Гости разошлись уже за полночь, позволив мне наконец-то упасть ничком в постель и тут же отключиться.

И весь оставшийся выходной я потратила на уборку. Закинула в шкаф единственные гостевые тапочки… и замерла. Плащик на вешалке сдвинут к стене, кеды куда-то в угол забились. Кто-то из гостей заглядывал сюда? Но главное было в другом — пиджак отсутствовал. Вообще. Как явление. Сосредоточенно свела брови, вспоминая. Я брала его на работу, но там передумала использовать главный козырь… так, я тогда очень побоялась опозориться. Потому начала подумывать о том, не пора ли его выбросить. Вроде бы совсем не нужен, но вдруг зачем-нибудь пригодится? Так и не определившись, я прямо в пакете положила его вот сюда — точно помню как. А теперь ни пиджака, ни пакета. Понятное дело, что я засомневалась в собственной памяти и просмотрела все шкафы и полки в квартире, заглянула под мебель, окончательно забыв о недомытых полах. И примерно через полчаса безуспешных поисков догнала какая-то паника. Не то чтобы я очень боялась его больше никогда не увидеть — мне было бы достаточно любого объяснения!

Первой разумной мыслью стал розыгрыш кого-то из друзей. Случайно наткнулись на мужской пиджак и взяли его в заложники, чтобы потом из меня вытрясти подробности пиджаковой биографии. Я так и ждала, что, например, Наташка хитро расхохочется после моего вопроса и потребует: «Ну-ка, рассказывай!». Но версия эта провалилась, поскольку первый же опрос по телефону не указал ни на одного подозреваемого. Друзья могли пошутить, потому бы сразу и признались, но украсть… Да я каждого из них знала как облупленного! Среди них были лентяи и трудяги, легкомысленные и серьезные, шебутные и ответственные, но совершенно однозначно не могло быть воров. Из чужих вчера присутствовал только Коля — черт, я так и не выяснила номер его квартиры. Выходило, что только о его характере я не могла рассуждать с той же уверенностью.

Но отчетливо припомнилось, как немного перепившая Лена тут шаталась и хохотала, пытаясь обуться. И Коля, как истинный джентльмен, подхватил ее под талию и обязался проводить в целости и сохранности до такси. Да, они выходили за дверь вместе, почти в обнимку — хорошо помню, поскольку тоже шаталась и хохотала. В руках у Коли не было никакого пакета, свободнейшие руки, которыми он придерживал мою лучшую подругу от грехопадения. Железное алиби, моим личным взором подтвержденное! Про остальных я сказать ничего не могла, потому в понедельник утром начала обзванивать по второму кругу — дескать, шутка удалась, очень смешно, я на все готова за любую информацию о заложнике.

Нелюбимого начальника видеть была не очень рада, но было не до него. Решила действовать по обстоятельствам — вытворит что-нибудь, соберусь и отомщу. Но он вообще почти сразу после планерки куда-то укатил. К его возвращению я достала друзей настолько, что они начали по тому же кругу перезванивать и спрашивать, что же за пиджак у меня был такой расчудесный?

Андрей Владимирович вошел в приемную и уставился на меня, как если бы не ожидал здесь застать. Все его задания я выполнила одной левой, на звонки ответила, ничего пакостного не придумывала. Офис цел, новых дизайнерских вырезок на его рубашках не появилось, а все документы распечатаны и лежат аккуратной стопочкой на краю стола. Наверное, едва держится, чтобы не наброситься с благодарными обнимашками за мое рвение? Я чуть было не съязвила по этому поводу, но что-то в его бледности заставило прикусить язык. И глаза… нездоровые какие-то. Развернулся и медленно пошел в кабинет, так ничего и не сказав. Может, случилось у него что-то? Ладно, тогда мои мстяшки точно подождут. Не изверг же я добивать, пока не узнаю причины его заторможенности.

На обеденном перерыве столкнулась в буфете с Колей. Мы очень тепло поприветствовали друг друга и даже посмеялись над позавчерашними приколами.

Спрашивать его о пиджаке постеснялась. Ведь и так была уверена, что в его руках на выходе была только Ленка. А вот обидеть нового знакомца такими подозрениями можно запросто, если даже старые друзья обижаются. Однако на предложение пойти после работы вместе Коля отказался:

— Прости, Танюш, не сегодня. Я к другу заскочить обещал, у него какие-то проблемы наметились, сам еще ни черта не понял.

