– Я больше не гневаюсь. Я… я просто вспылила, но все прошло.

Он серьезно улыбнулся:

– Я надеюсь, что ты вспылишь вновь, если мы опять будем так же непростительно тупы.

Мне очень хотелось, чтобы они поверили, что мой гнев прошел, поскольку та дружба, которая установилась между нами, была слишком дорога мне, чтобы омрачать ее сомнениями.

– Я точно так же виновата, Чед. Я только что поняла, что за короткое время, пока я здесь, я уже привыкла к тебе и Сэму настолько, что ничуть не ценю. Я говорила зло, но без всякого страха: у меня не было причин ожидать, что меня выгонят из дому. Если бы я позволила себе сказать такое Оливеру Фою, он бы немилосердно меня избил.

Я увидела, как гневно раскрылись ноздри Сэма, а серые глаза Чеда стали стальными.

– О, не смотрите на меня так, – поспешно попросила я. – Это все далеко в прошлом. Я только что заметила соринки в чужих глазах, не заметив бревна в собственном, а сейчас мне уже нужно спешить. Пока. Увидимся сегодня вечером.

Я закрыла за собой дверь, прежде чем они успели еще что-нибудь сказать. Я оделась, взяла небольшую упаковку с сэндвичами для Лайзы и пошла к экипажу. По дороге в Блэкхит я размышляла о своей жизни с Оливером. Мои слова были лишь полуправдой: ему не было нужды даже запугивать меня, чтобы я молчала. Я вспомнила, как я гадала, каково чувствовать себя замужем за Оливером Фойем; как с ужасом открыла для себя его сущность. Воспоминание прошло дрожью по всему телу.

Я попыталась отбросить эти мысли. Теперь я – совсем иной человек, Кейси Браун. Вскоре я стану женой Чеда Локхарта, по крайней мере, официально; и это еще дальше отодвинет от меня времена, когда я была юной девушкой по имени Эмма Делани – ставшей мистрисс Фой. И ничто из того далекого мира, в котором я когда-то жила, не сможет более коснуться меня, потому что теперь я – другая.

Таковы были мои мысли, когда я подъезжала к агентству мисс Лайзы Фэйт. Я не подозревала, как глубоко ошибалась.

16

Я вышла замуж за Чеда Локхарта в пятницу, перед Рождеством, которое должно было выпасть на вторник. Церемония состоялась в церкви Святого Алфеджа в полдень. На мне было красивое платье бледно-голубого цвета. Лайза подобрала его к моим рыжевато-каштановым волосам, которые теперь достаточно отросли, чтобы убрать их в красивую прическу.

Мистер Поттер из агентства выдавал меня замуж с большим достоинством. Сэм Редвинг, шафер, нервничал больше всех. Единственной приглашенной была Лайза, но Чед заплатил органисту, и тот играл всю церемонию; таким образом, нас не угнетала церковная тишина. Потом мой муж быстро поцеловал меня в губы, Лайза обняла меня, а Сэм, как и мистер Поттер, поцеловали в щеку.

Идя к выходу под руку с Чедом, я с удивлением обнаружила, что присутствует еще один гость. На скамье в полумраке сидел какой-то мужчина. Полковник Браун поднялся при нашем приближении. На нем был серый утренний костюм, в руках он держал серую шляпу и трость. Мы поклонились в ответ на его поклон, прошли и подождали его у выхода вместе с Лайзой и Сэмом.

Через нескольких секунд он появился, застегивая пальто, и весьма удивился, обнаружив, что мы ожидаем его.

– Мои поздравления, миссис Локхарт, – сказал он. – А также поздравления вам, дорогой друг Локхарт. Надеюсь, вы не расценили мое присутствие как вторжение. – Он едва заметно улыбнулся. – Думаю, я обязан миссис Локхарт за ее терпение и доброту к старому эксцентричному чудаку, а также вам, молодой человек, за великолепный вечер и недавнее партнерство в клубе.

– Вы вовсе не вторглись в нашу церемонию, полковник, – ответил Чед. – Очень мило, что вы пришли так, по-соседски.

А Сэм сказал:

– Мы не намечали прием, однако, если вы присоединитесь к нам, мы разопьем вместе дома бутылку шампанского.

В проникновенном взгляде полковника, обращенном к Сэму, было благоволение.

– Тысяча благодарностей, мой дорогой друг, но я и не мечтаю о подобном. Вам будет уютнее в своей компании, без незнакомца. Желаю вам с мужем счастья, миссис Локхарт. – Он склонился над моей рукой, а затем над рукой Лайзы. – Еще раз поздравляю вас, мистер Локхарт. Рад видеть вас вновь, мистер Редвинг. – И он, пожав руки Чеду и Сэму, надел шляпу и быстро зашагал прочь.

