Тия с любопытством рассматривала рисунки, когда в зал вошел Мериб в длинном завитом парике и парадной одежде. С ним был другой человек, примерно того же возраста, с хитроватыми и недобрыми глазами.

Они не сразу заметили девушку, и Тия услышала обрывок их разговора.

– Где ты взял это дохлое мясо? – неприязненно произнес архитектор.

– Это лучшие рабы, каких я смог найти, – невозмутимо ответил его спутник.

– Значит, плохо искал.

– Я изъездил все рынки и каменоломни и заплатил за рабов немалые деньги.

– Я тебя знаю, Джедхор, – заметил Мериб. – Ты купил дешевых рабов на ближайшем рынке, а часть денег положил себе в карман. Мне нужны молодые, здоровые, сильные мужчины, и ты их найдешь! Не скупись. Это гробница одного из военачальников царя, и я надеюсь заработать на ней кучу золота, которое покроет любые расходы.

– Я постараюсь, – ответил Джедхор.

Он поравнялся с колонной, рядом с которой стояла Тия, и, увидев девушку, застыл как вкопанный.

Мериб тоже остановился. На лице архитектора появилась гордая улыбка.

– Моя жена. А это – мой помощник Джедхор.

Тот поклонился, не преминув окинуть Тию с головы до ног неприятным, оценивающим взглядом.

– Отдаю должное твоему вкусу, Мериб, и вашей красоте, юная госпожа!

– Тия – дочь писца Анхора, – сообщил архитектор. – Надеюсь, ты его помнишь?

Девушка заметила, как Джедхор бросил на Мериба удивленный взгляд. Однако тот ничего не сказал.

Мужчины и девушка проследовали в большую столовую, где их ждали фиги, финики и виноград, а также очень вкусные медовые лепешки и прохладное пиво.

Анок еще не вышла из своей комнаты, потому Тие пришлось взять на себя роль хозяйки.

– Надеюсь, вам известно, что ваш супруг – очень талантливый архитектор? – поинтересовался Джедхор.

– Нет.

– Тогда вам просто необходимо увидеть его творения, – заявил Джедхор.

Девушка промолчала. Ей не хотелось ехать в Город мертвых, где нет ни души и слышен лишь вой пустынного ветра.

В это время в комнату вошла Анок.

– Ты уже здесь? – обронила она, глядя на брата. Выражение лица девушки было высокомерным и недовольным.

– Как видишь, – сказал Мериб и сделал широкий жест. – Садись с нами!

– Я не голодна, – ответила девушка и добавила: – Я обижена на тебя, потому что ты не привез мне подарка.

Она обращалась только к Мерибу, не уделяя ни малейшего внимания Джедхору и Тие.

– Хорошо, – невозмутимо произнес архитектор, – я по еду на рынок и куплю для тебя подарок. Чего ты хочешь?

– Пока не знаю. Я желаю взглянуть и выбрать. Потому поеду вместе с тобой.

– Мне нужно купить рабов для постройки новой гробницы, – сказал Мериб.

– Рабы подождут. Я еду с тобой! – непререкаемым тоном заявила Анок, и ее тонкие брови сошлись на переносице.

Джедхор скрыл улыбку. Тия заметила, что помощник архитектора любуется девушкой.

– Будет лучше, если я отправлюсь на стройку один, – примирительно произнес он. – А ты, Мериб, приедешь позже. Что поделать, желания женщины – закон!

– Я хочу, чтобы ты тоже поехала с нами, – сказал архитектор Тие. – Тебе будет интересно взглянуть на город. Возможно, ты захочешь купить какие-то вещи?

Услышав слова брата, Анок состроила недовольную гримасу, но промолчала.

– Тебе понравились камни, которые я оставил в твоей комнате? – спросил архитектор жену.

– Да, – не глядя на него, ответила Тия.

Мериб приказал запрячь колесницу. Это была небольшая легкая повозка с двумя колесами, в которой едва могли уместиться три человека. Ремни сбруи и кожаное покрытие каркаса были окрашены в пурпурный цвет, а металлические части позолочены. Гривы лошадей украшали перья. Возница, статный чернокожий малый в белоснежной набедренной повязке, держался независимо и гордо и свысока поглядывал на прохожих.

Сердце города составляли роскошнейшие дворцы и храмы, в тени которых простой люд с беспечной наивностью сооружал глиняные и деревянные лачуги. Тия наблюдала за шумной уличной толпой, поражаясь ее пестроте и неистовой спешке. Порой колесница едва тащилась, а иногда летела стрелой, так что приходилось держаться за борт. Тогда у Тии создавалось впечатление, будто она несется на крыльях.