— Ну и ладно, в другой раз, — отмахнулась я. — Надеюсь, у твоего друга все разрешится! Сегодня все какие-то пришибленные. Босс наш, его величество Андрей Владимирович, тоже сам не свой.

— Да? — Коля прищурился. — И в чем это выражается?

— На меня не орет! Вообще почти не разговаривает и даже ерундовой работы не накидал, когда вернулся.

— А куда он ездил?

Я не поняла его неожиданного интереса — или Коля так, с целью поддержания болтовни?

— Понятия не имею. Они-с перед нами-с не отчитываются.

В пять часов начальник, все такой же чем-то придавленный, вышел в приемную и заявил:

— Я домой. Записывай все звонки, но если что-то очень важное, то переводи на мой сотовый.

— Конечно, Андрей Владимирович.

Заболел. Или что-то серьезное случилось. Отец как-то говорил, что у жены Владимира Александровича проблемы со здоровьем. Мало ли. Жалеть босса или оказывать ему поддержку я не собиралась, но смутно порадовалась тому, что не стала сегодня чудить. Я умею быть стервой, но не желаю быть стервой до такой степени.

И лишь когда я шла домой, вдруг вспомнился неожиданный «отчет для шефа» Коли посреди вечеринки. Тогда он вышел сам — я не провожала. Почему-то это вылетело из головы, а теперь долбануло так, что я на полушаге замерла. Украл? Но зачем? Приятный, веселый человек, но что я о нем знаю? Если у него квартира в том же доме, то доходы явно позволяют не падать так низко. Глупость какая, глупость…

И, войдя, я вновь открыла шкаф. Почти сразу заметила на верхней полке уголок знакомого пакета — выхватила, пиджак на месте! Ха! Да я ведь везде посмотрела!

Неужели пропустила из-за красного шарфика, лежавшего рядом? По рукам вверх побежали мурашки от непонятного страха: мистический ужас от паранормальщины.

Мозг вроде бы уверен, что я обшарила каждый уголок квартиры, и тут же подсказывает, что все мои обвинения в адрес гостей были ложны — никто ничего не воровал, а я попросту закинула пакет наверх сразу, а потом невнимательно посмотрела. И навстречу мурашкам по рукам потянулась облегченная расслабленность. Да, странные ощущения.

Удивительно ли, что вечерком ко мне нагрянула Лена — статус лучшей подруги давал ей право заваливаться в любое время, без приглашения и звонка, а также закидывать меня вопросами:

— Нашелся, говоришь? Ну-ка, дай глянуть, из-за чего сыр-бор!

Делать нечего, ведь сама эту бучу подняла. Протянула пакет, но молчала, все еще надеясь избежать допроса. Я столько времени хранила эту тайну и вот, сама же на нее и вывела. Носом, можно сказать, ткнула.

Лена удивленно разглядывала пиджак, вглядывалась в ярлычок под воротником, затем сжимала в кулаке ткань — проверяла, сильно ли мнется. Практичная девушка, как на рынке для себя выбирает. И говорила задумчиво:

— Я не слишком разбираюсь во всякой там моде, потому спрошу просто и о самом интересном — чей?

— Лен, — я стушевалась, но решила выдать хоть крупицу правды, чтобы отстала:

— Парня одного… Долгая история.

— Нет-нет, подожди-ка, — она подняла вещь за плечики и сосредоточилась. Потом перевела на меня прищуренные глаза. — Обмывка дипломов. Когда ты утанцевала с каким-то парнем примерно в такой же вещице. Да-да, тем самым, с которым вы якобы обменялись номерами, но он так и не позвонил. Гляжу, вы не только номерами обменялись. А ты что ему на память оставила? Лифчик?

Я ошарашенно уставилась на нее. Вот меня спроси — кто из мимопроходимцев во что был одет, ни за что бы не вспомнила. А она так четко, как детектив из сериала!

Наверное, моя реакция ее и убедила окончательно в справедливости выводов, потому как глаза прищурились еще сильнее:

— Так что у вас там было, Тань? Горячий перепихон в машине?

— Не в машине, — признала я обреченно. — Но да… что-то подобное. А не рассказала, потому что стыдно было о таком рассказывать.

— В чем стыд? — не поняла подруга. — В том, что ты молодая девушка? Ну, с каждым хоть раз в жизни что-то подобное случается. Со мной, правда, не случалось, но я не теряю надежды. И сразу после он потерял к тебе интерес, верно? Потому и не стала об этом рассказывать?

