Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

Глаза Сида помрачнели.

– Черт тебя подери, Индия! Зачем ты это сделала? – позабыв про учтивость, сердито спросил он.

– Потому что я…

– Если тебе что-то понадобилось, нужно было прийти ко мне. Ну почему ты всегда так жутко упрямишься?

Она попыталась ответить, но Сид не давал вставить слово.

– Может, ты все-таки позволишь мне сказать?

– Нет. Я знаю, что́ ты скажешь. «Я не могу это принять, Сид. Это кровавые деньги, Сид». Ладно, плевать! – Он смачно выругался; Индия даже присвистнула, но Сид продолжал: – Тебе же нужны эти часы. Как ты без них будешь… измерять дурацкий пульс и все такое. И что ты купила на полученные деньги? Уж такая сумма у меня бы нашлась.

– Ошибаешься, не нашлась.

– Да будет тебе, – усмехнулся Сид. – Я знаю твои скромные потребности. Так что это было?

Индия улыбнулась, наслаждаясь проблеском настоящих чувств, прорвавшихся у Сида, потом сказала:

– Моя чертова свобода! 

Усталый, осунувшийся, переволновавшийся, Джо Бристоу взбежал на крыльцо больницы Гая. Час назад он вернулся из деловой поездки в Лидс. Дома его дожидался констебль. Лицо дворецкого было белым как мел, а повариха плакала. Фиона отсутствовала дома почти сутки и только недавно нашлась. По словам констебля, полиция нашла ее в Лаймхаусе и отвезла в больницу Гая, вручив заботам некоего доктора Тейлора.

Джо влетел в здание больницы и, задыхаясь от волнения, спросил дежурную медсестру, где он может найти доктора Тейлора. Женщина указала на невысокого, грудь колесом, человека, который отчитывал молоденькую медсестру за недостаточно начищенные туфли.

– Здравствуйте, доктор Тейлор. Я Джо Бристоу.

Мигом позабыв о медсестре, доктор повел Джо в свой кабинет.

– Что случилось? В каком состоянии моя жена? Что с ребенком?

– С ребенком все в порядке. И с вашей женой тоже… вскоре будет.

– Вскоре будет? В каком состоянии она сейчас? Что вообще случилось?

– Рад, что вы приехали, мистер Бристоу, – уклончиво ответил врач. – Миссис Бристоу выражала желание отправиться домой самостоятельно, но я не позволил. Я хотел, чтобы ее сопровождал кто-нибудь из близких. Так было бы лучше.

– Откуда она поступила в вашу больницу? – зачем-то спросил Джо.

– Из Лаймхауса. После того как она побывала в заведении «Баркентина».

– Черт побери! – Джо выругался.

– Вам знакомо это место?

– Я знаю о его существовании.

– Там, мистер Бристоу, ваша жена подверглась нападению и едва не была изнасилована.

Доктор Тейлор ввел Джо в кабинет, где и рассказал подробности случившегося: как Фиону привезли, как он осматривал ее раны, а ее волновало только состояние ребенка. Ответив на все вопросы Джо, он задал свой:

– Мистер Бристоу, что ваша жена делала в Лаймхаусе? – (Джо знал ответ, но промолчал.) – Сэр, я спрашиваю лишь потому, что у меня в голове не укладывается, зачем женщина ее уровня и в ее положении отправилась в подобное место, да еще поздно вечером. – Сделав паузу, доктор Тейлор задал новый вопрос: – Мистер Бристоу, у вашей жены бывали… странности в поведении? Навязчивые состояния? Бред?

– Что? Почему вы спрашиваете?

– Я рассказал вам не все. Миссис Бристоу утверждала, что в «Баркентине» у нее на глазах убили человека. Сержант Хикс, услышав об этом, сразу же отправил в паб дюжину полицейских, но никакого трупа они там не нашли. Все пожимали плечами. Удивлялись: какой еще труп? Ни одного свидетеля. Вообще ничего. Правда, на полу в подвале были следы крови, однако владелец паба заявил, что недавно резал кур.

Джо молча кивнул. Если не знать, какого пошиба публика собирается в «Баркентине», слова Фионы и впрямь покажутся бредом. Доктор Тейлор знал, что заведение пользуется дурной славой, но не представлял, насколько она дурная.

– Сержант Хикс приезжал сюда, чтобы сообщить миссис Бристоу о результатах проверки. Но она не приняла его объяснений и продолжала утверждать, что там убили человека. Теперь вам понятна моя настороженность? Ваша жена пережила сильный шок и нуждается в покое и отдыхе. Это необходимо ей и развивающемуся плоду. Настоятельно советую не давать ей никаких газет. Необходимо избегать всего, что может ее возбудить или взволновать. Я пытался ей это растолковать. Надеюсь, вы сделаете то же самое.

