Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

– Почему, Индия? Почему? – спрашивал вслух Сид.

Почему после всех мерзостей, устроенных ей Фредди Литтоном, она собралась выйти за него замуж?

Из-за тебя, бывший Сид Мэлоун, мысленно ответил он себе. То, что сделал с ней Сид, было хуже. Полюбил ее, а потом предал их любовь, покусившись на жизнь Джо Бристоу и убив Джемму Дин. Если даже Фиона поначалу верила в это, то Индия тем более.

В последующие дни его злость на Индию полностью иссякла, сменившись жутким горем. Сид был не вправе упрекать Индию в принятом решении. Она всего лишь вернулась в знакомый мир, где был Фредди, аристократический брак, безопасность, надежность. Если кто и заслуживал упрека, так это он сам. Упрека за то, что позволил себе поверить в любовь, когда жизнь учила его обратному.

Больше он никогда не сделает такой чудовищной ошибки.

«Аделаида» везла плужные лемехи и другой фермерский инвентарь в Момбасу, порт в Британской Восточной Африке. Оттуда их путь лежал на Цейлон, в Коломбо, за грузом чая. В Коломбо Сид планировал сойти на берег и устроиться на плантацию. Чайную или каучуковую – ему было все равно. Он согласится на любую честную работу за скромные деньги. Тяжелый физический труд, когда в конце дня так выложишься, что никаких мыслей в голове не остается. Когда не остается сил вспоминать и горевать.

Он всегда хотел отправиться в море. Море отмоет его дочиста, как он когда-то надеялся. Уже отмыло. Сид Мэлоун умер и исчез. Теперь он был Сидом Бакстером, скромным кочегаром. Невидимым. Анонимным. Человеком без прошлого, без истории. Человеком, у которого есть только будущее – бесконечное и беспросветное.

– Сбавь обороты, приятель! – крикнул ему Энди. – Найди себе подходящий темп. Это же дьявольская работенка. На такой скорости ты и дня не продержишься, не говоря уже про все плавание до Коломбо.

Сид улыбнулся.

– Это обещание? – крикнул он в ответ и еще быстрее заработал лопатой. 

– Индия! Ты как себя чувствуешь? Что ты там застряла? – спросила Мод, настойчиво стуча в дверь уборной.

– Мод, я в порядке. Сейчас выйду, – откликнулась Индия, хотя чувствовала себя ужасно.

Она стояла, склонившись над унитазом, в крохотном туалете при церкви Лонгмарша. Утром Индию дважды стошнило в комнате. И вот опять.

– Нервы, только и всего, – соврала она сестре.

Индия вытерла рот, побрызгала лицо водой и открыла дверь.

Ее сестра, только что вернувшаяся из Парижа, стояла перед туалетом с дорожной сумкой в руке.

– Успела в последнюю минуту. Леди Бингэм сказала, что ты здесь. Индия, как это понимать? Что вообще происходит?

– Я выхожу за Фредди. По сути, уже через десять минут.

– Это мамочка мне рассказала. Три дня назад, когда мне взбрело в голову позвонить ей из отеля и спросить, не привезти ли ей отрез шелка из Парижа, – сердито произнесла Мод.

– Я не хотела, чтобы ты знала. Думала, начнешь меня отговаривать. Мама была того же мнения.

– Естественно, начну! – пробормотала Мод, бросая сумку на пол. – Помнится, месяц назад ты заявляла, что больше не желаешь видеть Фредди. Рассказывала обо всех его пакостях. И вдруг – такой поворот. Чем это вызвано?

– Ситуация и так непростая. Пожалуйста, не усугубляй ее. У меня на то есть причины. Вряд ли ты их поймешь.

– А я очень постараюсь понять.

Индия посмотрела на сестру. Хотя бы сейчас Мод не насмешничала.

– Тогда слушай. – Индия присела на скамью, расправила юбку своего белого костюма с глухим воротником. – Я беременна. Ребенок не от Фредди. Он согласился признать ребенка своим в обмен на приданое. Мир очень жесток, и я не хочу, чтобы мой ребенок страдал от обстоятельств своего появления на свет.

– А куда делся отец ребенка? Почему ты не вышла за него?

– Я собиралась. Не здесь. В Америке. Но он… умер.

– Чертовщина какая-то.

– Согласна.

– И кем он был?

– Этого я сказать не могу. И поверь, тебе лучше не знать.

– Индия, это твоя жизнь. Как бы ты ни желала защитить будущее ребенка, ты уничтожаешь собственное. Понимаешь?

