Он поднялся пролетом выше, сел на ступеньки, привалился боком к теплому дымоходу. Набрал номер ее сотового. Но без результата — абонент был недоступен.

Шло время.

Несколько раз Иван звонил Рите на сотовый, но отвечал ему только механический голос.

В одиннадцатом часу вечера он опять позвонил в ее квартиру. Мало ли! Может, она по городскому телефону с родными общалась.

Дверь на этот раз открыла Калерия Аркадьевна, бабушка Риты, седенькая, сухонькая, но весьма бодрая старушка.

— Ванечка? А Риточки нет еще… И дозвониться мы ей не можем, — испуганно произнесла та.

— И я не могу. Она собиралась куда‑то?

— Вроде нет… А ты когда ее видел?

Иван рассказал, во сколько и где они расстались с Ритой, что она сказала на прощание.

— Ладно, еще не поздно, будем надеяться, что она придет вот‑вот… — пробормотала Калерия Аркадьевна.

…Иван опять устроился возле дымохода. Он не ждал, что родные Риты пригласят его в дом, он просто не думал об этом. Он думал только о Рите. Где она? Почему не отвечает на звонки? Наверное, телефон разрядился. Паниковать рано. Рита решила у кого‑то заночевать? У кого? Есть у кого — в этом городе живет еще много друзей ее детства…

В два часа ночи дверь ее квартиры распахнулась, и оттуда выглянула Анна Сергеевна.

— Ваня! Ты тут? Зайди, пожалуйста…

Иван быстро сбежал по ступенькам.

— Ваня, ее нет. И сотовый ее не отвечает, — недовольным, несчастным голосом произнесла Анна Сергеевна.

— Ее знакомых опросили? — спросил Иван.

— Господи, стыдно‑то как…

— Опросили?

— Нет! Ваня, может быть, ты это сделаешь? Мне неудобно… Бог знает что люди подумают! — простонала женщина. — Сейчас я тебе список дам.

Цифры. Имена. Хорошо, что только имена… Их легко прочитать.

— Алло! Извините за поздний звонок… Нина? Это Иван, приятель Риты Булгаковой, по поручению ее родных. Я сейчас у нее дома. Дело в том, что…

У Нины Риты не было. Не было и в других местах, куда звонил Иван.

— Рита часто так поступала? Могла внезапно пропасть?

— Нет, никогда, — раздраженно ответила Анна Сергеевна. — У нее очень сложный характер, но она воспитанный, интеллигентный человек. Она не хабалка какая. Ведь только хабалки могут так над родными издеваться! — воскликнула она с ненавистью. — Знает ведь, что мы с бабушкой дома места себе не находим.

— В Москву она могла уехать? — вдруг озарило Ивана.

— Сейчас… — Анна Сергеевна куда‑то убежала. Вернулась через пять минут. Выдавила из себя растерянно: — Уехать тоже не могла. Все ее вещи, ее документы — здесь. Как она без паспорта билет купила бы?..

— Будем звонить в милицию. То есть в полицию. И в больницы.

— Ой, господи! — Женщина схватилась за голову.

— Я думаю, ничего страшного. Мало ли… гололед, поскользнулась. Зимой часто люди падают. Или… или в отделение ее забрали, случайно. Сами говорите, что документов у нее с собой не было!

И в полицию, и больницы обзванивал тоже Иван. Но ни там, ни там — никого, близкого по приметам к Рите, — не было. В полиции просили подождать до утра. Обычное дело, женщина заночевала у кого‑то, потом вернется.

— Сейчас окрестности осмотрю. Потом вернусь.

Иван выскочил во двор. Пустой двор, единственный фонарь, в свете которого кружился снег… Хлопнула дверь — из соседнего подъезда вышел мужчина.

Иван немедленно метнулся к нему:

— Извините, вы женщину тут не видели? Маленькая, светловолосая, очень красивая… Рита Булгакова!

Мужчина посмотрел Ивану в глаза, потом достал папиросу, закурил. Немолодой, жесткий суровый взгляд. Кажется, Иван видел его несколько раз здесь.

— Нет, — сказал мужчина. — Я машину хотел проверить. Вроде сигнализация сработала…

Иван пошел за ним следом. Мужчина свернул за угол, обошел вокруг белой «Оки», обернулся, посмотрел на Ивана, потом вернулся в подъезд.

…Наступил рассвет.

Риты все не было. Иван к этому времени прочесал все окрестности. Попалась парочка прохожих — он и их опросил. И опять без результата. Не видели, не знают.

К девяти он вернулся в квартиру Булгаковых.

— Как? — бросилась к нему Анна Сергеевна. Из соседней комнаты выскочила Калерия Аркадьевна и, прижимая руки к груди, тоже спросила тревожно:

— Нашел?

— Нет.

