Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

– В декабре мы с Шеклтоном едем в Данди. Сразу после Рождества. Надо посмотреть, в каком состоянии корабль. Его строят специально для экспедиции и хотят назвать «Дискавери». Дождешься, когда я уеду, и расскажешь ей.

– Фиона быстро сообразит, что я к этому причастна, – сказала Уилла. – И я окажусь в дурацком положении.

– Знаю, Уиллс. Так оно и есть. Мне самому неловко. Но уж лучше так.

– Для тебя.

Шейми поморщился:

– В общем-то, да. Но и для Фи тоже. Гораздо лучше ей услышать об этом от тебя, чем прочесть в моем письме. Или в телеграмме.

– Шейми, ты не посмеешь сразить ее телеграммой.

– Посмею, если других способов не останется. Уиллс, пожалуйста, сделай это для меня.

Уилла задумалась. Шейми ждал, не решаясь на нее давить. С таким характером, как у Уиллы, это бы все испортило.

– Ну хорошо, сделаю, – наконец согласилась Уилла, – но при одном условии.

– Говори. Выполню.

– Однажды и ты сделаешь то же для меня. Когда я отправлюсь на Эверест, ты сообщишь моей маме.

Шейми усмехнулся и уже собрался поддразнить Уиллу, сказать, что выполнять такое условие ему никогда не придется. Но стоило ему увидеть ее лицо, и у него пропало желание подкалывать Уиллу. Она говорила всерьез, ничуть не сомневаясь в себе. Ее зеленые глаза не отпускали Шейми. Он смотрел в них, и вдруг его охватило будоражащее чувство, что он видит себя: свое бесстрашие, авантюрный дух и беспокойную, ищущую душу.

– Согласен. По рукам, – ответил он.

Шейми снова повернулся к зеркалу, вытянулся во весь рост, выпятил грудь и расправил брюки. Раздался смех Уиллы. Она по-прежнему смотрела на него. Теперь ее глаза были веселыми и вызывающими.

– Хватит охорашиваться, поваренок. Начинай вещички собирать, – сказала она. – Если ты не достигнешь Южного полюса, это сделаю я. Когда спущусь с Эвереста. 

– Фрэнки!

– Чего тебе, Дез?

– Тут какой-то парень хочет поговорить с Сидом. Называет себя новым членом парламента.

– А премьер-министра он с собой не захватил?

– Он не шутит. Говорит: или подать ему Сида на разговор, или он явится сюда с парой дюжин полицейских и разнесет паб в щепки.

Фрэнки, игравший с Озом, поднял глаза от карт и посмотрел на Дези.

– До чего ж настырный. Меня уже воротит. Кто этот дрочила? Пусть подойдет. Я ему задницу начищу.

Дези подал знак Джо.

– Фрэнк Беттс – это ты? – спросил он, подойдя к столу.

– Тебе-то что?

– Меня зовут Джо Бристоу. Я хочу видеть Сида Мэлоуна.

Фрэнки повернулся на стуле и смерил Джо взглядом, заметив и рабочую одежду, и ломик в руках.

– А тачку свою снаружи оставил? – спросил Фрэнки, и Оззи хохотнул.

– Фрэнки, я знаю о тебе все. О Фирме тоже. А еще я знаю, что ты сжег мой склад.

– Понятия не имею, что ты там несешь, приятель.

– Я хочу просто поговорить с Сидом. Только и всего. Хочу прийти с ним к взаимопониманию. Сейчас, пока головы не полетели и не стало слишком поздно.

– Хочешь произвести благоприятное впечатление? – хмыкнул Фрэнки.

– Что-то вроде этого.

Фрэнки отхлебнул из кружки. Угощать портером Джо он и не собирался.

– Если Сида здесь нет, передай ему, пусть зайдет ко мне, – сказал Джо. – Мой кабинет находится на Коммершел-стрит, дом восемь. Я всего-навсего хочу с ним поговорить. Никаких подвохов. Слово даю!

Внутри Фрэнки вспыхнула паника. Он почуял угрозу. Не со стороны Бристоу. Этот на рожон не полезет, не та натура. Со стороны законности, которую представлял Джо. Похоже, закон начинал добираться до Сида.

– Послушай, Фрэнки…

– Не собираюсь я слушать, так что вали и продавай свои груши в другом месте, – бросил Фрэнки, возвращаясь к карточной игре и пиву.

Через мгновение стол был опрокинут и раскрошен в щепки. Та же участь постигла и кружку с портером. Джо стоял перед Фрэнки с поднятым ломиком.

– Теперь будешь слушать?