– Непременно сделаю, доктор Тейлор.

– Отлично. Если это не приведет к изменениям в поведении миссис Бристоу, обязательно сообщите мне. Могу порекомендовать прекрасного врача в Вифлеемской больнице. Он творит настоящие чудеса в лечении женской истерии.

Значит, Бедлам. Джо содрогнулся от одной только мысли о психиатрической больнице. Спешно поблагодарив доктора Тейлора, он сказал, что хочет пройти к жене.

Доктор Тейлор повел его наверх, где находились отдельные палаты.

– Не стану вам мешать. Если что-то понадобится, пошлите за мной.

Джо вошел в палату. Фиона сидела на койке в грязной, порванной одежде, сложив руки на коленях и опустив голову. Рядом лежали газеты.

– Врач советовал вообще не давать тебе газет. Где ты раздобыла эти?

– У пациентов взяла, – ответила Фиона.

– Тейлор считает, что у тебя помутился рассудок и ты находишься в шаге от психиатрической больницы. – (Фиона не ответила.) – Это правда? Там действительно убили человека?

– Да, – прошептала она. – Убили того, кто на меня напал. Это сделал человек по имени Фрэнки.

– Черт побери, да это же Беттс! Он убил Альфа и сжег мой склад. И ты видела, как все произошло?

– Да.

Джо замутило. Не все мужчины выносили подобное зрелище. Иные сходили с ума. А тут – беременная женщина. Ей нельзя было и на десять миль приближаться к Сиду Мэлоуну и его шайке.

– Ты по-прежнему считаешь своего брата бедным заблудшим пареньком? Все еще думаешь, что достаточно погладить его по головке, угостить печенюшками – и он вернется на путь истинный?

– Он этого не делал.

– Вполне мог бы, окажись он там. Фиона, а ты вообще знаешь, кто такой Фрэнки Беттс? Нет? Так я тебе расскажу. Он правая рука твоего брата. Преемник. Фрэнки не просто жестокий человек. У него не в порядке с головой. И ты находилась в одном помещении с ним? Он же и тебя мог убить!

– Джо, Чарли хочет уйти. Бросить преступную жизнь. Фрэнки Беттс сам мне об этом сказал. Велел не вмешиваться и оставить Чарли в покое. Если бы мне удалось повидать брата, поговорить с ним, он бы ушел. Я это знаю.

Джо молча отвернулся. Гнев, охвативший его, был настолько силен, что ему хотелось опрокинуть ночной столик и швырнуть на пол графин с водой. Если бы не сила воли, он бы разгромил палату.

– Ты хоть представляешь, до чего я сердит? – спросил он, поворачиваясь к жене. – Фиона, как ты могла это сделать? Подвергнуть опасности себя и нашего ребенка? Все мои предостережения пошли прахом? – (Фиона по-прежнему не отвечала.) – Попробуй на мгновение представить, каково было бы Кейти расти без матери, а мне – остаться вдовцом? Отвечай! Я тебя спрашиваю!

Фиона подняла голову. У Джо сжалось сердце. Все ее лицо было в ссадинах. Нижняя губа разбита. Под левым глазом вздулся синяк. На шее остались следы пальцев. Неужели ее пытались душить?

Фиона взяла с кровати газету. Джо увидел, что это «Кларион». В броский заголовок была вынесена цитата из очередной обличительной речи Фредди Литтона против Сида Мэлоуна. Глядя на газетную страницу, Фиона заговорила:

– Мне было десять лет. Чарли – девять. Нас послали в магазин. На обратном пути мы увидели ватагу мальчишек. Их было пятеро. Они мучили кошку: связали ей передние лапы и пинками заставляли бежать. Естественно, кошка падала. Мальчишки гоготали. Они были старше нас, выше ростом. Чарли передал мне купленные чай и сахар, подошел к заводиле и заехал тому по физиономии. Нос он мальчишке не сломал, но кровь пустил. К нашему удивлению, заводила струсил и заревел. Другого мальчишку Чарли ударил в живот, после чего вся ватага убежала. Когда мы остались вдвоем, брат поднял на руки измученную кошку. Вид у нее был жуткий. Одна лапа оказалась сломанной. Дома он устроил ей постель в старой корзинке из-под яиц, натолкав туда тряпок. Наша мать не жаловала кошек, но даже у нее не хватило духу потребовать унести беднягу вон из дома. Чарли весь вечер провозился с кошкой. Держал ее поближе к огню, поил молоком с ложки. Он соорудил что-то вроде шины для сломанной лапы. Даже в детстве он был добрым. А теперь… – Фиона указала на газету. – Мальчишка превратился в преступника. Как это случилось, Джо? Как? – Ее голос дрогнул.

