Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

– Да ну? – усмехнулся Дональдсон. – Можете не волноваться, мисс, теперь ему долго идти по этому пути. По самому длинному пути в мире.

Индия отвернулась. Ее ум лихорадочно искал выход. Она должна найти Сида. Помочь ему.

– Думаю, вы знаете, что мы будем следить за вами, – сказал Дональдсон, словно прочитав ее мысли.

– А я думала, вы меня арестуете. Мистер Литтон мне так сказал.

Дональдсон покачал головой:

– По закону я должен был бы это сделать. Но вы для нас куда ценнее вне стен тюрьмы. Сегодня Мэлоун вылез из своей норы ради свидания с вами. Возможно, вылезет еще раз.

Индия закрыла глаза. Нет, она не заплачет. Не доставит им такого удовольствия. Но ей было невыносимо думать, что Сид, торопясь к ней, покалечился и получил пулю, а она ничем не может ему помочь. Она не смеет даже искать его, иначе сама наведет полицию на его след.

– Доктор Джонс, я не хочу с вами спорить. Я хочу вам помочь. Я знаю, как это произошло, – сказал Дональдсон, в голосе которого неожиданно появились сочувственные интонации. – Я ведь не дурак и знаю, к какому типу женщин вы относитесь.

– Знаете? – открыв глаза, переспросила Индия.

– В Восточном Лондоне этот тип женщин встречается мне постоянно. В миссиях, на благотворительных кухнях, в приютах и тюрьмах. Молодые женщины из хороших семей, стремящиеся делать добро. Мягкосердечные, полные благих намерений и – простите за откровенность – представляющие собой легкую добычу для таких, как Мэлоун. Он наверняка скормил вам какую-нибудь душещипательную историю, но вы должны знать, что леопарды своих пятен не меняют. Каким бы ореолом ни окружал себя Сид Мэлоун, по своей сути он был и остается преступником. Он опасен и безжалостен. От его злодеяний пострадало множество людей. И вот теперь ему придется расплачиваться за свои грехи.

– А вы за свои собираетесь платить? – жестко спросила Индия.

– Как вы сказали?

– Вы собираетесь платить за свои грехи, инспектор уголовной полиции? Вы продажный полицейский чин, берущий деньги за разгон политических митингов. Вы торгуете конфискованным опиумом и принимаете взятки от содержательниц борделей.

У молодого констебля округлились глаза.

– Довольно! – загремел Дональдсон. – Думайте, что говорите, доктор Джонс. Только благодаря мне вы сейчас не в тюрьме.

– Не вам, а мистеру Литтону. Он заплатил вам, чтобы уберечь меня от тюрьмы, потому-то сейчас я и остаюсь на свободе. Знаете почему? Он все еще надеется на брак со мной и не хочет, чтобы имя будущей жены попало в анналы полиции. Если вы намерены меня арестовать, арестовывайте. Если нет, уходите из моей квартиры.

– Вас я арестовывать не стану, но обязательно доберусь до Мэлоуна. Так что не совершите ошибки. Я намерен добиваться, чтобы его судили, вынесли приговор и повесили.

– За два убийства, которые он не совершал? Я бы не рассчитывала на успех вашей затеи.

– Это почему же?

– Потому что подкуп судей стоит немалых денег, а их-то у мистера Литтона почти не осталось.

Дональдсон наградил ее сердитым взглядом, однако ничего не сказал и вскоре ушел вместе с констеблем. Индия смотрела ему вслед. Она была готова пасть перед ним на колени и просить за Сида, если бы хоть на мгновение поверила, что это поможет. Но она знала: не поможет.

Индия подошла к разбитому окну, возле которого провела столько счастливых вечеров, ожидая Сида, и осторожно вынула из рам осколки, завернула их в газету и сложила у двери.

Перед глазами мелькнула картина: грязный переулок, куда забился истекающий кровью Сид. Один, совсем один. Индия рухнула на диван, обхватила голову и заплакала. Тошнота, одолевавшая ее ранее, поднялась снова. Индию вырвало. Ей вспомнилось, как она потеряла миссис Коберн и маленького Гарри. Как и тогда, она чувствовала себя слабой и отчаявшейся. Как и тогда, ее мир рушился, и она не знала, что делать. Хуже того, она не знала, где сейчас Сид и жив ли он. Ради него она пожертвовала всем: домом, работой, мечтами. Если бы смогла, принесла бы новые жертвы, но больше ей было нечего отдать.

Индия встала. Нужно сходить к домовладелице и позвать стекольщика. Обязанность привести квартиру в порядок лежит на ней. Потом она вернется на Брик-лейн, в дом семьи Московиц, и будет ждать, тревожась за Сида и надеясь получить от него хоть какую-то весточку. Это все, на что она была способна. 

