На улице было темно, Госпожа Луна пряталась за тучами. Промозглый осенний ветер доносил запах дегтя и рыбы. Несмотря на непроглядную ночь, пробравшуюся в Мелгу осень и портовые ароматы на душе было легко и радостно. Лиходея, наконец, нашел, дело сдвинулось. Теперь Серпилус всем покажет: и мелжским преступникам, и шишкам.

Чародей прикинул, не прогуляться ли до дома пешком. Нет, неохота. Далеко, большая часть пути идет по трущобам, где непременно нарвешься на приключения. Коли можно было бы идти лунными лугами, дело другое, но сегодня не получится. И он открыл переход.

Немного не рассчитал (давал себя знать хмель), крепко приложился плечом о дверь дома Боровика. Невидимый хранитель заверещал было, но узнал чародея и, повинуясь велению хозяина, умолк, даже услужливо распахнул дверь.

На кухне было темно, и Серп поплелся к себе, слегка досадуя. У Иволги наверняка что-то припасено для него, но рыскать по котелкам и сковородкам лень. Лучше попросить птаху принести, если она еще не спит.

Из-под двери комнаты чародея пробивался свет. Удачно: служаночка бодрствует. И чем же занята: одежду штопает? Как бы ни так, сидит за столом, на его месте, читает. Вернее, читала. Услышала, как дверь отворилась, и обернулась, мордашка встревоженная.

— Тебя так долго не было. Что-то случилось?

— Случилось, — нарочито мрачно буркнул Серп. — Да не пугайся ты! Случилось то, чего я давно ждал, — пошатываясь, сделал пару шагов и рухнул на кровать. Полежал немного, глядя в потолок, потом с некоторым трудом приподнялся на локте. — Ты, оказывается, молодец! Тому болвану в трущобах нос сломала. Не ожидал от тебя такой прыти.

— Сломала? — взволновалась Иволга. — Я думала, просто разбила. А откуда ты знаешь? Ты его видел?

— Нет, не видел. Я разве не говорил? Он мертв.

— Ты его убил? — выдохнула девушка с испугом.

— Как я мог его убить, если не видел? Хотя мог бы. У тебя на одежде наверняка была его кровь. Да успокойся, это я только сейчас сообразил. Его другой чародей прикончил. Чего распереживалась? Неужели жалеешь?

— Нет, — задумчиво покачала головой Иволга. — Но и смерти ему я не желала. А тебе ни к чему брать лишний мрак на душу.

— Ты еще начни о моей душе печься, — проворчал Серп. — Лучше поесть принеси.

— Хорошо, — Иви встала. — Сними-ка сапоги. Нехорошо лежать на постели обутому.

Когда девушка вернулась с подносом, Серп уже храпел, не удосужившись избавиться от обуви. Иволга покачала головой, поставила ужин на стол и принялась раздевать спящего.

* * *

Серп ни с кем и словом не обмолвился о встрече в «Кабаньем клыке». Расскажи он об успехе Черену, тот не удержится и подсадит в Мертино заведение своих людей. Рубус их непременно почует, и — прости-прощай, возможность расквитаться.

Нет, что бы он дальше ни решил, пока рано хвалиться, нужно побольше узнать о лиходейских планах. Может, после пары-другой вечеров за пивом удастся по-настоящему втереться в доверие, и уж тогда…

Но, к досаде Серпа, больше Рубус в трактире не появлялся. Помощник палача вынужден был оценить хитрость и предусмотрительность преступного чародея. Тот наверняка наблюдал издали, не позволяя ни на волос проникнуть в собственные замыслы.

Бывая в «Кабаньем клыке», Серп частенько обострял слух в надежде узнать что-нибудь о Крестэле или каких-то пирольских делах, но и здесь не преуспел. Везло исключительно в установлении добрых отношений с хозяйкой заведения. Большая Мерта уже и потчевала чародея чуть ли не бесплатно, исправно требуя монеты только за пиво.

Поначалу Серп поддерживал беседу, надеясь, что Мерта, как многие трактирщики, пустится в рассказы о своих завсегдатаях. Но старая женщина все больше перемывала косточки знатным мелжанам, иногда вспоминала молодость, да еще выспрашивала гостя о его житье-бытье. Сплетни чародей слушал внимательно — вдруг проскользнет что-то полезное? Воспоминания большей частью пропускал мимо ушей, да и трактирщица, по счастью, меру знала. А уж на вопросы о себе Серп почти не отвечал, все больше отшучивался. Мол, поздно я родился, надо было лет на тридцать-сорок пораньше, да тебя б, хозяюшка, вовремя встретить, тогда бы и жизнь по-другому пошла. Мерта смеялась и на время бросала попытки вызнать подноготную чародея.