Да ей точно надо профессию менять! Просто мысли читает!

— Верно, — ответила уже увереннее. — И даже хуже. Он мне деньги за секс предложил. А сам был настолько пьян, что даже проводить не захотел. Вот я от злости и схватила его пиджак, да выкинуть пока не сподобилась.

— О-о, — протянула она, откинула пиджак на подлокотник и наклонилась ко мне, погладила по плечу. — Все, забудь. Удар по самолюбию переживаемый, мы же женщины! Это мужчины таких ударов не переносят, а мы-то существа адаптивные!

Я невольно улыбнулась. Да, неприятная история всплыла, но все же поддержка оказалась именно поддержкой, без грамма насмешки или осуждения. Быть может, давно стоило поделиться таким с Леной — сразу было бы легче. Однако про продолжение истории я ей рассказать так и не решилась. Потом как-нибудь. Если мне еще порция дружеской помощи понадобится или совет. А пока Андрей Владимирович заметно притих. Если останется таким же притихшим, то полномасштабные боевые действия можно сворачивать. Сложно воевать с тем, кто воевать отказывается. Но видеть его каждый день по-прежнему противно и неловко. А вот на дружеской ноте можно и договориться о взаимовыгодном увольнении.

Вот только когда Лена ушла, меня в очередной раз осюрпризили. Я приняла звонок с незнакомого телефонного номера и сразу узнала собеседника по голосу:

— Здравствуй, Таня.

— Владимир Александрович? Добрый вечер! Чем могу помочь?

— Да я так, без особого повода, — в голосе мужчины слышалась улыбка. — Просто поинтересоваться, как ты устроилась на рабочем месте, нет ли каких-то проблем?

Проблем там выше крыши, но этот добрый человек точно не заслуживает правды:

— Прекрасно, Владимир Александрович! Я благодарна вам за предоставленную возможность!

— Уверен, что ты справляешься превосходно — я вообще крайне редко ошибаюсь в людях. И был бы разочарован, если бы услышал другой ответ. А через полгода наверняка останешься на этом месте!

— Ну… — я немного растерялась, — об этом я пока не думала…

— Как это? — в голосе его появился небольшой нажим. — Сотрудники ценятся за преданность, слыхала такое? И никто не будет держать человека, если он с самого начала присматривает себе местечко потеплее!

Он был прав, со своей стороны. И предсказуемо ожидал от меня такой же идеальности, какую видел в моем отце. Жаль, что он ушел из бизнеса так рано — мог бы воочию убедиться, что его желания и реальность далеко не всегда совпадают. И что в одну реку дважды не войдешь. Даже если бы между мной и шефом не возникло ненависти заранее, то все равно, какова вероятность, что мы бы сработались точно так же? Да нулевая, если разобраться. Но родителей, особенно таких дружелюбно настроенных, обижать не стоит, потому я ответила совсем другое:

— Что вы, Владимир Александрович! Я имела в виду, если ваш сын доволен моей работой, то я буду только счастлива! Но и, конечно, с пониманием отнесусь, если Андрей Владимирович не посчитает меня лучшим секретарем. Вам я останусь благодарна в любом случае.

— А что, есть предпосылки, чтобы он хотел от тебя избавиться?

— Нет, — осторожно ввернупа я. — Никаких претензий…

— Давай, давай, честно все выкладывай, Танюш! Как он с тобой общается, как общается с другими подчиненными?

Я бы выложила, но такой разговор мне отчего-то не нравился. Он что же, жаловаться предлагает? А-а! Андрей Владимирович меня на стройку потащил! А-а!

Андрей Владимирович заставил меня работать на старинном компьютере!

Спасите-помогите, кто-нибудь! Что-то такой крик о помощи не слишком вписывался в мой характер. Не в том смысле, что я перестала желать боссу зла, но если его отец прилетит на крыльях ночи и накроет меня черным плащом, то это будет типа признанием поражения. Смотрите, дескать, я так вас боюсь, что наныла себе защитника. Можно использовать, когда-нибудь, но уж точно не сейчас, когда я явно выбилась в лидеры нашего противостояния.

— Хорошо общается, — попыталась ответить коротко.

А он вдруг рассмеялся:

— Стесняешься откровенничать? Слушай, Танюш, а давай мы с тобой на неделе пообедаем вместе? В среду, допустим. И Людмила на тебя посмотреть хочет, она тебя только совсем маленькой однажды видела.