Сейчас же Марго почти сочувствовала бывшей подруге. Понимала ее и оправдывала.

«Что со мной такое? Стала всех прощать. Я себя не узнаю. Это старость… Гормоны перестают бушевать, кровь становится холоднее. Говорят, с возрастом делаешься мудрее, но это опять неправда. Это не мудрость, это — безразличие. Я — старая, я — старая…»

Марго включила диктофон.

— Это Варька свою ящерицу задушила! Это она сделала! Все на тебя думали, но это она. Она! — прозвучал голос Нины. «Получилось…» — усмехнулась Марго. Выключила диктофон. «Я ничем не лучше Нины. Я хочу, чтобы Макс услышал все это. Ничего не изменить уже, я понимаю, но пусть он узнает, что ошибался во мне!»

В дверь постучали. Бабушка, улыбаясь:

— Рита, тебе Иван звонит. Сотовый твой занят, что ли? Поговоришь с ним? — И протянула трубку городского телефона. После недавних событий Калерия Аркадьевна относилась к Ивану как к родному. (Отношение же мамы к Ивану не изменилось.)

— Да, бабулечка, — сердечно ответила Марго, взяла трубку. Мимоходом взглянула на экран сотового: «Ну точно, звонил! Так и не разобралась с этим аппаратом. Подарил от души — самый дорогой и самый сложный!» — Слушаю.

— Алло. Привет! — отозвался Иван.

— Привет, — отозвалась Марго.

— Ты не злись, что я тебя дергаю… Я по делу, — сдержанно произнес тот. — С тобой один человек хочет встретиться.

«Макс!» — мелькнула сразу же мысль. Но Марго опять не угадала.

— Какой человек? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Соня, моя племянница.

— Соня?

— Да. Это старшая дочка Максима. Она читает твои книги. Она знает, что мы с тобой встречаемся. Встречались.

— Откуда она знает? — совсем растерялась Марго.

— Господи, Марго, весь город об этом знает, в местных новостях историю с дядей Толей который день мусолят! Как брат кандидата в Президенты спас известную писательницу Марго от маньяка… — В голосе Ивана проскользнула ирония.

— Ах, ну да…

— В общем, я Соне ничего не обещал. Но дал слово, что с тобой поговорю. Ты бы с ней встретилась? Она мировая девчонка.

— А… а она знает? — осторожно спросила Марго.

— О чем еще?

— О том, что ее отец и я… когда‑то…

— Вряд ли. Кто ей мог сказать? Нет‑нет, она мне твердила, что ты — ее любимая писательница. Мне кажется, она именно о книгах хотела поговорить. Хотя… не могу ручаться, — мрачным, сомневающимся голосом произнес Иван. — Может, она и в курсе.

«Если Соня эта читает мои книги, то она могла прочитать мой последний роман и догадалась обо всем. Господи, когда я писала его, я не думала о детях Макса, я даже не предполагала, что кто‑то из них может прочитать книгу… Это дамский детектив, это совсем не детское чтение!»

— А сколькой этой Соне лет? — спросила Марго.

— Ей двадцать.

— Двадцать лет! — с ужасом, с тоской произнесла Марго. Да, она знала, что у ее бывшего возлюбленного есть дети, что старшая дочка уже взрослая… Но до этого момента Марго воспринимала детей Макса как нечто абстрактное и была уверена, что никогда с ними не столкнется, и меньше всего ее волновали дети Макса… Но только сейчас она осознала, что его дети — это не абстракция. Это живые, самостоятельные, отдельные люди.

— Так как? Что мне ей сказать?

— Я с ней встречусь! — торопливо произнесла Марго. — Да‑да. Знаешь, где? Скажи ей, что я буду ждать ее сегодня в том кафе, в котором мы с тобой сидели в первый раз, помнишь?

— Помню. Рита…

— Что?

— Рита, — настойчиво повторил Иван. Словно не мог не повторять ее имя — еще и еще… — Рита. Рита!

— Я столько лет любила твоего брата… Не тебя! Ты никогда мне этого не простишь. И я слишком много тебе рассказала! Слишком. Все эти гадкие подробности… С такой правдой мужчины не живут! — с отчаянием воскликнула Марго.

— Откуда ты знаешь… Не надо за меня решать, — возразил Иван. — Я тебя ждал. Я тебя столько лет ждал…


* * *

Марго пришла чуть раньше назначенного времени, села за столик у окна, под пальмой.

Женщина волновалась… Она и боялась этой встречи, и хотела ее. Взрослая дочь Макса!

— Здравствуйте.

