— Романтика? — мне хотелось смеяться. — Андрей, да я видеть тебя не могу!

Какая там романтика!

— А почему, кстати? Я тогда, конечно, сильно перебрал, не все могу помнить. Но почти уверен, что обидеть тебя не мог И я успокоилась. Попутно обрадовалась, что с Колей у него все же ничего не было.

Это не ревность, конечно, но сильно и неприятно в груди скреблось. А теперь все важное сказано, дальше будет проще. Меня слишком долго водили за нос, но как же хорошо, что этот день настал — лучше понимать, что происходит! Теперь уже я откинулась на спинку стула и улыбнулась. Но его глаза горели любопытством.

— Тань, что именно тебя зацепило? И зачем ты сперла мой пиджак? Кстати, он еще жив?

— Угу. Храню его как память о том, что бывают и такие люди, как ты, — я теперь говорила уверенно, почувствовав, как инициатива перешла в мои руки.

Андрей нахмурился:

— Как я? Что я сделал? Оскорбил? За мной, вроде бы, такого не водится, но тогда я всерьез с катушек слетел.

Значит, про деньги не помнит. Надо же. Или он каждой своей девице деньги предлагает? На проезд до дома, например.

— Оскорбил? — теперь я открыто смеялась, предвкушая свою очередь водить за нос. — Нет, конечно! Ты просто тогда все неправильно понял. Клубное знакомство!

Кто таким значение придает? Я отлично училась, искала работу, присматривала за отцом — всегда была ответственной. И потому, чтобы с ума не сойти, иногда позволяю себе отрываться. Симпатичный парень, с которым можно расслабиться и зависнуть. Ты в темноте мне показался симпатичным. Прекрасный экземпляр для разовой встречи. Трахнула тебя, не особенно впечатлилась, но ты был довольно милым. Старался все-таки, бедненький. Не комплексуй по этому поводу, не каждому дано.

Его лицо по мере моего рассказа вытягивалось. Вот, и уже ни капли иронии!

— И много у тебя было таких, как я?

— Немного, — отмахнулась легко. — Наливай, Андрей, раз уж так душевно болтаем. Но иногда случались. Не осуждай, как я не осуждала, пока считала тебя геем. Так вот, тогда ты сразу после, когда я домой собралась, кинулся мне в ноги.

Богиней называл, еще там кем-то. И замуж звал. Я смотрела на тебя как на сумасшедшего, честное слово. Даже имя твое не помню, а ты замуж с таким отчаяньем зовешь, как будто я твоя первая и последняя. Попыталась что-то ласковое сказать, чтоб не обидеть, но ты ничего не слышал — люблю, орешь, жить без тебя не смогу.

— Я? — такого выражения лица я у босса еще не видела. Полное изумление. — Я звал замуж? Я?!

— О, да это еще попбеды! — подбодрила я. — Когда понял, что я все равно ухожу, кредитку свою всучил — мол, все мое — твое. Права зачем-то. А потом и вовсе напялил на меня пиджак, чтобы не замерзла по дороге. Провожать рвался. Кое-как отделалась. Потом, конечно, мы с Леной ржали до слез. Таких романтичных экземпляров в двадцать первом веке встретить не надеялись!

— Тань, — теперь его голос подводил. — Ты не преувеличиваешь?

— Преуменьшаю, — деланно вздохнула я. — В общем, запомнила я тебя как какого-то безумного прилипалу. Пиджак оставила, чтобы настроение себе поднимать — всякий раз ухохатываюсь, когда на него смотрю. И вдруг прихожу устраиваться к тебе на работу, такого я точно не планировала. Влюбчивый и жалкий неудачник, но смотрю — а ты меня не помнишь. Замуж звал, а без парика даже не узнал. Тогда я и решила, что ты умственно отсталый ко всем своим недостаткам.

Отсюда и неприязнь. Но сейчас я признаю, что с умом у тебя порядок, просто тогда понесло куда-то. Ты бы сам на алкоголь не налегал — не твое это. А пиджак верну, конечно. Красивый пиджак, я только на него тогда и повелась.

На него было весело смотреть — совершенно потерянный взгляд. Итак, месть удалась, как я и не ожидала. Теперь все их с Колей обманы перечеркнуты. Вот уж точно я не надеялась одним махом растоптать всю его самооценку. Андрей теперь неосмысленно смотрел в сторону и говорил еле слышно:

— Допустим. Сложно поверить, но допустим. И что теперь? Уволишься?