— Сейчас пойду в полицию. Потом Максиму буду звонить. Максим, он же…

— Да‑да‑да, Максим поможет! — закричала Анна Сергеевна. — Обязательно с Максимом надо связаться! А прохожих опросил?

— Да. Троих. Один — из соседнего подъезда, серьезный такой дядька, у него белая «Ока». Не видел, не знает.

— А, это дядя Толя! Ой, он врать не может! Очень положительный мужчина, необыкновенный человек. Порядочный, принципиальный, честный… Риточку с детства знает! А другие что?

— А другие тоже не в курсе.

…В полиции к визиту Ивана отнеслись очень прохладно. Сказали, что паниковать рано. Начали шевелиться только тогда, когда Иван сообщил, что он брат самого Максима Столярова. Обещали держать дело под контролем.

Иван подъехал к дому, в котором жил брат с семьей. Охраняемый двор, все очень строго. С трудом добился, чтобы его пропустили.

К счастью, брат был дома.

— Ваня, с мамой что‑то?

— Нет. Рита пропала. Ты должен помочь. Ты ее не видел, кстати?

— Господи, как мне все это надоело… Делать мне больше нечего!

— Максим, все очень серьезно. Только честно…

— Я не знаю, где ваша Рита, она меня не интересует! Я не собираюсь портить себе жизнь из‑за этой женщины! Мало того, она еще роман обо мне написала, ты в курсе?! — с раздражением произнес Максим. — А, ну да, ты же все равно прочитать его не сможешь!

— Она тебя любит. До сих пор.

— Мне эта ее любовь — вот где… Сейчас я своего помощника позову, с ним разбирайся. Мне, Ваня, некогда.

Иван немного поговорил с помощником брата, тот — мрачный, губастый мужчина — обещал взять дело в свои руки.

Но какое‑то шестое чувство подсказывало Ивану, что ни брат, ни его помощник шевелиться особо не будут.

«Он же ее любил… Как так можно!»

Иван опять вернулся в дом Булгаковых. Поговорил с женщинами, матерью и бабушкой Риты, успокоил их, потом принялся колесить по окрестностям. Прохожих было больше — Иван опрашивал всех подряд. Останавливался, выходил из машины. «Надо объявления напечатать. И расклеить по всему району. Чем быстрее это сделать, тем лучше!»

На перекрестке горел красный.

Иван притормозил. Рядом притормозила и белая «Ока».

Водитель за рулем «Оки» повернул голову и посмотрел на Ивана холодным, тяжелым взглядом. Порядочный, принципиальный, честный. Дядя Толя — так его называли.

Зеленый.

«Ока» поехала вперед, Иван за нею. «Ока» остановилась у строительного рынка. Иван притормозил. Надо было подумать, чего метаться по городу зря.

…Они простились вчера с Ритой, когда до ее дома оставалось всего ничего. Потому он и не настаивал на том, чтобы проводить Риту до подъезда. Рите оставалось идти минут пять. Даже не пять — минуты две, три!

А он, Иван, тоже не успел далеко уйти со всеми этими мыслями. Минуты две‑три, ну от силы пять… Потом развернулся, пошел обратно. Риты уже не было!

Получается, она пропала в этот короткий промежуток времени. Волшебство. Раз — и исчезла. Нет, не волшебство, а злое колдовство. Улицы были тогда довольно пусты — снег, погода эта… Не всякий хозяин собаку во двор выгонит. Но день, светло. Район хороший, не какая‑то там бандитская окраина.

Рита исчезла! И никто ничего не видел, не слышал. Ладно, злое колдовство тут ни при чем. Будем рассуждать логически. Далеко Рита уйти не могла. Ее дом — рядом. Но до квартиры она не дошла. Может быть, заглянула в гости к кому‑то из соседей? А там… Бог весть, что там произошло.

…Из ворот рынка появился дядя Толя, угрюмо зыркнул в сторону Ивана. Сел в свою «Оку». Иван поехал за ним — просто потому, что ему тоже надо было к Булгаковым.

«Ока» свернула во двор, а Иван поехал дальше. Купил в торговом центре, что на соседней улице, бинокль и направился — нет, не к Булгаковым, а к той высотке, что была напротив.

Зашел в подъезд, поднялся повыше и принялся в бинокль разглядывать то, что творилось в квартирах Ритиного дома.

Четвертый час дня, но сумрачно, солнца нет. Во многих комнатах горел свет.

Чужая жизнь. Кухни, гостиные, люстры, шкафы. Люди — взрослые и дети. Вон и дядя Толя: кажется, жарит что‑то на плите.

«Риты в доме нет. Нет. Ее тут нет!» — с бессильным отчаянием подумал Иван.

Спустился, сел в машину. Он не представлял, что ему делать дальше, как искать Риту.


* * *

Новостная строка в Интернете.