– Понимаю.

Мод ходила перед ней взад-вперед, качая головой:

– Мама здесь? Отец тоже?

– Они уже в капелле, вместе с Литтонами. Приехали вчера из Лондона, после улаживания финансовых дел с Фредди.

Не дожидаясь подписания брачного контракта, Фредди нанял архитектора и декоратора для преображения их дома на Беркли-сквер.

– Через год это будет самый красивый и блистательный дом в Лондоне, – сказал он Индии. – Успей до свадьбы заказать себе новые платья. По возвращении из медового месяца нас ожидает бал на двести гостей. Там будут Кэмпбелл-Баннерман, лидеры обеих партий и просто известные люди. Будь я проклят, если не верну себе представительство от Тауэр-Хамлетс.

Индия и раньше знала об амбициях Фредди, но тогда его сдерживала нехватка денег. Теперь, получив от тестя обещанную сумму, Фредди развернется по-настоящему. Его амбиции сделаются безграничными. Индия подумала о бесконечной череде обедов. О планировании меню и рассаживании гостей, об утомительных церемониях знакомства и отупляющей светской болтовне. И ни в одном зале, ни в одной комнате она уже не увидит лица Сида, не услышит его голоса и не заглянет ему в глаза. Ее обдало волной неутихшего горя. Индия наклонилась, чтобы сестра не увидела ее слез.

– Этот костюм покупала мама, – сказала она, теребя оборки на манжетах. – Правда, жуткий?

Мод села рядом, помолчала, потом сказала:

– Помнишь, как летом мы здесь собирались? Уиш еще был жив. Я процитировала тебе строчки из Теннисона: «Уж лучше полюбить и потерять любовь, чем никогда ее не знать». – Мод невесело рассмеялась. – Ты тогда назвала его дураком.

– Я понесла заслуженное наказание. Любовь, которую я потеряла, – единственная любовь, какая у меня была. Другой такой уже не будет. Но Теннисон оказался прав. Какой бы краткой ни была моя любовь, я рада, что познала ее.

– Все не так уж и плохо, – сказала Мод, касаясь руки Индии. – Это только кажется. Ты же знаешь, жизнь можно… компенсировать. Есть способы отвлечься.

– Ты о каких способах? – печально улыбнулась Индия. – О тех, что я видела в притоне Тедди Ко? Нет, Мод, благодарю покорно.

– Ты не угадала. Вообще-то, я думала о твоей больнице.

– Больница для меня закончилась. Таково было одно из условий Фредди. Я должна стать добропорядочной женой члена парламента, целиком преданной его интересам.

– Но тебе никто не запретит заниматься детьми, – сказала Мод. – Один на подходе. Наверняка появятся и другие.

– Да. Я найду, чем еще себя занять, – смело заявила Индия. – Для начала займусь французским. Всегда хотела выучить этот язык и вечно не хватало времени. И за итальянский возьмусь. Смогу читать великих поэтов. Попробую рисовать. – Индия закрыла глаза, ее лицо болезненно сморщилось. – Боже мой, Мод! – прошептала она.

В дверь постучали. Она приоткрылась, и в щель просунулась голова священника.

– Прошу прощения, леди Индия. Вы готовы? Ваш жених уже здесь.

– Да, ваше преподобие, – решительно ответила Индия. – Ты встанешь со мной? – спросила она Мод, беря сестру за руку.

– Индия, ну должен же существовать другой способ. Ты не обязана жертвовать собой. Уезжай отсюда. Немедленно. С Фредди я разберусь сама.

Индия поднесла палец к губам Мод, остановив ее возражения.

– Сегодня я буду засыпать с мыслью, что мой ребенок не узнает жизненных тягот. Для меня сейчас это главное.

Сид умер, но оставил ей частичку себя. Он будет жить в их ребенке. Индия увидит его в улыбке малышки, в ее глазах. В смехе дочери услышит его смех.

Она назовет дочь Шарлоттой. Сид рассказывал, что когда-то его звали Чарли. Шарлотта. Ее ребенок. Не дочь Фредди. Ее дочь. Она будет любить малышку так, как любила отца девочки: всем сердцем и душой.

Индия взяла букет. Фредди сам выбирал цветы. Ярко-красные розы.

– Для меня немыслимо, чтобы ты несла белые розы, – сказал он, отдавая ей букет. – Они для девственниц, а не для шлюхи Сида Мэлоуна.

Индию шокировала его жестокость, но она быстро оправилась.