— Зачем же? Мы с тобой все старые вопросы закрыли, какая удача! А у папы сердце слабое.

— Допустим.

— Андрей, да не тухни так! Мы с тобой на работе прекрасная команда. И ведь как славно, что наконец-то поговорили, правда?

— Неправда.

— Андрей, все теперь отлично будет! Вот только про романтику не начинай — меня сразу смехом разрывает. И отцу твоему буду передавать только хорошее, как и обещала.

— Кстати, про отца… — он вдруг осекся. — Хотя нет, не сегодня.

— А что там?

— Ничего столь же важного, что уже прозвучало, — он посмотрел на меня и с трудом выдавил улыбку. — Мне это переварить надо. Но я не хочу, чтобы ты увольнялась. И на Колю не злись. Он мой лучший друг просто обязан был мне подыгрывать. И если ты на нем злость выместишь, то это может помешать им с Леной. Как я понял, у них что-то серьезное намечается, раз друг так запросто ей меня слил.

Безоговорочная победа по всем фронтам! Шах и мат, Андрей Владимирович.

Осталось только подвести черту:

— А что насчет романтики?

— Отложим романтику. Я вижу твой настрой, — он ответил уже совершенно спокойно.

У меня же снова дыхание перехватило — неужели я не обрушила его либидо в минус?

— Отложим?

— Отложим. К счастью, здесь столько комнат, что мы можем два дня почти не встречаться. Потом, когда в себя приду, посмотрим.

— Отложим?! — повторила я вопрос.

— Угу.

— Ты, кажется, меня невнимательно слушал!

— Внимательно, Тань. Ты не побоялась выставить себя шлюхой — зачет за откровенность. Что я там молол, действительно не помню. Мог и подобное ляпнуть.

Я не впечатлил тебя в постели — обидно. Но из последнего возникает уже спортивный интерес.

— Ха! То есть ты собрался раскрутить меня еще на один раз, чтобы что-то самому себе доказать?

— Звучит не очень, но ты ведь сама била как раз по этому месту. Удачно, что уж говорить — одним ударом выхлестнула романтику, зато на это место поставила азарт. А цель, как ни посмотри, не особенно изменилась.

— Я откровенничала не для того!

— Иди спать. А то я быстро перенастраиваюсь.

— Но…

— Спать иди, Таня! Или мы идем спать вместе. Там сразу и разберемся, кто в чем ошибался. Гляжу, у тебя сегодня боевой настрой.

С террасы меня вынесло мгновенно. Я оккупировала одну из спален и даже дверь не забыла запереть. Вот вроде бы и молодец я, а как-то немного страшно.

Глава 21. Андрей

Фигня какая-то. Вооружившись коньяком, я остался на террасе и пытался привести мысли в порядок. Но и через пару часов выходил тот же ответ: фигня какая-то.

Мог ли я после разового секса предложить девушке замужество? Абсолютно точно, нет. Потому что я слов таких вообще не знаю! Я еще молод и слишком сильно себя ценю, чтобы заживо хоронить самого любимого своего человека под грудой пеленок и кастрюлек. А любовниц, которые не надоедают и через пару лет постоянных отношений, в природе не существует. Женюсь, конечно, лет через двадцать-тридцать, когда уже терять нечего и пора задумываться о стакане воды в старости.

С другой стороны, я отчетливо помнил, как меня тогда повело. Пьян был, как никогда в жизни, после недели нервотрепки, да и Таня в этом своем паричке в резонанс попала. Крышу сорвало окончательно, потому я мог и начудить. Или алкоголь начудил вместо меня. Верится с трудом, но ведь я действительно не помню, как и почему она ушла. И уже наутро не мог объяснить, зачем незнакомку в собственную квартиру тащил, чего со мной отродясь не случалось, и почему воровка в моем пиджаке ускакала, но не прихватила ничего более ценного — да хотя бы мои часы с тумбы. И хоть объяснение Тани звучало абсурдной нелепицей, но оно хоть что-то объясняло. Вот бы только Коля никогда эту версию не услыхал — уржется до смерти, не откачаем, жаль терять друга в столь юные годы.