Рынок был велик: огромное бурлящее море от края до края горизонта. Мериб и его сестра, чувствующие себя в своей стихии, сразу направились к ювелирным рядам. Анок замечала Тию не больше, чем последнюю из рабынь, тогда как архитектор пытался вовлечь жену в обсуждение качества золота и камней. Время от времени Мериб предлагал Тие купить то одно, то другое, но она неизменно отказывалась. Девушку не интересовали драгоценности. Ее увлекали люди. Тия с любопытством смотрела на бритоголовых жрецов в белых одеждах, важных чиновников в парадных париках, шумных торговцев, деловитых ремесленников, опаленных солнцем крестьян. Блеяли козы, мычали коровы. Между прилавков бегали голышом чумазые дети.

Внимание Мериба привлекла группа рабов, выставленных на продажу в самом конце рынка. Среди них не было женщин, только мужчины, на вид молодые и крепкие; не иначе воины, взятые в плен во время одной из последних царских кампаний. Архитектор велел девушкам подождать и сделал несколько шагов по направлению к помосту. Он указал на одного из рабов и спросил цену.

Услышав ответ, усмехнулся:

– Пять золотых дебенов?[16] Не слишком ли много ты просишь? Перекупщики наверняка продали его намного дешевле.

Торговец почтительно поклонился.

– Воля твоя, господин, это так. Раб не годился для работы в каменоломне, потому что был тяжело ранен. Я выходил его и поставил на ноги. Только боги знают, сколько денег я потратил на его лечение! И сейчас я почти ничего не зарабатываю на продаже!

– Ты лжешь, – спокойно произнес Мериб, – но я его покупаю, потому что он мне подходит.

– Ты не пожалеешь, господин! – оживился торговец. – Он понимает наш язык. Он молод, красив и…

– Да хоть бы он вообще не имел языка и был уродлив – мне все равно, – перебил его Мериб. – Главное, что он силен и вынослив на вид. Вот твоя плата. – Архитектор велел взвесить золото и передал торговцу мешочек. Потом бросил рабу: – Иди за мной!

Прежде раб смотрел в пыль под ногами. Теперь, звякнув цепями, он поднял глаза. У него был разящий, как стрела, взгляд и выразительное лицо.

Этот человек не выглядел сломленным, покоренным: он хмурил брови и сжимал губы, будто с трудом удерживал готовый вырваться наружу поток слов. У него были рыжие волосы, серые, словно сверкающие серебром, глаза и светлая кожа. Кое-где ее покрывали рубцы и шрамы – то ли позорные следы бича работорговца, то ли почетные отметины войны.

Тия подошла ближе. Анок остановилась рядом с ней и заявила по обыкновению непререкаемым и капризным тоном:

– Я возьму этого раба себе!

Мериб обернулся.

– Зачем он тебе? Я покупаю его для строительства новой гробницы.

Анок упрямо тряхнула головой.

– Для тяжелой работы подойдет и другой, а этот слишком красив. Он будет носить мои носилки.

Мериб усмехнулся.

– Рыжий цвет приносит несчастье.

– Если он и принесет несчастье, то только ему самому. Да еще тем людям, которые осмелятся перебегать мне дорогу!

– Он выглядит строптивым. На стройке его усмирит плетка надсмотрщика, а что станешь делать с ним ты?

– Он привыкнет. Все привыкают, потому что хотят есть и пить. И жить. – Девушка усмехнулась и добавила: – Мне надоели безделушки. Я выбираю себе в подарок этого рыжего раба.

Мериб покачал головой, но не стал возражать.

Конец цепи, сковывающей руки невольника, прикрепили к задней стенке колесницы. Вознице было велено ехать помедленнее, чтобы пленник успевал бежать следом. Позаботившись таким образом о своей покупке, Анок на время потеряла к ней интерес, и только Тия то и дело тревожно оглядывалась, желая убедиться, что раб не погиб под колесами какой-нибудь повозки, что его безжизненное тело не волочится по земле. Девушке было жаль человека, которого жестокая судьба превратила в игрушку, а люди пытались лишить гордости и душевных сил.

Он оказался выносливым, упорным и не сбавлял скорости. На его сильном теле играли упругие мышцы, а рыжие волосы сияли в лучах солнца подобно золотому шлему.

Когда прибыли домой, раба отвязали и поставили посреди двора. Он тяжело дышал; его грудь вздымалась, как кузнечные меха, но взгляд оставался ярким и острым.

– Как тебя зовут? – спросила Анок.

Молодой человек сжал губы и не ответил, хотя было ясно, что он понимает вопрос. Тия догадывалась, в чем дело. Назвать свое имя означало стать уязвимым, подставить себя невидимым стрелам судьбы, позволить отнять последние силы.