Мы все заулыбались и переглянулись.

– Вы представляете его себе в роли дворецкого? Да любой лорд стушуется в его присутствии, – произнес Сэм.

Весь день я напоминала самой себе, что этот брак – деловое мероприятие, тем не менее время от времени я просто воспаряла от счастья, что мне не нужно теперь отсюда бежать, а также от какого-то неясного ожидания.

В тот вечер мы ужинали в ресторане, а затем вернулись домой и перед сном играли в ма-тзянг. Никакого смущения я не чувствовала. Я пожелала всем спокойной ночи и, как всегда, пошла на кухню, чтобы все приготовить назавтра; а также чтобы составить список необходимых покупок. Когда я уходила в спальню, Сэм с Чедом все еще разговаривали в гостиной.

Я уже расчесывала волосы, когда кто-то постучал в дверь. Я откликнулась; вошла Лайза.

– Кейси, я не могу лечь спать, не убедившись, что с тобой все в порядке. День был такой напряженный, а ты казалась такой спокойной и держалась так прекрасно; но я чувствую, что ты, наверное, падаешь от усталости. Почему бы тебе не поспать завтра утром, а я приготовлю завтрак сама? Я уверена, что тебе это будет полезно.

– Нет-нет, я даже слышать об этом не желаю, милая Лайза. Я хочу, чтобы все шло как всегда, и я не устала нисколько.

Она вздохнула и присела на краешек кровати.

– Хорошо, но только если ты сама так хочешь. У тебя исключительно много энергии, я полагаю, это оттого, что ты была моряком. Я хотела спросить тебя: ты счастлива сегодня? У тебя нет сожалений?

Я отложила расческу и повернулась к ней.

– Клянусь, у меня нет никаких сожалений. Знаю, что все это очень странно, но это устраивает Чеда, а я не могу для себя представить варианта лучше. Как хорошо иметь сестру.

Она кивнула.

– Да. И мне это очень нравится. Я полагаю, на публике тебе стоит вести себя с Чедом чуть естественнее, как настоящей жене: в мелочах, я имею в виду. Например, брать его за руку; приветствовать его кратким поцелуем в щеку; между делом смахнуть пылинку с его лацкана; поправить ему пуговицу. Если ты не будешь вести себя по отношению к нему по-хозяйски, это будет выглядеть странно. То же самое касается Чеда.

– Вероятно, ты права. Нам нужно попрактиковаться, но я уверена, что вскоре мы привыкнем.

– Я поговорю с Чедом. – Она поднялась и прижалась своей щекой к моей: – Спокойной ночи, Кейси. Спи хорошо.


Когда я проснулась в канун Рождества и отодвинула занавеси – я не поверила своим глазам. За ночь земля стала белой.

Снег! Я никогда его раньше не видела, по крайней мере, в детских воспоминаниях он не остался. Еще не умывшись и не причесавшись, я накинула что-то и побежала вниз, в наш садик, почти танцуя от восторга. Я набирала полные пригоршни снега, чтобы приложить его к лицу и попробовать на вкус; удивлялась тонкой красивой бахроме на ветках березы.

Позже, сидя за завтраком, все весьма развлекались моим восторгом. Меня дразнили кули, а я отвечала на дикой смеси языков, которая принята на голландских островах: смеси французского, испанско-креольского, староголландского и английского. Вечером мы пошли петь гимны вместе с церковной общиной. У Чеда и Лайзы были хорошие голоса, у меня и Сэма – весьма посредственные; поэтому нам поручили держать фонари на жердях, чтобы певцы могли читать слова.

Для меня это было действительно счастливое Рождество, хотя иногда, когда я вспоминала Дэниела, глаза мои наполнялись слезами. Но я утешала себя мыслью, что, если бы он сейчас видел меня, он был бы рад и счастлив. Мы обменялись подарками, во время праздничного обеда выпили немного шерри и портвейна, а затем играли в настольные игры весь вечер. Думаю, что самым счастливым для меня выдался День святок. Мы пошли кататься на коньках на пруд Принца Уэльского. Лайза оказалась самой грациозной и элегантной фигуристкой, в то время как все остальные редко делали удачно два скольжения кряду.

Остаток недели мы посвятили приготовлению дома на Сент-Джеймс-сквер. Он был хорошо декорирован, и оставалось лишь обставить его. Предыдущими арендаторами была семья из семи человек, так что большая часть мебели годилась для цели Чеда; ведь важно было сохранить атмосферу дома, а не клуба. Но сделать предстояло еще много.