– Мадам, остановитесь! Позвольте мне. Час весьма поздний, и это небезопасно, – сказал Фостер, выбегая из коридора в переднюю.

Но Фиона уже была возле двери. Услышав звонок, она поспешила сюда из кабинета, насколько это позволяло ее нынешнее состояние. Она отодвинула засов и взялась за дверную ручку, и тут храбрость покинула ее. Фиона прислонилась лбом к двери, мешкая с открытием.

– Мадам, позвольте мне, – деликатно попросил Фостер.

В глазах Фионы блестели слезы. Взглянув на дворецкого, она покачала головой. Она не сомневалась: поздний визит касался Джо. Полпервого ночи не время для хороших новостей. Что бы ни случилось, она должна встретить это сама. Повернув ручку, Фиона открыла дверь. Она ожидала увидеть полицейского или посыльного из больницы, но человек на пороге не был ни тем ни другим. Человек этот был невероятно бледен, в грязной, запачканной кровью одежде. Его левая рука висела, как плеть.

– Фиона, – произнес он. – Прошу тебя…

– Нет! – закричала она. – Нет, Чарли, будь ты проклят! Нет!

Фиона накинулась на него, молотя кулаками по его груди.

Мужчина покачнулся и едва не упал с крыльца, но удержался на ногах.

Фостер мигом сбежал вниз.

– Миссис Бристоу, прошу вас вернуться в дом, – сказал он, оттаскивая Фиону от брата. – А вы, сэр, немедленно уходите или я вызову полицию.

– Фиона, я этого не делал! – воскликнул Сид. – Богом клянусь! Я бы ни за что не поднял руку на Джо. Никогда.

– Врешь! – закричала Фиона, вырываясь из рук Фостера. – Там были свидетели!

– Это был не я, а Фрэнки Беттс – один из моих парней. Он вполне мог одеться как я, назвался моим именем. Скорее всего, это он… – Сид замолчал.

– Но зачем? – спросила Фиона.

– Не знаю. Только я этого не делал. Фиона, ты должна мне поверить. Джо это подтвердит. Когда он очнется, он скажет тебе то же самое.

Фиона покачала головой. По щекам катились слезы.

– Если очнется.

– Фиона, он очнется. Знаю, что очнется. Джо – он такой. Крепче стали.

– Я пыталась тебя найти. Искала повсюду. Ты же знал, где я живу. Почему не захотел встретиться со мной?

– Мне нужно было держаться от тебя подальше. Ради твоего же блага. Я хотел тебя оградить.

– Сэр, это мое последнее предупреждение, – угрожающим тоном произнес Фостер, но Сид оборвал его:

– Я уйду… но прошу тебя, Фи. Пожалуйста, скажи, что ты мне веришь. Я не стрелял в Джо.

Фиона заглянула в глаза брата. В самую глубь. Так она делала в детстве, когда хотела узнать, говорит ли он правду. И сейчас увидела, что он не врет. С плачем она подбежала к нему. Сид обнял сестру и крепко прижал к себе.

– Прости меня, Чарли, – всхлипывала Фиона. – Прости, пожалуйста.

– Все нормально, – прошептал он. – Я… я просто хотел, чтобы ты знала. А теперь я пойду.

– Нет. Никуда ты не пойдешь. Поднимайся в дом.

– Нет, Фиона.

– Ты ранен. Живо в дом!

– Мадам, вы вполне уверены в своем решении? – спросил встревоженный Фостер.

– Да, – ответила Фиона, вдруг вспомнив, что ее брата ищут, и боясь, как бы его не увидели. – Быстрее, мистер Фостер.

Когда все оказались в холле и дверь снова закрыли, Фостер предложил вызвать врача.

– Нет! Никаких врачей, – торопливо возразил Сид.

– Но у тебя и сейчас идет кровь, – сказала Фиона. – Тебе нужна медицинская помощь.

– Думаю, я смогу помочь, – включился в разговор Фостер. – На флоте я часто помогал нашему корабельному врачу. Предлагаю пройти в кухню…

– Фиона! Что там за шум? Я слышал крики.

Это был Шейми. Узнав о случившемся с Джо, он перебрался из дома Олденов к сестре. Сейчас он стоял в пижаме у лестницы и тер сонные глаза.

Фиона посмотрела на младшего брата, представила, как все это подействует на него, и у нее сжалось сердце.

– Я не… Шейми, я это совсем не так представляла. Я хотела тебе рассказать… но… не смогла.