Известная писательница, работающая под псевдонимом Марго, внезапно исчезла среди бела дня в своем родном городе. Как заявляют в органах внутренних дел, паниковать пока рано.

Но общественность встревожена — ведь Марго направилась в Видногорск на поиски маньяка, известного под кличкой Джек‑Потрошитель. Вполне вероятно, что женщина сумела выйти на его след и стала жертвой преступника.

Комментарий профессора Льва Борисовича Полянского, специалиста по криминальной психиатрии:

«Общество с удовольствием мифологизирует людей с отклонениями в психике. Столько фильмов снято на эту тему — одно только «Молчание ягнят» чего стоит! На самом же деле подобные личности не склонны к театральным эффектам, поскольку сконцентрированы лишь на своей цели. А вот люди искусства, писатели обычно любят превращать свою жизнь в спектакль, не считаясь с мнением близких и откровенно эпатируя публику. Кроме того, возможен и другой вариант поведения — бегство от реальной жизни. Иногда эти два варианта совпадают. Я думаю, Марго никто не похищал, она сама решила исчезнуть на время, подобно своей предшественнице и коллеге — Агате Кристи…»


Комментарии под статьей:

Пал Палыч: «Да чтоб вы провалились, Марго и этот психиатр чокнутый! Достали уже!»

Стрекоза: «А что за писательница такая? В первый раз слышу! Агату Кристи — знаю, Марго — нет».

Крокодил Гена: «Слава Джеку‑Потрошителю! Пущай всех пЫсательниц потрошит, не жалко!»

Мелани: «Ни капли не верю всем этим новостям. Думаю, что Марго таким образом решила пиарить себя. Нынешние авторы ничем не брезгуют ради рекламы… Как не стыдно!»


Еще 34 комментария. (Читать все.)


* * *

Темнота была абсолютной. И полное отсутствие звуков. Марго слышала, как стучит кровь в ушах.

— Эй… Люди! Люди, помогите! — закричала она что было сил. Ее голос заметался по крошечному подвалу, ушел в землю.

Еще несколько раз Марго пробовала кричать — в надежде, что кто‑то пройдет мимо, услышит ее.

А еще она пыталась освободиться от пут. Но дядя Толя был мужчиной, что называется, с золотыми руками — он так основательно и надежно связал пленницу, что никакие ухищрения не помогали.

Покричав и подергавшись, Марго замерла, лишенная сил, задыхающаяся. И воздуха здесь не хватало…

«Это он. Как же я сразу не догадалась! Старый дурак. Безумец!» Разгадка Джека‑Потрошителя находилась на самом виду. Рядом, в соседнем подъезде. Именно там жил человек с обостренным чувством справедливости. Который хотел сделать мир лучше. Чище.

Марго вспоминала теперь все, что было связано с дядей Толей, начиная с детства. «Его жена бросила. Говорят, ушла к молодому, успешному, небедному. Вот с тех пор он, наверное, и свихнулся умом. Возненавидел женщин. Вернее, тех женщин, которые считались распутными. Санитар общества… Убивал несчастных вокзальных проституток, но мир лучше не становился. Поэтому решил, что во всем виновато телевидение. Кино, книги… Массмедиа, словом. А кто у дяди Толи ближайший представитель массмедиа? Я. Вот он и решил начать с меня. Потом он, наверное, попытается взорвать телецентр или что‑нибудь такое… Навести порядок по‑крупному, словом. А не выйдет! Женщины все равно бы красили губы, надевали мини, смеялись вызывающе, целовали бы других мужчин, и наш дядя Толя возненавидел бы уже всех женщин скопом. А потом — людей вообще… И ему захотелось бы уничтожить всех, и мужчин, и женщин. И детей, в которых, по его мнению, уже зреют зерна порока. Всех вокруг… Этот мир, где солнце, где любовь, где смех, где жизнь, где нет никакого намека на порядок и справедливость, где царит вечный, неуправляемый хаос!»

Перед глазами Марго замелькали пестрые картинки из того мира, что был там, снаружи.

Находясь в абсолютной темноте и тишине, она с особой остротой затосковала по той жизни, что была полна красками, звуками, запахами. По жизни, в данный момент недоступной. Сейчас еще март, но скоро выйдет солнце, снег начнет таять. Обнажится земля, из которой полезут зеленые ростки. Воробьи загомонят на деревьях. Лужи на асфальте высохнут, и можно будет надеть туфельки. Как легко в них ногам… Можно идти — быстро‑быстро, бежать. Как приятно — бежать куда‑то. К кому‑то. Сердце бьется — тоже быстро‑быстро. Ну да, сердце живое, оно должно биться. И сколько солнца! Оно греет, от него тепло. Жарко. Солнце словно обнимает своими лучами. Каждого человека. Одиноких людей нет — солнце обнимает всех. Без разбора.