Фрэнки мигом оказался на ногах. У него колотилось сердце, кулаки зудели от желания вломить. Он что есть силы ударил правой рукой и угодил Джо в живот. Джо скрючился от боли, выронив ломик. Фрэнки нагнулся, намереваясь ломиком раскроить Джо череп, когда Джо неожиданно выпрямился и ударил его наотмашь. Перед глазами Фрэнки вспыхнули и заплясали ослепительные круги. Он повалился на пол и застонал, держась за голову. Это был прием уличных драчунов. Бристоу намеренно выронил ломик, подлавливая Фрэнки. Ну как же он забыл, что этот парень родом из Восточного Лондона? Когда круги погасли и в глазах у Фрэнки прояснилось, он увидел склонившегося Джо.

– А это, кусок дерьма, тебе за Альфа Стивенса.

Джо выпрямился и оглядел зал со всеми посетителями. Желающих вступить с ним в поединок больше не было.

– Передайте Сиду мое послание, – сказал Джо. – Пусть приходит.

Подняв с пола ломик, он покинул паб.

Едва за Джо закрылась дверь, из тени возле лестницы вышел Сид.

– Фрэнки, ты сжег склад Бристоу? – спросил он.

– Хозяин, ты что же, все время торчал здесь? Спасибочки за помощь.

Сид стремительно подошел к Фрэнки, поднял с пола и ударил о стену.

– Я тебе задал вопрос. Ты сжег склад Бристоу?

– Да! Слушай, отпусти меня!

Но Сид и не думал его отпускать. Удары сыпались на Фрэнки справа и слева, пока парень не заскулил, умоляя прекратить, и пока Дез и Оззи не стали оттаскивать Сида. Когда Сид отпустил жертву, Фрэнки сполз на пол.

– Зачем ты это сделал?! – закричал Сид. – Стивенс не был одним из нас. Он был безобидным стариком, Фрэнки! Никогда никому не гадил!

Фрэнки поднял избитое лицо.

– Я это сделал для тебя, пока ты лежал в больнице. У меня и в мыслях не было калечить этого старого пердуна. Просто сказал ему: так, мол, и так, пора бы твоему хозяину платить нам. А он кинулся на меня и следом лампу опрокинул. Я ему кричал, чтобы валил со склада, пока цел, но он хозяйское добро спасал.

– И теперь Стивенс мертв, а Бристоу знает, что это твоих рук дело.

Фрэнки встал.

– Ты же не пойдешь, правда? В смысле, к этому Бристоу?

– Не знаю, – буркнул Сид, меряя шагами зал. – Ничего пока не знаю.

– Вначале докторша. Теперь этот член парламента. Не заметишь, как привыкнешь обхаживать власти.

Сид побелел. Фрэнки сжался, боясь получить новый град тумаков, но ошибся.

– Что ты вообще знаешь о докторше? – дрожащим от гнева голосом спросил Сид.

– Хозяин, да мне плевать, с кем ты трешься в постельке.

Сжав кулаки, Сид шагнул к нему. Фрэнки не сдвинулся с места.

– Ну давай бей. Мне не привыкать. Наше дело разваливается на части, и ты это позволяешь. Китайцы, евреи, итальянцы – все лезут в наши владения. Эта свора шелудивых собачонок подминает под себя наши курильни, бордели и пабы. А у Мэддена аппетиты шире. Ему мало владеть одной-двумя улицами. Ему весь берег подавай. Ты что, ослеп? Не видишь, что творится?

– Вижу, Фрэнки. Только мне плевать. Мэдден может забирать, что хочет. Все.

– Что-о? – оторопел Фрэнки. – Это же твое. Ты строил по кирпичику. Бился за власть.

Сид полез в карман и вытащил пистолет. То был один из полудюжины пистолетов, которые Фирма после налета на «Крепость» оставила себе. Он положил пистолет на стол.

– С меня хватит, – сказал Сид.

Фрэнки чувствовал, что у него перехватывает дыхание, останавливается сердце. Привычная жизнь рушилась. Боль от ударов Сида была пустяком по сравнению с другой болью, вызванной намерением хозяина уйти.

– Ну почему, хозяин? – тоном испуганного мальчишки спросил Фрэнки.

– Я больше не хочу такой жизни, Фрэнки, – тихо ответил Сид. – И никогда не хотел.

Сид в последний раз оглянулся по сторонам. Посмотрел на Дези и Оза. На зал «Баркентины». На реку за окном.

– Дез, ты теперь главный, – сказал он. – Дела с тобой я улажу. Со всеми вами. Дайте мне несколько дней. – А Фрэнки он сказал: – Слушайся Дези. Учись у него. Он знает об игре больше, чем все мы, вместе взятые.