– О чем рассказать? – спросил сбитый с толку Шейми. – Фи, а это кто?

– Привет, мальчуган. Помнишь меня? – спросил Сид.

Он привалился к стене и протянул брату дрожащую руку.

Шейми побледнел.

– Боже мой! – пробормотал он. – Быть этого не может!

– Боюсь, что может, – ответил Сид.

У него подкосились ноги, и он сполз на пол.

– Чарли! – испуганно закричала Фиона.

Она бросилась к брату, но Фостер ее опередил.

– Мастер Шеймус, будьте добры, возьмите его за ноги, – сказал дворецкий, осторожно приподнимая Сида.

Вдвоем они отнесли его на кухонный стол, где Фостер аккуратно снял с раненого пиджак и рубашку.

– Боже, что у него со спиной?! – испуганно воскликнула Фиона, увидев шрамы. – Чем его били?

– Судя по всему, плеткой-девятихвосткой, – лаконично ответил Фостер. – К счастью, рана неглубокая, – сказал он, указывая на место под левой лопаткой Сида. – Повреждения незначительны. Пулю я вскоре вытащу.

– А его рука? Сломана?

– Рука в полном порядке. Всего-навсего вывих. Думаю, я справлюсь и с этим.

Фостер попросил Фиону и Шейми вскипятить воду, принести виски, хинин и бинт для перевязки, а также найти что-нибудь из одежды, дабы заменить рваную и окровавленную. Когда дворецкий начал ощупывать рану, Сид очнулся и закричал, но Фостер действовал быстро и умело. Виски помог выдержать операцию. Перевязав рану, Фостер налил Сиду еще виски и стал вправлять вывих. Фиона видела, что брату это досталось тяжелее, чем извлечение пули. Плечевой сустав встал на место. Сид переоделся в старую рубашку Джо, слез со стола и плюхнулся на стул. Он по-прежнему был бледен и дрожал, но находился в лучшем состоянии, чем прежде.

Фостер поставил на стол бутылку бордо, затем быстро приготовил горячий суп и сэндвичи.

– Мадам, я постелю в большой гостевой комнате, – сказал дворецкий. – Смею надеяться, что мистер…

– Финнеган, – подсказала Фиона.

– …что мистер Финнеган покинет дом раньше, чем проснутся служанки и явится повариха. То есть до пяти часов утра. Лишние разговоры нам ни к чему.

Фиона кивнула. Она поняла смысл слов Фостера. Ее брат был беглецом. Укрывая его, она подвергала опасности не только себя, но и всех в доме.

– Спасибо, мистер Фостер. Огромное спасибо за все. Мы будем очень осторожны.

Фостер удалился, оставив Фиону наедине с братьями. Шейми сидел во главе большого соснового стола. Сид устроился сбоку, Фиона – напротив. Все недавние страсти, включая обморок Сида и операцию на кухонном столе, улеглись. В дом вернулась ночная тишина. Тикали часы. Из подтекающего крана медленно капала вода.

Фиона смотрела на брата. Его лицо изменилось. Постарел, осунулся. Глаза были жесткими и настороженными. Но в них она все равно видела мальчика, которого все эти годы помнила.

Она мотнула головой, кусая губы, чтобы снова не заплакать, однако удержать слезы не удалось. Фиона потянулась через стол и накрыла ладонью крупную, испещренную шрамами руку Чарли. Впервые за двенадцать лет они снова сидели вместе: она, Чарли и Шейми.

– Ты меня прости, – сказал Чарли. – За Джо. За этот приход. За все.

– Ешь, – сказала Фиона, вытирая глаза. – Тебе нужно подкрепиться.

Младший брат тоже не притронулся к еде. Шейми сидел с отрешенным видом.

– Шейми, дорогой, и ты тоже ешь.

Шейми демонстративно отодвинул тарелку.

– Не хочу я никакого супа, – буркнул он. – Может, мне кто-нибудь все-таки объяснит эту чертовщину?

Фиона заговорила, но Сид ее перебил. Он рассказал Шейми, что́ в действительности произошло с ним в далеком восемьдесят восьмом году, как он стал Сидом Мэлоуном, какой жизнью жил все последующие годы и почему теперь находится в бегах. Он ничего не приукрасил, а когда закончил, Шейми, до сих пор не проронивший ни слова, повернулся к сестре и срывающимся голосом спросил:

– Фиона, как ты могла молчать? Ведь Чарли и мой брат тоже.

– Я… думала, тебя это огорчит. Вы с Чарли были так близки, и я не хотела… – попыталась объяснить Фиона.

Не дослушав, разъяренный Шейми вскочил со стула: