон, – сказал Фредди, вставая и поднимая Индию с кресла. – Нас ждет обед.

– Тсс, Фредди. Я еще не леди Литтон. Не называй меня раньше времени. Это дурная примета.

Фредди показалось, что в ее глазах что-то мелькнуло. Или не показалось? Похоже, ей невыразимо грустно что-то терять. Или кого-то. Фредди снова посмотрел на невесту. Индия улыбалась. Он тоже улыбнулся.

– Да, ты пока еще не леди Литтон. Но вскоре станешь ею, дорогая. Глазом моргнуть не успеешь. 

– Ну и неделька! – воскликнула Элла, засовывая папки в шкаф. – Начиналась она с полицейского отделения…

– …а закончилась в работном доме, – вздохнула Индия. – Неужели эта неделя все-таки закончилась? И неужели сегодня пятница?

Закрыв глаза, она лежала на скамейке в приемной кабинета доктора Гиффорда. От усталости ей было не шевельнуться. Сегодня она приняла шестьдесят одного пациента. К полудню Индия перестала чувствовать себя врачом. Она просто мясник и с людьми обращается, как с кусками мяса или связками колбас. Прострел, стригущий лишай, ревматизм, катар… Список болезней был нескончаемым. Девять женщин просили дать им противозачаточные средства. Умоляли чуть ли не на коленях, но она ничем не могла им помочь, поскольку Сид еще не выполнил заказа. Тяжелее всего было смотреть на больных детей. Шестеро с рахитом, еще у пятерых – признаки цинги. Эти заболевания угнетали Индию сильнее, чем такие убийцы людей, как туберкулез и тиф. Рахитом и цингой нельзя было заразиться; здесь все зависело от профилактики, упирающейся в правильное питание.