– Ты будешь носить мои носилки вместе с тремя другими рабами, – заявила сестра Мериба, после чего они услышали голос невольника:

– Я не стану поднимать твои носилки, девушка, потому что я не раб, не слуга, а воин.

Он произнес это сухо и твердо, так же как судья выносит приговор, таким же тоном, каким приказывала сама Анок.

Девушка скривила губы.

– Чей ты воин и где твое войско?! Ты – грязный раб! Грязный, пока тебе не позволили помыться и не дали чистую одежду. Эй! – крикнула она слугам. – Заприте его в сарае, не снимая цепей, не давайте есть и пить. Через три дня я послушаю, что он скажет.

Мериб не стал возражать. Когда раба увели, он направился в дом. Поджидавшая его за колонной Тия вышла навстречу и взволнованно произнесла:

– Неужели нельзя облегчить участь этого человека?

Удивленный тем, что ее интересует судьба невольника, архитектор обернулся и равнодушно обронил через плечо:

– Это не мой раб! Я подарил его Анок. Поговори с ней. А мне пора ехать на стройку.

Разумеется, разговор с Анок ни к чему не привел. Сестра Мериба держалась высокомерно и холодно. Она заявила, что не привыкла, чтобы кто-то вмешивался в ее дела, и недвусмысленно дала понять Тие, что считает ее лишней в их доме. А потом и вовсе закрыла перед ней дверь.

Тия вернулась к себе. В комнате была Хнут, она перебирала какие-то вещи. Увидев огорченное лицо хозяйки, девушка выпрямилась и спросила:

– Что случилось, госпожа?

– Ничего. Просто я чувствую себя в этом доме, как птица в клетке. Как тот раб, которого сегодня купили на рынке и заперли без воды и еды!

– Кто он? Я видела его из окна.

– Мне неизвестно, к какому народу он принадлежит, – ответила Тия, – однако меня беспокоит его судьба. Мне кажется, этого человека будет трудно сломить. Что его ждет?

– Не знаю, – тихо промолвила Хнут. – Однажды госпожа Анок ударила рабыню плеткой по лицу так, что у той вытек глаз.

У Тии на мгновение перехватило дыхание.

– Что было потом?

– Девушку продали. Госпоже Анок нравятся лишь безупречные вещи и красивые слуги.

– В доме моего отца не могло произойти ничего подобного, – прошептала Тия.

Она вспомнила Эффе, городок, стоявший между гладью воды и небом, вспомнила, как домочадцы – мать, Харуя, служанки, рабыни, она сама – дружно собирали виноград, а после делали вино. Рабыни смеялись и болтали, не боясь присутствия господ.

Все было хорошо, пока с Харуей не приключилось несчастье. Тия в досаде прикусила губу. Прошлое таило в себе неисправимый изъян, оно не могло служить утешением. А будущее? Девушку пронзил внутренний холод. Она стала женой Мериба и останется ею. Изменить судьбу невозможно. Ей никогда не вырваться из этого плена!

Когда с наступлением ночи Мериб пришел в комнату Тии и велел жене идти в спальню, девушка не выдержала и разрыдалась. Она видела, что Мериба разозлила ее истерика, но не могла остановиться. Стоило ему сделать к ней шаг, как она разражалась новым потоком слез. В конце концов архитектор не выдержал и заявил:

– Я ухожу. Мне не доставит удовольствия брать тебя силой. Я могу подождать еще несколько дней, возможно, так и впрямь будет лучше, но потом тебе придется покориться. Ты моя жена и обязана делить со мной постель.

В этот вечер Тия не могла дозваться Хнут, а утром девушка прятала от нее глаза. Не нужно было быть слишком догадливой, чтобы понять, что случилось. Несколько минут Тия колебалась, а потом спросила напрямик:

– Ты спала с господином?

В темных глазах рабыни блеснули слезы. Она опустила голову, и волна упругих черных кудрей скрыла ее лицо.

– Ты вправе обвинять меня, госпожа!

Тия постаралась, чтобы ее голос не дрожал.

– Полагаю, ты не виновата, Хнут. Это случалось и раньше?

Рабыня кивнула и, не смея поднять взгляд, промолвила:

– Я живу с господином с того дня, как попала в этот дом. А прежде принадлежала другим. Хозяева спят с приглянувшимися рабынями, даже если имеют законных жен. – И добавила: – Попроси господина дать тебе другую служанку!

– Зачем?

– Разве ты меня не прогонишь? Прежняя госпожа, догадавшись о том, что происходит, приказала меня продать.