Так прошли десять дней, в течение которых Серп трижды наведывался в «Кабаний клык» и ни разу не встретил никого из лиходеев. Это начинало раздражать, тем более что от Черена уже приходил человек, справлялся, нет ли у младшего палача вестей для главы Кротов. Да и Иволгу неожиданно начали тревожить поздние возвращения Серпа.

— Где ты опять пропадал? — спросила она, когда чародей в очередной раз вернулся поздно.

— Не волнуйся. Там была только одна женщина, хозяйка, которая мне в бабки годится.

— Я вовсе не из-за этого! — возмутилась Иви, отчаянно покраснев. Это позабавило Серпа, хотя он с удивлением ощутил, что говорит птаха чистую правду. — Я думала, что, может быть, ты нашел того, кто надел тебе ошейник.

— Если б я его нашел, то либо уже расстался с палаческим знаком, либо был на пути к новому воплощению.

Иви вздохнула и больше ничего не сказала. Ей искренне хотелось, чтобы Серп снова мог зарабатывать на жизнь чародейством, но в этом случае он перестал бы нуждаться в ней. Может быть, предложил остаться в качестве служанки, на что она теперь вряд ли согласилась бы.

— Брось тревожиться, — Серп по-своему истолковал грустное выражение лица девушки. — Я обещал, что не брошу тебя на произвол судьбы. А если со мной что-то случится, Кверкус не даст тебе пропасть. Вот, смотри, — порылся в котомке, что валялась под кроватью, достал медный желудь. — Бросишь в огонь, он раскалится. Вслед за ним раскалится парный, который находится у наставника. Дальше Кверкус найдет способ с тобой связаться. Может, сразу сам заявится.

— Почему ты раньше не рассказывал? — Иви с интересом разглядывала искусно сделанную вещицу, почти не отличимую от настоящего желудя, даже шершавая шапочка наверху имелась.

— Потому что ты раньше не тревожилась, — Серпа начинала утомлять въедливость птахи. — А ты решила, я ввязался во что-то?

Иволга не ответила, вынула из мужских пальцев медный желудок.

— Красивый. Кто его делал? Кузнец? Или сам Кверкус?

У девушки тоже оказались свои немудрящие способы скрывать правду от чародея. Серп, не слишком ждавший ответа, принялся объяснять, как можно с помощью чар создавать сигнальные амулеты.

* * *

Было поздно, Серп собрался уходить из «Кабаньего клыка». Очередной вечер прошел впустую. Ни Рубуса или его человека, ни разговоров о Пироле, даже Мерты сегодня почему-то не было, ее заменял Яс. Чародей с досадой покосился на пшеничные волосы и зеленые глаза парня за стойкой. Чего б такому девкой не родиться? Ясочкой. Время бы прошло много веселее.

Трактир все больше пустел, и без того немногочисленных посетителей почти не осталось. Не удивительно, время уже за полночь. Серп поднялся из-за стола, проворчал нечто нечленораздельное на Ясово вежливое пожелание спокойной ночи и вышел в темноту. Не успел сделать и десятка шагов, как за спиной раздалось:

— Не спеши.

Чародей тут же развернулся и оказался лицом к лицу с ухмыляющимся Рубусом.

— Ну как, настучал на меня, праведник?

— Все проверяешь? Нет, не настучал.

— Проверяю. Ночь сегодня подходящая, — лиходей кивнул на ясное небо, в котором царила круглая, словно монета, Госпожа Луна. — Пойдем-ка.

— Назад в трактир? Поздно уже. Яс, по-моему, закрывать собирается.

— Не, зачем в трактир? — усмехнулся Рубус. — На дельце. Или передумал?

— Вот еще! — фыркнул Серп. — Только объясни, наконец, в чем оно заключается? И, главное, что от меня требуется?

— Экий нетерпеливый! — лиходей явно наслаждался. — Дойдет до дела, там все и узнаешь.

— Как скажешь, — раздраженно бросил Серп.

Ему приходила в голову возможность такого развития событий, но он каждый раз отметал ее. Дело наверняка затевается серьезное, значит, разумнее обсудить его заранее. Но Рубус, видно, счел, что безопасность важнее и исключил всякую возможность утечки сведений. Что ж, в хитрости и предусмотрительности мужику не откажешь. Ну да и Серпилус — не пустоголовый Глиняшка на побегушках. На ходу что-нибудь придумает.

А может, лиходеи просто хотят для начала впутать его в какое-то мелкое дельце. Замарать репутацию, дабы вертеть потом, как душа пожелает. Считают, он не сможет на них донести, раз сам в чем-то виноват. Эх, ладно, поглядим!

