Анастасия Павловна наконец обрела голос и ледяным тоном произнесла:

– А это еще зачем?

Он удивился.

– А что, вы живете с открытыми дверями?

– Я говорю, – зачем вы здесь?

Он развеселился.

– И я вас очень рад видеть, большое спасибо за радушное приглашение!

Анастасия Павловна озадачено почесала в затылке, осознав, что нарушает все законы гостеприимства. Тем более, что в гости забрела хотя и временная, но почти родня. Нелюбезно пригласила:

– Ладно, заходите уж, раз пришли! – и неспешно почапала в ванную, сладко потягиваясь на ходу. Мужчина тяжело посмотрел ей вслед, почувствовав вдруг самое настоящее вожделение.

Удивившись своей реакции, прошел на кухню и выложил на стол купленные накануне продукты. Потом огляделся. На кухне царил настоящий бардак. Это его здорово покоробило. Когда из ванной появилась хозяйка, переодевшаяся в синие застиранные джинсы и вытянувшуюся футболку, он безапелляционно сделал ей строгое внушение:

– Вы что так спите-то долго, голубушка! Да и в доме-то у вас жуткий хаос!

Она села за стол и вытянула перед собой руки, категорично барабаня пальцами по пластиковому покрытию.

– А вот это как смотреть. Сплю я вовсе недолго, поскольку читала до семи утра, а потом еще ходила книжку отдавала. Следовательно, – она взглянула на бодро тикающий на холодильнике будильник, – проспала я с вашей заботливой помощью пять часов. Не столь уж много, как вы пытаетесь мне приписать. А что касается легкого беспорядка, то у меня всегда так. Мне нравится.

Последнее заявление повергло пунктуального гостя в легкую прострацию, но он преодолел ее могучим усилием воли и заговорил о другом. Анастасия Павловна выставила на стол принесенные гостем продукты, вымыла фрукты, и они приступили к трапезе.

Гость старался говорить на нейтральные темы, но разговор опять сполз к необходимости поддерживать в доме определенный порядок. Анастасия Павловна, с удовольствием доедая второй кусок принесенного гостем торта, смакуя конфеты и запивая все это великолепие вином, небрежно поинтересовалась:

– У вас должность какая? Завскладом? А чин – прапорщик?

Юрий Андреевич подавился яблоком.

– Вы считаете, что я до приличного чина дослужиться не могу?

Она пожала плечами.

– Да уж больно вы педантичный. Такими только хозяйственники бывают. Я таких не люблю, скучно с ними до тошноты.

Юрий Андреевич надулся и замолчал, что абсолютно не смутило хозяйку. Наевшись, она встала из-за стола и позвала гостя в комнату. Он требовательно поинтересовался:

– А посуду вы когда мыть будете?

Казалось, ее даже озадачил такой простой вопрос, но она тут же от него отмахнулась.

– Да потом как-нибудь.

Он решительно воспротивился.

– Нет, давайте вымоем сейчас! – и подошел к старенькой мойке.

Горячей воды не было, но он, не боясь поморозить руки, методично вымыл не только свежеиспачканную посуду, но и накопленные вековые залежи. По его понятиям, женщина, допустившая такое безобразие, должна была по меньшей мере смутиться, а, по правилам, вообще сгореть от стыда, но никакого возгорания в Анастасии Павловне не наблюдалось.

Наоборот, акт его самопожертвования она восприняла крайне скептически, и по неодобрительным взглядам, которые она, как кирпичи, бросала в Юрия Андреевича, было ясно, что она расценила его жертвенный поступок как злостное самоуправство.

Прибрав на кухне, они прошли в комнату. Юрий Андреевич приготовился встретить тут жуткий кавардак, равный кухонному, но в комнате был более-менее приличный порядок. Увидев его подобревшее лицо, хозяйка коварно подначила:

– Просто это дочкина комната, и сейчас здесь никто не живет. Поэтому и прибрано. У меня-то бардак, но я вас туда не поведу, а то еще в обморок от ужаса шлепнетесь.

У него перед глазами возникла неубранная постель, но вместо возмущения ему вдруг отчаянно захотелось упасть в нее. Вместе с ведьмочкой, открыто над ним насмехавшейся. Он хмуро предложил, стараясь избежать опасного соблазна:

– Может, сходим погуляем?

Она согласно закивала:

– Правильно! Я и сама хотела вам это предложить! Чего сидеть дома в такую славную погодку.

Они пошли в ближайший парк и стали прохаживаться по тенистым аллеям. Когда им навстречу в третий раз якобы случайно попалась пара подружек в коротюсеньких шортиках и полупрозрачных топиках, вновь оглядевших Юрия Андреевича с ног до головы, Анастасия Павловна довольно захихикала.