Сид повернулся, приготовившись уйти. Глядя, как он идет к двери, как уходит от них, Фрэнки не выдержал. Недавняя печаль сменилась гневом.

– Что ты себе позволяешь?! – заорал он в спину Сиду. – Ты не можешь взять и уйти!

Сид в последний раз обернулся. Его усталые, измученные глаза встретились с глазами Фрэнки.

– Я уже ухожу. Позаботься о себе, парень.

И он ушел. 

Шейми, Альби и Уилла лежали в саду дома Олденов и смотрели на небо. Ночь была ясной, и звезды сверкали, как бриллианты.

– Уиллс, задай мне еще какой-нибудь вопрос, – попросил Шейми.

– Назови прямое восхождение Ориона.

– Пять часов.

– А склонение?

– Пять градусов.

– В пределах каких широт наблюдается?

– Между восемьдесят пятой и семьдесят пятой. Лучше всего виден в январе.

– Основные звезды созвездия?

– Альнилам, Альнитак, Бетельгейзе, Минтака и… сейчас вспомню… Ригель!

– А еще? – спросила Уилла. – Ты пропустил одну звезду.

– Нет там больше звезд. Ты пытаешься сбить меня с толку.

– Есть.

– И какая?

– Беллатрикс.

– А, черт!

Шейми терпеть не мог, когда его тыкают носом. Уилла легко называла созвездия и безошибочно перечисляла их характеристики. Он видел, как умело обращалась она с секстантом на семейной яхте. По части вычислений она превосходила и Шейми, и Альби и почти не уступала ее отцу – адмиралу Королевского флота.

– Мне никогда этого не запомнить, – вздохнул Шейми. – А Шеклтон требует знать такие вещи наизусть.

– Запомнишь, – ободрила его Уилла. – Зубрежка поможет. Пока плывешь в Гренландию, времени у тебя будет предостаточно.

– Не забывай, ему придется там ишачить, – усмехнулся Альби.

– Может, заткнешься! – рявкнул Шейми.

– Гляжу, тебя повысили. Из поварят произвели в собачьего надсмотрщика.

– Не слушай ты его, Шейми, – сказала Уилла, сама давясь от смеха. – Возьмешь с собой секстант. Плавание даст тебе отличную возможность поупражняться в навигации.

– Когда не нужно какашки убирать за собачками! – воскликнул Альби, заражая смехом и сестру.

Шейми сердито зыркнул на них.

До экспедиции оставалось еще несколько месяцев, но подготовка к ней шла полным ходом. Клементс Маркем и капитан Скотт вместе с Фритьофом Нансеном отбыли в Христианию, чтобы осмотреть «Фрам» и обсудить внутреннее устройство экспедиционного корабля. Два дня назад Шеклтон отправился в Данди, препираться с судоверфью. Шейми должен был ехать с ним, однако в последнюю минуту планы изменились. Было решено, что через три недели Шейми поедет в Гренландию и примет упряжку ездовых собак.

Шеклтон списывался с гренландскими заводчиками, пытаясь купить собак для экспедиции, но переписка результатов не дала. Скотт предложил купить русских собак. Шеклтон отказался. По его словам, гренландским собакам нет равных. Они крепче, быстрее бегают и способны выдерживать крайне низкие температуры. Неудивительно, что спрос на них велик. Шеклтон писал разным заводчикам, получая одинаковый ответ: у них не осталось собак для продажи. Однако Шеклтон был не из тех, кто смиряется с отказами. Он решил послать в Гренландию экспедиционного зоолога Эдварда Уилсона, снабдив внушительной суммой денег. Вместе с Уилсоном должен будет поехать и Шейми. Зоолог займется переговорами и покупкой, а когда собаки будут приобретены, забота о них ляжет на плечи Шейми. Ему предстояло кормить и поить их, вычесывать, следить за тем, чтобы они достаточно двигались, и даже петь им.

– Сэр, вы сказали… петь? – спросил Шейми, думая, что ослышался.

– Да, петь. Собаки, как и люди, подвержены приступам ностальгии, – ответил Шеклтон. – Если они погрустнели, пой им песни. Это их взбодрит. Не обижайся, парень, но для экспедиции эти собачки ценнее тебя. Я хочу, чтобы они были здоровыми и довольными.

После разговора, заметив мрачную физиономию Шейми, Уилсон сказал, что ему повезло. А то ведь мог застрять на каком-нибудь складе в Данди, считая бульонные кубики «Оксо» и банки сардин вместе со вторым коком Кларком и стюардом Блиссетом.

Шейми пихнули в бок. Он повернулся лицом к Уилле.

– Хватит дуться, – сказала она. – Это же лучше, чем торговать апельсинами или чаем.