Когда чародей вернулся на кухню, предварительно убедившись, что на заднем дворе никого нет, Кайт стоял у стола и задумчиво жевал кусок пирога.

— Может, она и права была насчет ужина, — пояснил он. — Говоришь, не путался с лиходеями?

— Не путался, — буркнул Серп и прихватил со сковороды кусок жареного мяса. — Ты в самом деле ее спас от этого, на Западном зубце?

— Ну, не совсем спас. Она вырвалась и бросилась бежать. Аккурат на меня с напарником наткнулась. Вообще-то, если б не мы, он бы ее догнал. Там улицы запутанные, а она успела заблудиться.

— Выходит, я твой должник, — с большой неохотой признал Серп. — Кой мрак понес ее в трущобы?

— Корабли хотела вблизи увидеть, — Кайт посмотрел-посмотрел, как чародей уплетает мясо со сковороды, подошел и тоже взял кусок. — Почему ты не дал ей охранный амулет, хоть простенький? Вряд ли она отказалась бы из-за твоего ошейника.

— Не подумал. Просто не подумал, что он может ей понадобиться.

— Не подумал? — с прищуром глянул Кайт. — Или тебе выгодно, чтоб ее убили, замучили, продали куда-нибудь? Она что-то знает про тебя. Что-то…

— Выгодно? — Серп не сумел сдержать нервный смешок. — Мне выгодно? Да если б ее не убили, а всего лишь изнасиловали или похитили… Ты просто не представляешь, что несешь!

— Неужели ты ее любишь?

Выражение лица чародея послужило весьма красноречивым ответом на вопрос. Некоторое время мужчины молчали, занятые поглощением жаркого.

— Погоди-ка! — Кайт дожевал мясо и уставился на чародея. — Ты ночной. По чердаку в лунные ночи шастаешь, это да. Но и девушка… Когда ты вчера вечером не в себе приперся… Она тебе нужна, чтобы силу пополнять!

— Какой лицедей пропадает! — съязвил Серп. — Может, свести тебя с племянником Вермея?

— Ты о чем?

— Ни о чем, — проворчал чародей, уловив искреннее замешательство Кайта. Выходит, Крестэль в самом деле ни о чем не догадывался. — Мой источник теперь ни для кого не тайна. После твоих доносов.

— Да не доносил я на тебя! Говорил как-то при Грифе, что ты у меня живешь. Мы земляки. Что тут такого?

— Значит, и вовсе ничего, — Серп, окончательно раздавленный обрушившимися неприятностями и правдивостью Крестэля, плюхнулся на лавку у стола.

— Может, хватит в тумане прятаться, месяц неясный? — Кайт сел напротив. — Расскажи-ка толком про здешних лиходеев и про шутку, из-за которой у тебя ошейник. Шутка-то уж больно невеселая выходит, если твоя чародейская сила от баб зависит.

Серп молчал, думал. Крестэль, оказывается, его не выдавал, да еще девчонку спас, пусть и случайно. Ссориться с ним — значит, потерять удобное и безопасное жилье, которое становится особенно ценным в свете последних событий. Ну, будет благородие доподлинно знать, зачем чародею Иволга, и что? Трепать не станет, если попросить, а Юнкус и так уже обо всем частью вызнал, частью догадался.

И Серп рассказал о своем аресте и ссылке, а заодно о вчерашней встрече с преступным лиходеем.

— И ты Лилею на себе пер с Западного зубца аж до храма Светлого Солнца? — первым делом спросил Кайт, выдавая свое знакомство с черноокой красавицей. — Ну, силен! Я, выходит, сильно рисковал, предлагая тебе во двор прогуляться.

— Да я с полдороги, а то и больше, зачаровал свое тело, иначе не справился бы, — хмыкнул Серп. — Но тебя все равно отлупил бы, не сомневайся. Уж очень зол был. Тут кого угодно одолеешь.

— Теперь подобрел, что ли? — усмехнулся Кайт.

— Вроде, — чародей на всякий случай прислушался к собственным ощущениям, но ярость, и правда, куда-то ушла. — Наверное, из-за съеденного мяса. Все больше убеждаюсь, что птаха не так глупа, как кажется.

— Сделаешь ей амулет?

— Да уж конечно! Полнолуния долго ждать, так что придется на крови делать. Завтра же займусь, сейчас нужных камней под рукой нет.

Перед тем как идти к себе, Серп решил проведать Иволгу. Оказалось, весьма своевременно: девушка металась по кровати и стонала. Чародей выругался про себя и снял со служаночки сонные чары. Опять он о ней не подумал, не сообразил, что после случившегося птаху могут мучить кошмары, от которых не спастись из-за навевающей сон волшбы.