Джо сел рядом, обнял за плечи. Оба сидели молча.

– Поехали домой? – через несколько минут спросила Фиона.

– Нет, дорогая, – покачал головой Джо, и Фиона недоуменно посмотрела на мужа. – Сначала пообещай мне, что ты больше никогда этого не сделаешь. Никогда.

– Я не могу тебе этого обещать. Ты же знаешь, что не могу. Пожалуйста, не проси меня делать выбор.

– А я попрошу. Выбирай. Здесь и сейчас. Я или Мэлоун.

Фиона округлила глаза. Казалось, ее ранили.

– Но, Джо…

У него сжалось сердце.

– Стало быть, я получил ответ? Ты не оставишь своих попыток? Ты готова разорвать мир голыми руками, если бы это помогло вернуть твоего брата. И никакие мои слова не изменят твоего решения. Я лишь напрасно трачу время.

Джо старался не показывать своего горя. Он собирал все имевшееся у него мужество, чтобы сделать этот необходимый шаг. Фиона была для него всем. Он не представлял, как будет дышать без нее, но других решений не видел. Джо не знал, как еще заставить ее остановиться. А отойти в сторону и просто наблюдать, как своими безумными, обреченными поисками брата Фиона разрушает себя и их семью, он не мог.

– Наш экипаж внизу. Я скажу доктору Тейлору, что ты поедешь одна. Кучер тебя обождет. Я поеду в кебе.

– Джо, прошу тебя, не делай этого.

– Поживу в «Коннахте», пока не найду что-то более подходящее. Попрошу Труди привезти мои вещи. Я люблю тебя, Фиона. Я люблю Кейти. Люблю вас больше жизни. Надеюсь, ты передумаешь.

– Ты бросаешь меня? Снова?

– Тогда это была моя вина. Сейчас нет.

Лицо Фионы сморщилось. Из глаз хлынули слезы. При виде ее плачущей Джо едва не дрогнул, но все же заставил себя встать и подойти к двери.

– Надеюсь, Фи, ты сделаешь выбор, – прошептал он, выходя из палаты. – И очень надеюсь, что ты выберешь меня. 

– Сдается мне, старушка Флорри Найтингейл явно нюхала эфир, когда писала эту книгу, – сказала Элла, помахав своим экземпляром «Вводных записок об устройстве родильных домов». – Две тысячи триста кубических футов на каждую пациентку? Плюс окно?

– Нам придется довольствоваться малым, – хмуро кивнула Индия. – Значительно снизить запросы. Меньше пространства, меньше окон, меньше воды, раковин и туалетов.

– Только в одном у нас не будет недостатка. В наших пациентах.

– А здание-то совсем неплохое. Согласна?

– Согласна. Выглядит вполне прилично. Крыша крепкая, никаких протечек. Освещение работает. Водопровод тоже. Раковины на каждом этаже. Конечно, это лишь хребет. Но все необходимое есть.

– Понадобится оборудовать туалеты. Кухню или хотя бы плиту.

– Уверена, на это мы потратим меньше тысячи. Но как будем расплачиваться за простыни и полотенца? За шприцы, скальпели, подкладные судна и…

– Я знаю, – вздохнула Индия. – Все очень просто. Нам нужно двадцать четыре тысячи фунтов, а не две тысячи четыреста.

Индия с Эллой стояли внутри бывшей фабрики красок на Ганторп-стрит. Миссис Московиц слышала, что здание выставлено на продажу. Дешево. Первоначальную цену полторы тысячи фунтов снизили до тысячи двухсот. Владелец обанкротился и торопился продать здание побыстрее. Миссис Московиц предложила сходить и посмотреть. Обе засмеялись.

– Мама, за бывшую фабрику могут просить хоть миллион фунтов! – сказала Элла. – У нас есть всего две тысячи четыреста фунтов. Этой суммы никак не хватит, чтобы купить здание, отремонтировать и обставить.

– А что, от вас убудет, если вы сходите и посмотрите? Бог дает орехи, но не колет их за нас, – сказала миссис Московиц.

Они согласились. Агент по недвижимости проводил их внутрь и сказал, что, по его мнению, они могут предложить владельцу тысячу фунтов. Потом отправился пить чай, оставив их осматривать здание.

– Всего тысячу, – сказала Индия.

– Поторгуемся, – предложила Элла.