Марго обернулась, обомлела — перед ней стояла молодая девушка, одетая очень просто — джинсы, трикотажная спортивная кофта… Светло‑пепельные волосы увязаны в плотную косу, перекинутую на грудь. Свежее розовое личико без грамма косметики, соболиные брови. Соня была копией своей матери — Вари.

Марго когда‑то видела в Интернете снимок всего семейства Столяровых и тогда еще отметила, что дети пошли в мать. Но не настолько же…

— Соня? Ох…

— Здравствуйте. Я Соня Столярова, да. А как мне вас называть? Марго?

Она оказалась серьезной, правильной девочкой. И нет, она была не похожа на Варю, сделала Марго новое открытие. Конечно, Соня внешне — копия своей матери, но эти живые, подвижные глаза…

— Да. Пусть Марго… — растерянно произнесла женщина.

— Я прочитала все ваши книги. И я… я очень рада, что встретилась с вами.

— И я рада. Что это? Я опять плачу? — Марго засмеялась, смахнула слезы. «Ну вот, это точно старость. Реву по поводу и без…» — Не обращай внимания, Соня.

Они сели за стол. Марго заказала себе кофе, и Соня — тоже.

— Я все знаю, — без предисловия начала девушка. — Про вас и папу. — Она уже не улыбалась и выглядела печальной.

— Знаешь? — Марго на время потеряла дар речи. Потом собралась: — Это было давно. Это было давно и неправда, — усмехнулась она. — Кто тебе рассказал?

— Никто. Я сама догадалась. Подслушала один разговор и поняла все. А потом, я же вашу книгу читала… Там все — как в жизни было? — взволнованно спросила Соня.

— Да нет же!

— Но все очень реально, узнаваемо… Город особенно! Героиня и, главное, герой — вылитый папа. И другие люди тоже! — растерялась Соня.

— Соня, художественный роман априори не может быть правдой, — строго произнесла Марго. — Очень много приходится менять в угоду сюжету. Какие‑то моменты — да, они взяты из жизни… Но и они подверглись изменению, обработке… Для того чтобы читателю было интересно. На самом деле все происходило проще и… скучнее.

— А кто такая Лили? — с жадным любопытством спросила Соня. — Ее убили, а убийцу так и не нашли! У мамы правда убили сестру? У моей мамы была сестра, а я не знаю! Я всю голову сломала…

— Вот… я же говорила тебе — не ищи правды в романах! — нервно засмеялась Марго. — У твоей мамы не было никакой сестры. И вообще, Лили — не человек.

— А кто?! — Соболиные брови взлетели вверх, глаза широко открылись. Определенно, чем дальше, тем сильнее Соня нравилась Марго. Эта девушка не боялась быть естественной, она не воздвигала между собой и окружающим миром непроницаемую стену. Если Варя была закрытой, сдержанной, молчаливой, то Соня, ее дочь, являлась полной противоположностью своей матери.

А искренность и открытость в людях Марго ценила больше всего.

— Это была ящерица. Игуана.

— Игуана? О‑о… У мамы в детстве была игуана, я на некоторых фото видела… Так это ее убили? А кто? А почему? Кому понадобилось убивать беззащитное животное?

Несколько секунд Марго медлила, потом произнесла решительно:

— Никто не знает. Это тайна. Может быть, сама игуана — случайно! — запуталась в пояске от платья героини.

— А в героини вы вывели себя?

— И да, и нет… Соня, ты мне не веришь… Это сложно объяснить, но даже если писатель пишет свою автобиографию и скрупулезно перечисляет действительные факты из своей жизни, это тоже не может быть до конца правдой. Потому что это его, писателя, субъективный взгляд… У каждого из действующих лиц своя правда, своя интерпретация случившегося. Я — только один из свидетелей той истории.

— А что было на самом деле? Расскажите свою версию, пожалуйста! — умоляюще произнесла девушка. — Папа не расскажет, мама тем более. А меня эта тайна мучает ужасно! Дядю Ваню если спросить… нет, это было бы неделикатно. Ведь он… Ведь он любит вас. Он любит всю свою жизнь только вас.

У Марго задрожало все внутри, как только речь зашла об Иване.

— А я всю жизнь любила твоего отца. — Марго отпила из чашки уже начинающий остывать кофе. — Или это не любовь была, а что‑то другое?.. Не знаю. Есть модное, пафосное словечко — незавершенный гештальт. Собственно, Сонечка, в писатели и идут в основном те, кто этими гештальтами и страдает. Потому что у умного, владеющего собой человека даже мысли такой не возникает — книгу написать. О чем писать, если и так он все знает, собой владеет, глупостей по‑крупному не совершает.