– Чудненько! Я впервые в жизни гуляю с кавалером, которого так откровенно обольщают! Как приятно, что я вам не жена, и мне абсолютно всё равно, под каким кустом с вас штаны снимать будут!

Он был шокирован ее откровенностью.

– Ну, не ожидал я от вас такого!

Она ободряюще похлопала его по руке.

– Ага, вы были уверены, что я сама займусь этим при первом же удобном случае!

Юрий Андреевич округлил глаза, не зная, как прилично ответить на подобные инсинуации. Вдруг Анастасия Павловна напряглась и вцепилась в его руку. Он повернул голову, чтобы посмотреть на объект ее неадекватной реакции.

Навстречу им шла семейная троица – муж, жена, и пятилетний ребенок. Жена за что-то привычно пилила мужа, дите, хныкая, требовало мороженку, а муж, отрешившись от семейных проблем, тупо смотрел в сторону, мечтая о своем, о девичьем.

Поравнявшись с ними, мужчина вяло кинул взгляд в их сторону и вдруг замер, с недоверием глядя на них. Жена, поняв, что муж кого узнал, тоже взглянула в их сторону, переменилась в лице и быстро утащила своего благоверного прочь. Юрий Андреевич все понял.

– Это ваш бывший муж, – это был не вопрос, а констатация факта.

Анастасия Павловна перевела дыхание, и, вдруг превратившись из агрессорши в усталую милую женщину, тихо подтвердила:

– Да. Я его называю «экс».

– Судя по ребенку, он от вас ушел лет пять – шесть назад?

– Он не уходил. Это я его выгнала, когда узнала, что у него будет ребенок от секретарши. Мы тогда и квартиру хорошую разменяли, чтобы жить отдельно. Он пытается вернуться, заявляет, что это было роковое помрачение чувств и ему очень плохо в новой семье. Но это его проблемы. Главное, мне без него хорошо. Но то, что он нас здесь встретил – это плохо. Наверняка теперь припрется права качать и в вечной любви клясться. Хотя он наверняка и нынешней жене то же самое говорит. – И сквозь зубы пробормотала: – Двуличный козел!

Юрий Андреевич внезапно подумал, что же про него говорят его бывшие жены, не подобную ли гадость, но гневно отринул эту неприятную мысль. Ни одной из своих женщин он не изменял, и следующую заводил только после расставания с предыдущей. Ему не в чем себя упрекнуть.

Настроение у Анастасии Павловны безнадежно испортилось, она то и дело впадала в тяжелую задумчивость. Отвлечь от грустных мыслей ему так и не удалось. В конце парка она резко повернулась к нему.

– Давайте прощаться, Юрий Андреевич! Собеседник из меня теперь никудышный, да и что греха таить – мы с вами вовсе не пара. Самое разумное будет, если мы с вами встречаться станем только на посиделках у детей. Больше-то и незачем. Прощайте! Удачи вам!

Не дожидаясь ответа, развернулась и стремительно исчезла в глубине аллеи, оставив раздосадованного спутника молча смотреть ей вслед. Как китель, одернув тенниску, покинутый генерал развернулся через правое плечо и промаршировал на автобусную остановку, нелестно размышляя о подзаборных манерах возможной сватьи.

На следующий день Анастасия Павловна, взгромоздясь на стул, заканчивала оформление выставки на очень нужную летнюю тему «Как вырастить хороший урожай». Хотя у нее никогда своего огорода не было, она с сочувствием относилась к дамам, вынужденным полгода гнуть спины на земельных наделах. Участь садоводческой рабыни ее не прельщала, хотя она и признавала, что выращенный своими руками огурчик – это вам не покупной.

Закрепив на стенде длинное бумажное полотно с красно-зеленым названием, она легко спрыгнула на пол, и чуть не угодила в руки высокого, худощавого, начавшего лысеть мужчины. Недовольно отшатнувшись от него, тихо скомандовала, не желая привлекать внимания немногочисленных читателей:

– Руки прочь, Терентьев!

Мужчина кисло поздоровался и только потом просительно заглянул в глаза.

– Настя, давай поговорим!

Она сурово поправила:

– Анастасия Павловна, и не забывайся!

Он взял ее за руку и повлек в проход между стоящими ровными рядами стеллажей с книгами.

– Да ладно тебе! Двадцать лет была Настей, ей и останешься!