– Сегодня ты получишь от моего отца чек на триста тысяч фунтов, – шепотом ответила Индия. – Так кто из нас шлюха?

Фредди помрачнел и быстро ушел. Такими будут наши отношения, подумала она. С этим человеком она проживет остаток жизни. С этим человеком она будет делить постель. От последней мысли у нее едва не сдали нервы.

– Идем, Мод, – сказала Индия. – Пора.

Они вышли в притвор и прошли в капеллу. Как только сестры появились в начале прохода, заиграла одинокая арфа.

Фредди стоял возле алтаря и торжествующе улыбался. Лощеный, элегантный, в серой визитке и полосатых брюках. Рядом с ним стоял Бингэм. Индия глубоко вдохнула и двинулась к нему.

Священник лучезарно улыбнулся ей, но она почти не видела его и не слышала его слов. В голове звучал голос Сида, говорившего, что любит ее и что их любовь была ошибкой. «Не была, – мысленно ответила ему Индия. – И никогда не будет».

Началась церемония бракосочетания. Священник прочел молитвы. Жених и невеста произнесли слова брачной клятвы. Фредди надел на палец Индии кольцо, она надела кольцо на его палец. Потом он целомудренно ее поцеловал. Вот и все, они обвенчались. Лорд Фредерик и леди Литтон, муж и жена.

За стенами церкви догорал закат. Близился вечер. По обе стороны паперти собрались фермеры, арендующие землю у Литтонов. Они поздравляли новобрачных, бросая под ноги горсти риса. Мать Фредди повела их в дом, где ждал свадебный ужин. Фредди взял Индию под руку. Ее радовало, что люди заняты разговорами, а значит, ей не придется произносить учтивые фразы. По пути к дому она смотрела на Лонгмарш. Поздней осенью здешние поля и леса превращались в мозаику оранжевых, охристых и коричневых пятен. С таким же успехом сейчас могла быть зима. Ей окружающий пейзаж казался серым.

Дорога сделала поворот к дому, и здесь новобрачных и гостей ждал сюрприз. В двадцати ярдах стоял крупный олень-самец с великолепными развесистыми рогами.

– Боже мой! Где этот чертов егерь? Бинг, позови этого лежебоку! Пусть принесет нам ружья, – сказал Фредди.

Фредди выпустил руку Индии. Он прицелился в оленя из воображаемой винтовки и губами сымитировал звук выстрела. Животное услышало звук, но не вздрогнуло. Олень смотрел на Индию.

«Беги, – мысленно приказала она оленю. – Убегай отсюда и никогда не возвращайся».

Олень моргнул, нагнул свою красивую голову и убежал.

– Сбежал, поганец, – вздохнул Фредди.

– В другой раз, – сказал Бингэм, хлопая брата по спине. – Ты теперь женатый человек, старый крот. Скачки с препятствиями закончились.

Послышался смех и подтрунивания. Сестра Фредди взъерошила ему волосы. Бинг велел поторапливаться, поскольку умирал с голода. Процессия двинулась дальше, но Индия осталась стоять. Она смотрела, как олень пересек поле и перепрыгнул через каменную стену.

К глазам подступили слезы, но Индия справилась с ними. Она не будет плакать. Возможно, потом, но не здесь и не сейчас. Вместо этого она произнесла клятву. Настоящую. Не те бессмысленные слова, которые она одеревеневшим языком бубнила Фредди. Эти слова шли от сердца. Я люблю тебя, Сид. И всегда буду любить.

– Дорогая, ты идешь?

Индия едва не вздрогнула. Разумеется, это был Фредди. Он ждал ее на дороге. Остальные ушли вперед. Индия посмотрела на него. Улыбка, нацепленная им, чтобы произвести благоприятное впечатление на свою и ее семьи, исчезла. Глаза Фредди были холодными. За его спиной мрачно высился замок Лонгмарш. Индия в последний раз оглянулась на оленя, но тот исчез.

– Да, Фредди. Иду.

Сэр Дэвид Эрскин, парламентский пристав палаты общин, посмотрел в окно на лужайку, где стоял памятник Кромвелю, и нахмурился. Официальная церемония открытия парламентской сессии закончилась. Собравшиеся разошлись, король уехал, а члены обеих палат занялись своими делами. Тишина в Вестминстере соответствовала такому же тихому пасмурному февральскому дню, что должно было бы радовать парламентского пристава, но не радовало.

– Слишком уж нынче тихо, – обратился он к своему помощнику. – Не нравится мне это, мистер Госсет. Совсем не нравится.