Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

– Не имеет значения, Фи. Особенно теперь. Директор прав. Я действительно все время проводил в горах и под парусом. Я стал самым молодым из тех, кто забирался на все сорок шесть вершин Адирондакских гор. Самым молодым, кто в одиночку проплыл от Новой Шотландии до Киза на Ньюфаундленде.

Оторопевшая Фиона слушала восторженный рассказ брата о горных вершинах и ущельях, секстантах и звездах.

– Ты лишил себя всего, – сказала она, когда Шейми замолчал. – Образования. Будущего. Чем ты собираешься заниматься?

– Путешествовать и исследовать мир. Это единственное, что мне по-настоящему интересно.

Фиона покачала головой. Их разговор с каждой секундой становился все более нереальным и нелепым.

– Фи, я же не просто так приехал в Лондон. Королевское географическое общество финансирует экспедицию в Антарктику. Ее возглавит капитан Роберт Скотт. Я намерен встретиться с ним и попросить взять в члены команды. Если понадобится, буду умолять.

– В Антарктику? Ты не можешь отправиться в Антарктику! И вообще никуда! Тебе всего семнадцать! – кричала Фиона.

Она несколько опомнилась после неожиданного появления брата и новостей. Шок, пережитый ею при виде Шейми, сменился гневом за его дурацкий, необдуманный поступок.

– Фиона, я знаю, тебе это тяжело принять. Понимаю, насколько все неожиданно…

– Это еще мягко сказано!

– Тогда попытайся понять одну простую вещь: наш мир с каждым днем становится все меньше. Если я ухлопаю еще пять лет на университет, будет слишком поздно. Все открытия сделают без меня. Другие поднимутся на пока еще не покоренные вершины, достигнут самых удаленных мест и нанесут их на карты.

– Шейми, нечего преподавать мне свой чертов урок географии!

– Фиона, послушай… ты хотя бы меня послушай. Путешественники нашли исток Нила и истоки почти всех других крупных рек. Делались попытки достичь Северного полюса и подняться на вершины высочайших гор мира. Сейчас все только и говорят об Эвересте. Его называют третьим полюсом. Все уважающие себя альпинисты хотят туда подняться, но тибетцы никого не пускают. Есть такой путешественник – Фрэнсис Янгхазбенд. Месяц назад он выступал в Королевском географическом обществе. У меня есть экземпляр его доклада. Ходят слухи, что вице-король собирается отправить его в Лхасу. На переговоры. Этот человек побывал везде: в Маньчжурии, в пустыне Гоби, в Монголии и Непале. А теперь он хочет подняться на Эверест. На Эверест! Представляешь?!

– Я другого представить не могу, – охладила его пыл Фиона, – того, как ты распорядился возможностями, которые я тебе создала, и всеми деньгами, что я на тебя потратила. Все это ты швырнул в помойку. А ты хоть представляешь, как тебе в жизни повезло? Многие твои сверстники могли бы только мечтать об учебе в Гротоне. Шейми, я хочу, чтобы ты вернулся в школу, окончил ее и поступил в университет.

– Наши желания не совпадают, причем сильно.

– Ошибаешься! Я думаю о твоем благе.

– Фи, но ты не знаешь, что является благом для меня. Это знаю только я.

– Да? В семнадцать лет ты это знаешь?

– Послушай, ты ведь в школе не засиделась. Ушла оттуда в четырнадцать лет, а от меня требуешь протирать штаны.

– Ушла? Как у тебя язык поворачивается? Родители забрали меня из школы. У них не было иного выбора. Мне пришлось пойти работать к Бертону и помогать кормить нашу семью.

– Это не меняет фактов, – не сдавался Шейми. – В свои семнадцать ты жила самостоятельно. Сама распоряжалась своей жизнью. Тебе не исполнилось и восемнадцати, а на твою долю выпало больше приключений, чем у других бывает за всю жизнь.

– Ты считаешь это приключениями? Позволь тебя разочаровать, Шейми. То, через что я прошла, называлось не приключениями, а трагедиями, – сказала Фиона, внутри которой клокотала ярость.

Шейми хотя бы хватило совести выглядеть пристыженным.

Некоторое время брат и сестра молчали, потом Фиона сказала:

– Я отправлю телеграмму директору школы. Попрошу принять тебя обратно. Если мне удастся исправить твой ляп, ты первым же пароходом поплывешь обратно в Нью-Йорк.

– Нет, Фи. Обратно я не вернусь.

– А вдруг тебя не возьмут в эту экспедицию? Чем ты собираешься зарабатывать на жизнь? После университета тебя бы ожидала достойная работа в «Тэс-Ти» или в «Монтегю».

– Я надеялся…

– А не надо надеяться! Не рассчитывай, что мы будем тебя содержать. И на особое отношение к себе не рассчитывай. Нужна работа – милости прошу на склад. Могу пристроить тебя на склад Оливера. Завтра утром переговоришь с управляющим.

– Я надеялся, что ты позволишь распоряжаться деньгами, которые Ник оставил мне.

Речь шла о Николасе Сомсе, первом муже Фионы. Они поженились, когда Шейми был еще маленьким. Ник обожал Шейми и относился к нему как к сыну. Умерев, он оставил Шейми в наследство двести тысяч долларов. Деньги лежали на особом счете и воспользоваться им Шейми мог лишь тогда, когда ему исполнится двадцать один год. Счетом распоряжалась Фиона.

– Должно быть, ты шутишь, – сказала она.

– Нисколько.

– Ты всерьез думаешь, что я передам такие деньги семнадцатилетнему лоботрясу? – (Шейми молча встал и взял куртку.) – Куда ты?

– К друзьям. – Судя по голосу, слова сестры его больно задели. – Остановлюсь у Олденов. Как вижу, здесь мне не рады.

– Шейми, не говори глупостей. Тебе здесь всегда рады.

– Пока я соглашаюсь с твоими словами и делаю то, что хочешь ты. Этого не будет. Я уже не мальчишка, а взрослый человек. И я отправлюсь в Антарктику. Пока!

– Шейми… – Фиона попыталась встать, но живот замедлял ее движения, и когда она поднялась со стула, брат был уже внизу.

Она поспешила к окну. Шейми вышел из дома с дорожной сумкой в руке и зашагал по улице.

Фиона закрыла глаза, сдерживая слезы. Боже, как такое могло случиться?! Как она выпроводила Шейми из дома? Он не пробыл здесь и получаса и теперь снова уходил из ее жизни.

Средний брат не желал с ней видеться. Муж из-за нее жил в гостинице. А теперь она прогнала и младшего брата. Все мужчины, которых она любила, оставили ее. По щеке Фионы скатилась слеза, потом вторая. У нее на глазах рушилась семья. От нее уходили, когда она только и мечтала удержать всех вместе. Возле себя. Уберечь.

Она услышала, как открылась дверь. В кабинет вошел Фостер, держа в одной руке чайный поднос, а в другой – носовой платок. Дворецкий деликатно кашлянул:

– Простите, миссис Бристоу. Не хотел вам мешать, но подумал, что чашка чая будет вам не лишней.

Скорее всего, он слышал перепалку между ней и Шейми. Она смотрела, как Фостер ставит поднос на письменный стол и предусмотрительно кладет рядом платок. Дворецкий собирался тихо исчезнуть, когда Фиона остановила его.

– Спасибо, мистер Фостер, – сказала она, благодарная его предупредительности и тактичности.

– Вам нужно что-то еще, миссис Бристоу? Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Вы знаете, как заставить мужчин жить на одном месте и не рваться на край света?

– Да, мадам. Способ весьма прост.

– Вы серьезно, мистер Фостер? Поделитесь как?

– Превратить их в женщин. 

Еще с улицы Фрэнки услышал голоса. Удивительно, кто в такое время мог находиться внутри «Баркентины»? Часы показывали половину четвертого, а Дез, не желая обострений с полицией, пунктуально закрывал паб с трех до пяти. Прежде чем зайти внутрь, Фрэнки послушал еще немного. Голоса оказались знакомыми. Один – сердитый и пронзительный – принадлежал Джемме. Другой – Сиду. Сид говорил тихо и, казалось, едва сдерживался.

Фрэнки схватился за дверную ручку, но передумал. Он обошел паб, спустился по ступенькам, ведущим к реке, затем по лестнице из подвала поднялся в кухню. Дези был там – мыл стаканы и помешивал в кастрюле варево, называемое им супом.

– Все в порядке, Дез?

– Ага, Фрэнки. А у тебя?

– Да нормально, спасибо. Что там по соседству?

– Хозяин цапается с Джеммой.

Сид порвал с Джеммой, и Фрэнки это знал. Вроде бы удивительно, но он не удивлялся. Нынче он перестал удивляться поступкам Сида.

Подойдя к двери, отделявшей кухню от зала, Фрэнки посмотрел в замызганное окошко. Сид расположился возле окон, глядя на реку. Джемма расхаживала взад-вперед. Пусть Сид и порвал с ней, но она с ним еще не порвала. Джемма комкала в руке платок. Глаза у нее были красными.