Нужно было перестроить кухню таким образом, чтобы готовить множество блюд и закусок за короткий период времени. Некоторые комнаты следовало переоборудовать для карточной игры. Нужно было подобрать прислугу, а затем познакомить ее с обязанностями; завезти карточные столы и удобные кресла. Некоторые комнаты были недостаточно освещены. Казалось, конца списку изменений не будет; но мы плодотворно работали. Сэм часто исчезал на несколько часов по собственным делам, но помощь его была бесценной, в особенности когда требовалось сделать что-то немедленно: он всегда знал кого-то, кто мог сразу же устранить неполадки и немедленно что-то обеспечить.

Каждый день я некоторое время проводила в комнате, которая должна была стать моей спальней; там снимала с меня мерки портниха и подгоняла наряды, которые должна была иметь хозяйка салона. Я был признательна за то, что была постоянно занята, поскольку, будь у меня свободное время, я непременно извела бы себя страхами, что не справлюсь со своей ролью.

На следующей после Рождественской неделе мы с Лайзой приступили вновь к работе в агентстве. Она сказала, что вполне справится без меня и что работать в агентстве и в салоне с Чедом – это слишком трудно. Но я не приняла никаких возражений, и в конечном счете Лайза сдалась. Было условлено, что я буду работать в агентстве по утрам во вторник и в четверг, когда вечером мне предстояло быть хозяйкой салона, и что я буду приступать к работе в агентстве после полудня по средам и пятницам.

К концу первой недели января большая часть работы была сделана, я уже привыкла, что ко мне обращаются как к миссис Локхарт. На публике мы с Чедом научились вести себя как жена и муж, но наедине и в семье мы держали себя по-прежнему. Во второй вторник месяца в полдень целая армия женщин, присланных Лайзой из агентства, вычистила и вымыла все от крыши и до подпола, а я надзирала за всем этим, пока меня не позвали к возчику, который привез две большие упаковки. Это меня удивило: я не ожидала никаких грузов.

– Ты знаешь, что там внутри? – спросила я возницу.

Он тяжело вздохнул и щелкнул пальцами, подзывая одного из помощников.

– Сопроводительный лист, Уолтер.

Уолтер, несчастный человечек с косыми глазами, порылся в кармане, вынул розовый листок и передал его вознице.

– Сопроводительный лист, Перс, – сказал тот другому помощнику.

Перс развернул лист, изучил его и взглянул на меня.

– Двенадцать больших упаковок для игры в карты, миссис.

– Двенадцать больших?

– Так здесь написано, миссис.

– Подождите. Подождите здесь, пожалуйста.

Я поспешила отыскать Чеда. Он был в одном из карточных залов. Когда я рассказала ему, он рассмеялся.

– Все правильно, Кейси, дорогая. – Мы были не одни, поэтому он ласково похлопал меня по руке. – Двенадцать упаковок – этого достаточно для начала.

– Ты понимаешь, о чем говоришь? Двенадцать раз по сто сорок четыре колоды карт?

– При игре в вист новая колода открывается на каждый роббер. А в покере каждый игрок может заказать свежую колоду в любое время. Для того, чтобы не допустить мошенничества. Когда джентльмен делает высокие ставки, он требует соблюдения некоторых правил, – И Чед улыбнулся. – Конечно, они доверяют друг другу, но, как скажет тебе Сэм, у американцев есть пословица: «Доверяй приятелю – но открывай новую колоду». Вот почему у нас не будет вокруг карточных столов-зеркал и вот отчего на столах никогда не должно быть отражающих предметов. И ни ты, ни прислуга не должны приближаться к столу, пока идет игра.

Он подал мне руку, и мы пошли к двери.

– Что касается самих карт, в определенных неджентльменских кругах принято помечать карты ногтем. Вот отчего карты необходимо часто менять. Пойдем-ка и распорядимся сгружать упаковки. Наш дом должен быть выше всяких подозрений.

Вскоре мы провели генеральную репетицию. Гостями была дюжина безработных актеров, нанятых Сэмом через его друга, антрепренера. Собравшись, они поначалу воспринимали все действо как нечто комическое, но Чед быстро призвал их к порядку, и голос его при этом был холоден и резок; причем он намеренно повернулся к ним той стороной лица, которую опущенное веко делало особенно зловещим.

– Те из вас, джентльмены, у кого нет желания заработать гинею и обед, могут быть свободны, – сказал Чед. – Оставшимся хочу напомнить, что вы наняты играть роль гостей салона, а не хихикающих школьников, поэтому, будьте любезны, призовите на помощь свое профессиональное мастерство.