— А я думала, что писатели — самые умные люди. И они пишут потому, что могут других людей научить жизни, — серьезно произнесла Соня.

— Сонечка, какой ты еще ребенок! — засмеялась Марго. — Ты не обижайся, я не со зла… По‑настоящему умные люди своей жизнью довольны, и они самодостаточные. А писать и вообще творить заставляет не ум, а душа, сердце… Вот здесь когда ноет и свербит. — Марго указала себе на грудь.

— Но папу… вы уже не любите?

— Нет. Все прошло, — сказала, как отрубила, Марго.

Соня вздохнула, помолчала, храня на лице странное, напряженное выражение. Потом опять начала:

— Вера — это Варя? Моя мама? Она у вас какая‑то не очень добрая получилась… Когда я в первый раз роман читала, я не знала, про кого он. Сочувствовала главной героине, возмущалась поведению ее возлюбленного… На Веру злилась. Жалела несчастную Лили… А теперь я знаю, про кого это. А Лили и вовсе не человек! И мне неприятно. Неприятно потому, что я никогда еще не видела своих родителей как мужчину и женщину. Они для меня всегда были папой и мамой. Честно говоря, я была даже уверена, что они — первые и единственные друг у друга. — Соня нахмурилась, чуть покраснела.

— Так и есть.

— Нет. Теперь я знаю, что у папы раньше мамы были вы. И я не понимаю…

— Прости! Если бы я знала, что эту книгу будешь читать ты, то я бы никогда ее не написала, — расстроенно призналась Марго. — У моих героев есть реальные прототипы в этом романе, но не ищи буквального сходства со мной, с мамой, папой… Ведь помимо сюжета приходится менять и характеры героев — для того чтобы они были ярче. Так что не жди буквального сходства. Мои герои — это уже другие люди. Похожие, но другие! То, да не то. И потом, я не из тех скандальных авториц, которые на публике нижним бельем любят трясти… Но так получилось. Прости, пожалуйста.

— Я не обижаюсь, — с отчаянием произнесла Соня. — А что делать? Тогда всех писателей запретить надо. Нет‑нет… Мне противно, мне грустно, потому что в жизни все именно так, как у вас в книге — я сейчас не про сюжет и не про характеры героев. Я о том, что в жизни почти всегда все плохо заканчивается. У вас в романе все плохо кончается, а значит, история получилась очень жизненной.

— Это мой единственный роман с открытой концовкой… Убийцу не нашли. Любовь потеряна.

— Я знаю. Я же все ваши книги прочитала. А во всех остальных книгах — хеппи‑энд, как и полагается. Но любовь… Мне кажется, нет счастливой любви в реальной жизни. Нет хеппи‑энда. Я… я теперь лишилась иллюзий, — отчетливо произнесла Соня. — И мне страшно. Потому страшно, что взаимная любовь на всю жизнь — это сказка. И люди затем и читают трогательные мелодрамы, чтобы забыть о своей несчастливой жизни.

— Несчастливой?.. — с яростью повторила Марго. — Какого черта люди связывают свое счастье с взаимной любовью на долгие годы и сытой жизнью без проблем? Жизнь — это… Это больше, чем любовь. Это еще солнце. Небо. Ветер весенний. Беседа с интересным человеком. Это возможность ходить, двигаться, дышать. Детей растить. Это страдания и радости. Много чего…

— У меня есть парень, — шепотом призналась Соня, словно не слушая Марго. — Его Дэн зовут. Денис… но это не важно. Важно то, что он в Москве, а я — тут. Мы уже давно не виделись. И мне кажется, что он там мне… что он там с кем‑то еще встречается. Какую‑то другую девушку целует. А я этого не переживу.

— Я не хочу тебя утешать. Говорить какую‑то сладкую ложь. Нет, Соня, в твоей жизни будет все! И плохое, и хорошее. Только ты не бойся этого плохого, потому что и оно несет в себе какой‑то смысл… Ничего просто так не происходит!

— Я знаю. Вы правы. Я тоже стараюсь так думать. Но мне все равно страшно! — с отчаянием произнесла девушка. — Вот как мне понять, любит меня Дэн или нет? Что мне делать? Марго, вы же писательница… Подскажите!

— Если бы писатели являлись такими мудрыми, как принято считать, то они были бы самыми счастливыми людьми на свете… — покачала головой Марго. — Но я очень хочу тебе помочь. А знаешь… — она вдруг оживилась. — Мне кажется, есть способ проверить чувства твоего Дэна!