– Ну почему, Сид? Скажи мне почему.

– Джемма, уймись. Мы уже обо всем поговорили.

– У тебя другая появилась, да? Кто она?

– Нет у меня никого.

– Врешь! – заорала Джемма.

В зале что-то громко хрустнуло.

– Ад кромешный, – пробормотал Дези. – Только не говори, что это синее блюдо моей бабушки.

– Не скажу, – пообещал Фрэнки.

– Она что, целует тебя, как целовала я? Или кувыркается в постели лучше меня?

– Джем, по-моему, пора отправить тебя домой.

– Я никуда не поеду. С места не сдвинусь, пока не скажешь мне правду. Помнится, ты говорил, что никогда не влюблялся и не собираешься. Но ведь ты влюбился, да? – (Сид не ответил.) – Так я и думала… Самое паршивое, что не в меня, – добавила Джемма.

Дези покачал головой:

– Ну никак в толк не возьму, и чего хозяин с ней расстался. – Он бросил в суп щепотку соли. – Я бы женщину вроде Джеммы ни в коем разе не выгнал из постели. Что-то тут не так.

– Все тут не так, Дез. Понятности кончились.

– Не то слово! Кстати, а ты чего пожаловал, Фрэнки? Зашел поесть?

Только не твое поганое варево, подумал Фрэнки, глядя на кастрюлю.

– Пришел с хозяином поговорить.

– О чем?

– О паршивце Мэддене. О паршивце Ко. И о поганых итальяшках.

– Понятно, – кивнул Дез. – А то Мэдден стал больно много себе позволять.

– Вот-вот.

Большой Билли Мэдден наглел все сильнее. Еще месяц назад он не осмелился бы выкидывать такие коленца. Навязывал свое покровительство пабам Уайтчепела и вообще хозяйничал на здешнем берегу. Кто-то вломился на склад Батлера, обчистил корабль на причале Сент-Кэтрин-Дока и ограбил лавочника с Хай-стрит в Уоппинге. Мэдден, больше некому. Фрэнки был уверен. Мэдден вел себя как акула, почуявшая в воде запах крови. Сиду нужно с ним разобраться, и немедленно.

На прошлой неделе Мэдден через Дина Донга отправил Фрэнки послание, напомнив, что его предложение остается в силе. Фрэнки выпроводил Дина коленкой под зад, добавив с полдюжины недвусмысленных слов. Билли Мэдден так и не понял. Фрэнки не нуждался в работе. Потребуйся ему работа, он бы поступил подручным к любому головорезу, который платит. Дело было не в деньгах. Совсем не в них. Фрэнки мечтал о крупных операциях вроде их нападения на склад «Крепость»: спланировали, провернули и свалили. Он мечтал о власти над Восточным Лондоном. Ему хотелось быть принцем города. Принадлежать к братству, ощущая верность собратьев и их любовь, если такое возможно. И во главе должен стоять Сид.

Джемма обрушила на Сида очередную порцию упреков.

Фрэнки видел, как Сид молча встал и надел куртку. Джемма пыталась его задержать. Вскоре до ушей Фрэнки долетел звук открывшейся двери, которая тут же закрылась.

– Охренеть, – пробормотал он. – Хозяин сделал ноги и оставил нас с Джем.

– Жалко девку. Сходи налей ей утешительную порцию. А я тут доведу суп до окончательной готовности.

Интересно, что Дез понимал под окончательной готовностью? Бросит туда сушеных тараканов? Или крысиных лапок для навара? Суп Дези больше был похож на зелье в ведьмином котле. Фрэнки толкнул дверь и вышел в зал. Джемма подпирала стойку.

– Джем, что за шум у вас тут был? – спросил он. – Не нашла общего языка с хозяином?

– Ты нас слышал?

– Тут не хочешь да услышишь.

– Я надеялась, что мы с ним спокойно поговорим. Думала, смогу его вернуть… – Она не договорила и шмыгнула носом.

– Выпить хочешь? Помогает унять боль.

– Плесни джину.

– Джин уж точно растопит все твои печали.

– Ничего подобного, – горько усмехнулась Джемма. – Он нашел другую.

– Ой, Джем, он же мужчина. Порезвится и вернется. Мы всегда возвращаемся.

Фрэнки извлек из-под стойки бутылку, откупорил, налил в стакан и пододвинул Джемме.

– Ты и себе налей, дружок, – сказала она, залпом проглотив джин.

– А мне-то зачем?

Джемма с сожалением посмотрела на него:

– Боже мой, Фрэнки, хватит из себя дурачка разыгрывать!