Он присел на краешек узкой кровати, чародейский светильник, сопровождавший хозяина, завис рядом. Что же именно с ней приключилось? Кажется, до насилия не дошло, да и глупо было б лиходеям делать его врагом, раз хотят привлечь на свою сторону. И все-таки не худо бы выяснить. Чёрен мрак, если худшее все-таки случилось, силы ему от нее долго не видать.

— Эй, птаха, — Серп осторожно потрепал вновь заметавшуюся девушку за плечо. Она тут же проснулась, рывком села, одновременно отстраняясь от него. — Не бойся, это я, Серп. Ты дома, в безопасности.

— Серп… — Иволга порывисто обняла его, прижалась. — Он мне ничего не сделал. Я вырвалась, побежала, а там Кайт…

— Да-да, Крестэль мне уже рассказал, — чародей погладил ее по голове, в душе испытывая облегчение.

— А как я здесь очутилась? — Иви только сейчас сообразила, что находится в своей комнате. — Вы дрались?

— Нет, не дрались. Мяса налопались, отяжелели, — хмыкнул Серп. — Да и не с руки мне бить морду тому, перед кем в большом долгу.

Девушка ничего не сказала, лишь прижалась теснее. Чародей вместо того, чтобы ощутить раздражение из-за глупости девчонки, наверняка невесть что себе навоображавшей, вдруг сказал:

— Хочешь, спи сегодня со мной. Я разбужу, если снова кошмар приснится.

— Да, хочу, — просто ответила она. — Спасибо.

Серпу оставалось только дивиться, что Иволга не разразилась потоком слезливых благодарностей, коего он очень опасался.

* * *

На следующий день помощник палача отпросился у Вермея и ушел из пыточной пораньше. Нужно было зайти к ювелирам, раздобыть сангрилы для амулета.

Серп долго перебирал алые бусины под уважительным взглядом старичка-хозяина, быстро распознавшего одаренного (кожаный ошейник чародей снял, покинув замок, темную полосу на шее привычно прикрыл воротом рубахи). Подходящие камни никак не попадались: одни были слишком мелкими, чтобы нанизать их на кожаный шнурок, другие прежде подвергались воздействию тех или иных чар, третьи, стоило к ним прикоснуться, излучали холодную неприязнь и, значит, совсем не подходили для охранительного амулета.

Под конец ювелир, опасаясь гнева переборчивого покупателя, принес еще одну шкатулку, с отборным товаром «для знакомых чародеев». К радости Серпа камни там оказались девственными, чистыми от каких-либо чар и настроены были вполне доброжелательно. Но тут чародей с раздражением осознал, что выбирает сангрилы покрасивее, поровнее, с более сочной окраской. Ругнулся про себя, но брать первые попавшиеся все же не стал. За девять крупных, ровных бусин пришлось выложить аж шесть золотых, зато работать с камнями будет приятно. В самом деле, не выпускать же собственную кровь на какие-то ущербные осколки?

Придя домой и поужинав, Серп заперся в своей комнате, прихватив с кухни маленькую мисочку, будто издевки ради расписанную полумесяцами. Другой подходящего размера, к сожалению, не нашлось. Положил на дно сангрилы, вытянул над посудинкой левую руку и полоснул острым ножом по запястью. Темная кровь потекла широкой струей, закапала на алые камни. Чародей бормотал заклинание, дожидаясь, когда бусины закроет с верхом. После чародейским усилием затворил кровь, взял мисочку в ладони, согревая своим теплом, не давая остыть. Теперь оставалось ждать, когда поверхность жидкости подернется блестящей пленкой. Это будет означать, что камни приняли в себя частицу его силы.

Отмытые от крови, сангрилы изменили свой цвет с алого на насыщенный винный, без должного освещения почти черый. Другим стал и их блеск, превратившись из мягкого в острый, металлический. Отлично, значит, все прошло, как надо.

Чародей прислушался к сангрилам, бережно катая их в горсти. Камни довольны, их уважили, напоили теплой кровью с частицей мощи, вежливо попросили о помощи. Теперь они предупредят чародея, если человеку, который будет их носить, станет угрожать опасность. И не только предупредят, но и наведут переход, чтобы помощь подоспела незамедлительно.

Серп принялся нанизывать бусины на тонкие кожаные шнурки, взятые у Вермея. Палач плел из них ошейники, когда старые снашивались, чародей делал браслет.

