— Какой же ты жуткий, кошмарнейший сноб, мама. — Вирджиния непроизвольно улыбнулась в трубку. — Слушай, я тебе перезвоню. Скоро.

— Дорогая, не надо, не беспокойся. Разве что, конечно, если тебе очень захочется. Ты же будешь сейчас очень… — Бетси выдержала деликатную паузу, — очень занята. В Венеции столько мест, которые надо обязательно посмотреть.

— Да. Это верно. До свидания, мама.

Она положила трубку и посмотрела в окно. Силуэты Венеции казались размытыми от слез.


— Малыш? Это Вирджиния.

— О-о, сестричка-графиня! Чему я обязан такой честью, ваша светлость? Господи, знала бы ты, как Мэри Роуз жалеет, что вышла всего лишь за такое ничтожество, как я. Когда она тоже могла бы стать светлостью. Могу тебе признаться, что в ночь после твоей свадьбы она была просто безутешна.

— Малыш, не надо.

— Извини. Мы тут, в Нью-Йорке, все такие грубые. А там у вас у каждого небось по титулу, а то и не по одному. Кстати, о вас сегодня написали в двух газетах, в «Таймс» и в «Ньюс». И еще довольно много в колонке Чолли Никербокера. Ты же ведь знаешь, как мы, американцы, любим тех, в ком течет настоящая голубая кровь. Да, и еще должна быть статья в «Повседневной женской моде», они тут обращались к маме, просили у нее твои свадебные снимки, особенно тебя в подвенечном платье и фотографию вашего отъезда, на маму это произвело такое впечатление, она даже звонила Мэри Роуз, чтобы рассказать ей. Я думаю, с ее стороны это было большой ошибкой. Очень большой. Теперь у нас тут все вокруг заледенело. Знаешь, Вирджи, здесь ты сейчас настоящая звезда. Хотел бы надеяться, что в Англии сумеют оценить тебя не ниже.

— Да. Малыш, я так рада тебя слышать.

— И это в медовый-то месяц! Вирджи, не говори мне, будто ты скучаешь по дому. Как твой позолоченный граф, не расстраивает тебя?

В голосе его прозвучала легкая, еле заметная нотка презрения. Вопреки всякой логике Вирджиния почувствовала себя обязанной взять Александра под защиту.

— Нисколько, только…

— Дорогая, извини, я должен идти. Очень важное совещание. Очень. Звони в любое время. Привет от меня Венеции. Обязательно сходи к Гуггенхейму, это что-то потрясающее, а я ведь не особый любитель культуры, ты же знаешь. Да, и обязательно сходите в бар «Гарри». Считай посещение этого бара просто своей личной ответственностью за то, чтобы флаг янки по-прежнему реял над Европой. Хотя ты ведь теперь уже наполовину англичанка.

— Не говори глупостей, Малыш, никакая я не англичанка.

— Ну ладно, дорогая, пока. Спасибо, что позвонила. Тыща приветов.

— И тебе тыща приветов, Малыш.


Она сидела на постели, неподвижная, как камень. Когда двадцать минут спустя за ней поднялся Александр, она все еще так и не шелохнулась.

— Вирджиния, такси ждет. Можно мне проводить тебя до аэропорта?

Вирджиния подняла голову и посмотрела на него. Лицо ее было очень бледным, золотистые глаза смотрели холодно и пусто. Потом она улыбнулась — сухо, сдержанно, сжав губы.

— Александр, думаю, что я сегодня никуда не поеду. Я ужасно устала. И очень хочу есть. Пожалуй, мы могли бы пойти куда-нибудь поужинать, неплохо бы в бар «Гарри», а утром я бы все-таки взглянула на собор Святого Марка.