Ей очень хотелось выдернуть руку и высказать ему всё, что хотелось, но любопытные читательницы, сидевшие в читальном зале и листавшие последние выпуски женских журналов, уже навострили ушки, с интересом провожая их глазами, и она сделал вид, что всё идет так, как должно.

В конце длинного ряда стеллажей виднелась дверь с надписью «заведующая филиалом». Анастасия Павловна нехотя вынула из кармана ключ, открыла дверь и впустила внутрь бывшего мужа. Он привычно сел на стул для посетителей, закинув ногу на ногу. Огляделся по сторонам.

– Да, давненько я тут у тебя не бывал.

Она обошла большой начальственный стол, верой-правдой служивший уже пятому поколению заведующих, и села в компьютерное кресло. Сам компьютер стоял в другой комнате, но Анастасия Павловна, решив, что она, как начальник, вполне может им воспользоваться, перетащила кресло сюда. Всё-таки поудобнее жестких стульев, которыми была укомплектована библиотека.

Строго взглянула на экса.

– И больше не будешь, я постараюсь.

Он потупил взор и провел взмокшими ладонями по коленям.

– Я виноват, Настя, но я уже так наказан! Виктория совсем чужой мне человек.

Анастасия Павловна безжалостно уточнила:

– Безусловно, чужой. В этом ты совершенно прав. Другое поколение всегда как иностранцы. Она же моложе тебя почти на двадцать лет. Ты ей в отцы годишься. И заметался ты именно потому, что понял: еще немного, и ты ее устраивать перестанешь. В постели и вообще. Высшее образование она благодаря тебе получила. Квартира у нее теперь тоже есть. Еще чуть-чуть, ну, пару лет, и тебе некуда будет деваться. Она тебя выживет из твоего собственного дома. Но ты не рассчитывай, что можешь вернуться ко мне. Между нами давно все кончено.

Он опустил полысевшую голову на безвольно опущенные руки.

– Какая же ты безжалостная, Настя!

Она прошипела с перекошенным от гнева и боли лицом:

– А когда ты с этой девчонкой, твоей подчиненной, в постели кувыркался, ты о том, что мою жизнь калечишь, подумал? Нет, лишь бы тебе хорошо было! Я теперь понимаю, что она наверняка не первой в твоей жизни любовницей была, просто я об этом не знала! Любила и верила! Но больше не буду!

Он прошептал посеревшими губами:

– Ну, что ты такое говоришь, Настя! Я же всегда одну тебя любил! – посмотрел ей в глаза измученным взглядом. – А с Викторией черт попутал. И не я к ней вязался, а она ко мне. Просто в один момент слабину дал, и вот результат.

Анастасия Павловна прикрыла набухшие слезами веки.

– Все это позади. Раньше думать надо было. Теперь у нас у каждого своя жизнь. Ты живи своей, а я – своей!

Он вскинулся, соскочил со стула и навис над ней всем телом.

– Да это потому, что ты альфонса этого где-то подобрала. Красавчик такой, что всем понятно, чем промышляет!

Анастасия Павловна невольно затряслась от смеха, представив себе реакцию на эти слова церемонного Юрия Андреевича. Быть бы дуэли!

– Это отец Антона, Анютиного бойфренда. Очень достойный человек, между прочим.

– Видел я, как этот достойный человек на тебя пялился. Сразу видно, откуда вы с ним вылезли. Впрочем, ты сказала, у Анны опять парень? Она что, опять с ним живет?

– Ну да, уже полгода.

Он разъяренно вскричал, изображая оскорбленного отца:

– Что ты за мать! Первый раз она в девятнадцать лет с каким-то парнем около года прожила, потом он ее примитивно выставил, сейчас опять. У нее что, совсем гордости нет? Расписалась бы сначала, а потом к парню в постель прыгала! И зачем ты ее отпустила?

Анастасия Павловна медленно поднялась, всем своим видом являя укор непрошеному моралисту.

– Какой пример для подражания выискался! Надо же, как мы рьяно боремся за семейные ценности! Правильно, ты же педагог, тебе по штату положено! А иди-ка ты отсюда! Ты право вмешиваться в жизнь дочери пять лет назад утратил. И не делай вид, что ты любящий отец. Ты за последние годы дочь даже с днем рождения ни разу ни поздравил, не говоря про всё остальное.

Она подошла к двери, широко распахнула ее и твердо произнесла:

– Прощайте, Владимир Анатольевич! Мне работать нужно, в отличие от некоторых, которые в рабочее время манкируют служебными обязанностями!

Он невесело усмехнулся.

– Ладно, пойду. Но все равно приду еще. Мне приятнее с тобой ругаться, чем терпеть идиотское сюсюканье Виктории. До свиданья!