Направлялись они, как и предполагал Серп, к основанию Западного зубца. Вскоре показалась серебристая в лунном свете стена замка, она приближалась, все выше вздымаясь в темное небо. Помощник палача ждал, что теперь Рубус свернет налево, к зажиточной части города, но аппетиты у лиходея оказались куда солиднее. Он двинулся вдоль каменной кладки направо.

— Почти пришли, — подмигнул, довольный. — Парни уже должны быть на месте. Слизню нужно время, чтобы подкопаться. Не шибко долго, но подождать придется. Ты уже сейчас можешь взяться за полотно сил. Чем больше захватишь, тем вернее. Хорошо б весь замок держать. — Надежда на мелкое дельце, затеянное для закрепления места новичка в шайке, стремительно испарялась. — Полотно не должно трепыхаться, чтобы стража и прочие ничего о наших делишках не пронюхали. Я нарочно выбирал лунную ночь, сил должно хватить нам обоим.

— Хитро придумано, — похвалил Серп, мрачно усмехаясь про себя.

Хитро, как же! Причину, по которой понадобился лиходеям, он угадал давно. Держать полотно не трудно, даже немалый его кусок, особенно пока ничего толком не происходит. Его поведение с Лилеей, оказывается, было правильным. Рубус решил, что источник палача — свет Бледной Госпожи. И сам заодно раскрылся хоть в чем-то. Впрочем, пользы от этого мало, только осознание, что силы противника ясной ночью полнолуния не ограничены. Чего нельзя сказать о самоуверенном Серпилусе, хихикнул где-то в голове Кверкус. Вот ведь вредный старикашка!

— Слышь, Рубус! Что у тебя там за слизень такой? Надеюсь, это не кличка одного из твоих людей?

— Я б на твоем месте спрашивал, куда он подкапывается.

— А что тут спрашивать? Мы под самой стеной Мелжского замка. Всем известно, что в его подземелье хранится городская казна. Изрядный куш. Там и золото, и камни драгоценные.

— Угадал.

Серп различил впереди с десяток человеческих фигур, столпившихся вокруг темной кучи. В воздухе стоял влажный запах разрытой земли.

— Парни, это мы, — Рубус вполголоса успокоил нескольких горячих голов, схватившихся за мечи. — Давно выпустили?

— Как ты и велел. Караул прошел и пустили.

— Хорошо. Щас наброшу чары, они закроют это место. Никто ни подойти, ни разглядеть наших делишек не сможет. Заодно проверим, как новичок полотно держит, — глянул на Серпа, тот нахмурился.

— Знаешь, Рубус, твоя подозрительность начинает утомлять. Ты, кстати, не сказал, сколько я получу. Раз хапнуть предполагается мелжскую казну, золотишка мне должно отвалиться немало.

— Не дрейфь, не обижу, — лиходей позаботился о создании завесы. — Пока хорошо справляешься. Полотно и не шелохнулось.

Серп с трудом сдерживал радость. Расход силы ощущался, но отнюдь не так болезненно, как тогда, с Лилеей. Лиходей доволен, нужно только еще чуть-чуть усыпить его бдительность и можно действовать.

— Так что там за слизень? Долго он копать будет? — спросил помощник палача. О таинственной твари разузнать полезно не только для отвлечения внимания Рубуса. Вдруг она опасна? Еще растерзает половину обитателей замка. Как потом перед Череном, Грифом и Юнкусом оправдываться?

— Сказал уже, не долго, — из ямы под стеной как раз вылетел очередной фонтан земли и мелких камешков. Несколько лиходеев, склонившихся над дырой, с руганью отскочили, отряхиваясь и отплевываясь. — Слизень — это такой зверь с Рудных островов. Слыхал?

— Про острова слыхал. Лежат далеко отсюда, к западу. Гористые, богаты залежами металлов.

— Вижу-вижу, что книжки ты зубрил исправно. Наставник заставлял, или самому нравилось? — с обидным смешком перебил Рубус. Серп сдержался и промолчал. Рассказывать такому о своей хорошей памяти — себя не уважать. — Ну так вот, людишки с тех островов слизней используют, чтоб до золотых жил добираться. Слизни — подгорные твари, прогрызают ходы даже в твердом граните, не то что в здешнем известняке. Золото им нужно, чтобы гнезда делать. Почему-то их яйца ни на камне, ни на голой земле, ни на других металлах не вызревают. Так что запасы золотишка они чуют ого-го через какие толщи!

— Значит, он сейчас в сокровищнице загнездится? — брезгливо спросил Серп. — Вроде дракона?