Вообще-то, дарить девушке напоенные своей кровью сангрилы чревато: можно ненароком создать ненужные узы или упрочить уже существующие. Но это куда предпочтительнее, чем в полнолуние просить для Иволги защиты у Госпожи Луны, напитывая силой лунные камни. Конечно, с очами полнолуния ночному чародею договариваться не нужно, к тому же они могут сами защитить того, кто их носит, а не просто вызвать подмогу. Но тут для успешного наложения чар требуется присутствие птахи. И не только присутствие, ему пришлось бы надевать на нее амулет, а прикасаться к женщине в свете полного лика Госпожи еще более чревато, чем дарить сангрилы. Можно запросто самому пасть жертвой женских чар, коим изначально покровительствует светлоликая хозяйка ночи.

Привязать девчонку к себе сангрилами полезно: она оказалась вполне толковой, дом ведет хорошо, к тому же предана ему. Такая служанка очень даже пригодится, когда он вернет себе должное положение. А сам он не желает подвергаться риску впасть в зависимость. Простаки иногда называют ее любовью, но образованным чародеям смешно верить в это чувство. Существует притяжение плоти и привычка, вот и все. Да еще странные свойства камней и светил, будто творящих какие-то свои, недоступные человеку чары.

За размышлениями Серп быстро закончил плетение, остался доволен и пошел к Иволге.

— Вот тебе оберег, — укрепил браслет на плече девушки, немного повыше локтя. — Я зачаровал кожу от износа, влаги, разрыва и прочего вреда. Так что носи, не снимая. Если тебе будет грозить опасность, я тут же почувствую и немедленно приду на помощь.

— Спасибо, Серп, — Иви разглядывала аккуратное плетение и остро сверкавшие камни. Прежде у нее никогда не было украшений, а этот браслет к тому же ей очень нравился. — Он такой красивый… — потянулась к мужчине с поцелуем.

Тут же возникла легкая заминка, напомнили о себе разбитые губы девушки. Серп принялся было оправдываться, объясняя, что такой пустяк ему, увы, исцелить не под силу, тем более по прошествии суток, но Иви слушать не стала, увлекла мужчину на кровать.

Некоторое время спустя чародей пожелал служанке спокойной ночи и отправился к себе. Через час с небольшим Серпа, погруженного в чтение занимательной книги по истории Мелги, вдруг пронзило чувство панического страха. Не успев толком сообразить, что происходит, он открыл переход и оказался в соседней комнате. Иволге снова снился кошмар.

— Просыпайся, птаха, — он привычно потрепал ее за плечо. — Пошли спать ко мне, — сказал со вздохом, стоило ей открыть глаза. — Придется тебе терпеть мое чтение. Я не желаю мотаться по нескольку раз за ночь через переход в соседнюю комнату.

Девушка безропотно подчинилась, про себя едва ли не ликуя. Чтение Серпа никак не могло ей помешать, более того, давало отличный повод попросить обучить ее грамоте.

Услыхав несколько дней спустя робкую просьбу, чародей с удивлением уставился на Иволгу.

— Читать? Зачем? Я знаю, Крестэль читает тебе вслух по вечерам.

— Но ведь лучше уметь самой, — не сдавалась Иви. — Я могла бы читать, что хочу, когда пожелаю.

— М-да, железный довод. Ладно, попробуем. Но если окажется, что ты тупа, я не стану тратить время.

К собственному удивлению, обучать девчонку Серпу понравилось. Он частенько невольно вспоминал Кверкуса, как допытывался у наставника, почему тот не добился должности главного чародея в каком-нибудь городе. Старикашка привычно хихикал в бороду и отвечал:

— Мне нравится постигать мир и помогать другим одаренным овладевать знаниями. А не учить людей, как им жить, навязывая свои представления.

После встречи с высокомерным Юнкусом Серп склонен был допустить, что в словах наставника есть крупица истины. Да, учить оказалось приятно. Возможно, не в последнюю очередь потому, что Иволга была вовсе не глупа, к тому же обладала отличной памятью и сообразительностью, пожалуй, даже чрезмерной для девицы ее положения.

— Радужным чародеям, наверное, трудно приходится? — спросила она как-то. — Госпожу Радугу не так уж часто видно, особенно зимой.

— Им не обязательно видеть небесную радугу. Достаточно крошечного перелива в капле росы или в хрустальной бусине.

— Это удобно, — рассудительно кивнула девушка. — В горах, у дома Кверкуса я видела чудесные маленькие радуги над ручьями, что падают со скал.

— Они называются водопадами, — по привычке пояснил Серп. — Водяные радуги бывают и над фонтанами. У каждого радужного чародея во дворе дома непременно фонтан имеется. Так что главное для них, как и для солнечных, и лунных — свет.