В общем, за неимением других вариантов я… допустил вероятность. Стервочка наверняка сильно преувеличила, но можно исходить из того, что я напугал девушку неуместными для первой встречи признаниями. И если так, то что меняется? Я теперь должен засмущаться? Притвориться, мол, не хочу повторно затащить ее в постель и дать нам обоим шанс выяснить, была ли первая ночь чем-то весьма впечатляющим или я просто перебрал, все себе придумав? Ага, разбежался. Я бы еще собственных желаний не стеснялся. Не, смущаться я начну в следующей жизни — в смысле, лет через двадцать-тридцать. То есть в планах никаких изменений. Даже наоборот! Если поверить, что при выключенном мозге я в чувствах признаваться бросился, то это даже подтверждает, что я был очень впечатлен! Прямо до романтических позывов, почти коматозное состояние для меня. А вот ей не особенно понравилось. Так и чем не дополнительный аргумент для еще одного раза? С какой стороны ни глянь, а все сходится к одному — надо повторить. А потом можно повторять, пока и Таня не согласится, насколько была неправа. А то ишь чё удумала — по самооценке бить. Как будто не в курсе, что у мужчин самооценка — самый главный орган. Иногда даже важнее печени.

Потому утром я прямо спозаранку вломился в ее спальню. Дуреха изнутри заперлась, ну да. А я здесь типа мимо проходил, а не счастливый обладатель всех ключей. Коротко говоря, ввалился со всей присущей мне наглостью и имел счастье лицезреть заспанное чучело с гнездом на голове. Хорошенькая, сил нет, и в данный момент такая уязвимая — бери и тискай. Эх, жаль, что она по отношению к герою ее романа так категорично настроена, а то бы я и с пробуждением помол и с прической. Но придется отложить на потом. Пока же перевел взгляд на свой же свитер и нахмурился:

— Ты замерзла ночью, что ли? Почему мне не сказала? Я на первом этаже спал, там тепло.

Таня скривилась — вообще не думает, как выглядит в моих глазах.

— Общаться с тобой не хотела! И с какого перепуга ты в спальню к девушке без стука врываешься?

— Я стучал, — соврал, не моргнув глазом. — Давай уже, вставай. Работать пора, Танечка. Или ты сюда дрыхнуть приехала?

Глазенки‚ все еще со сна опухшие, сощурились:

— Нет, Андрюшенька! Я сюда утешать геебосса приехала. А уже на месте выяснила, что утешать-то повода нет! Так может: обратно рванем?

— Ты про карбюратор уже забыла? Ну и память. Ты точно секретарь?

— Точно-точно, — она быстро приходила себя, а в тоне появлялось все больше яда: — Ты меня сюда обманом притащил, про поломку машины врешь, а теперь еще работать заставляешь. О, я поработать никогда не против! Но сначала и мое мнение на этот счет выслушай: я обещала быть прекрасной помощницей, но такого хитрого, бессовестного, беспринципного негодяя еще поискать! Кажется, ты вообще не способен правду говорить, речевой аппарат такой функции не предусматривает.

И поверь, я сейчас очень тщательно подбираю слова, ведь ты мне целый начальник, а я подчиненная…

Я тяжело вздохнул, перебивая нелогичную тираду:

— Тань, как правильно говорить: «перпендикулярно» или «по барабану»? А, вспомнил: мне было очень интересно узнать твое мнение! У тебя пять минут, потом спускайся на завтрак. И за работу.

Вышел из спальни, полностью довольный собой. Она присоединилась ко мне на кухне через несколько минут — надо же, зеркало где-то нашла, в порядок себя привела. Так тоже ничего, но выглядит агрессивнее. Я демонстративно не обращал внимания на ее фырканье и недовольный вид. Зато многое отмечал — она совершенно точно чуть язык не проглотила, поглощая мой фирменный омлет с ветчиной, но притом ни на один комплимент не сподобилась. Но я-то знал, какими козырями бить.

— Тань, а как так вышло, что ты готовить не умеешь? — я держался исключительно дружелюбного тона. — Ведь до недавнего времени с отцом жила.

— Сестра старшая у нас молодчинка, а после ее отъезда как-то с папой справлялись, — Таня ответила по инерции и тотчас встрепенулась: — Подожди-ка, ты же не думаешь, что я обязана оправдываться?

— Нет, конечно. Стало интересно, — я не отрывал взгляда от ее лица, и она это, конечно, чувствовала. Все же напрасно она выбрала себе типаж холодной, неуязвимой стервы — никакая она не холодная, только притворяется. И сбить с толку ее вполне реально, была бы цель. — Не ежись от каждого вопроса, Тань.

Иногда я просто спрашиваю.

— Вот прямо без единой задней мысли? — она зыркнула на меня с недоверием.

Я усмехнулся:

— Нет, ну не до такой же степени. Вот думаю, что обед готовить будет твоя очередь. Супчик сможешь?