Она обняла подушку, которая еще хранила запах Девона – легкий аромат сандалового дерева.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Энни, за ней Хэмиш и Саймон. Они несли большую медную ванну и о чем-то спорили на ходу, не забыв, впрочем, пожелать Кэт доброго утра.

– Ах вы, соня! – весело воскликнула Энни. – Надо принять ванну и снять мерки, чтобы я могла раскроить ваше платье.

Кэт хотела приподняться в постели, но вовремя вспомнила, что на ней ничего нет, и поспешно прикрылась простыней.

Саймон и Хэмиш продолжали ожесточенно перешептываться насчет какого-то важного разговора и не заметили промаха Кэт. Зато глаза Энни удивленно округлились, когда она увидела смятую и брошенную на пол дорогую шелковую рубашку. Взглянув на смутившуюся Кэт, она приказала мужчинам поставить ванну и идти за ведрами с горячей водой. Когда они вышли, продолжая спорить, она закрыла за ними дверь и сказала:

– Мисс Кэт, вы забыли надеть ночную рубашку.

Перекинув старое бальное платье Кэт через спинку стула, она подобрала с пола брошенную рубашку.

Кэт еще плотнее завернулась в простыню и сказала:

– Вчера мне стало так жарко, что я… я сняла рубашку и бросила ее на пол. Утром я собиралась поднять ее, но проспала…

Энни понимающе хмыкнула:

– Хоть убейте, не могу поверить, чтобы вам было так жарко, что вы сбросили с себя рубашку. Вчера после дождя стало прохладно.

Кэт не знала, что ей ответить, поэтому поспешила перевести разговор на другую тему:

– Я совсем забыла про бал и новое платье.

– Как можно? – искренне изумилась экономка. – Такое событие!

– Понимаю, понимаю, просто я немного…

Кэт не знала, как описать свое состояние. Конечно, она не была влюблена, потому что для этого был нужен… нужен мужчина, способный проявлять к ней внимание дольше, чем два месяца.

Внезапно чувство счастья померкло. Он скоро уедет, и она должна всегда об этом помнить. Ее сердце сжалось при мысли о том, что это случится уже очень скоро.

– Я жду этого бала с нетерпением, – машинально заверила она свою экономку.

Возможно, это будет ее последний шанс повидаться с ним, поговорить и посмеяться.

До этого момента вся значимость ее отношений с Девоном каким-то непостижимым образом ускользала от ее разума. Теперь же ей стало совершенно ясно, что она позволила себе слишком сильно привязаться к нему. Она любила его. Любила всем сердцем.

От осознания этой истины у нее захватило дыхание, на глазах выступили слезы. Когда же это случилось?

Она полюбила человека, который сразу предупредил ее, что не может, не станет ее любить. Что же теперь ей делать? Она думала, что легкий флирт с ним не приведет ни к чему опасному, поскольку он не собирался надолго оставаться в Килкерне. К тому же он не притворялся не кем иным, чем таким, каким был на самом деле. Теперь она понимала, что именно эти качества сделали его наиболее опасным мужчиной для нее.

– Вам следует радоваться этому, – сказала Энни, прерывая ее горестные размышления. – Это будет чудесный бал! А теперь послушайте, что я придумала для вашего нового платья.

Энни принялась рассказывать про фасон и отделку, а Кэт заставляла себя улыбаться ей в ответ, хотя ей было вовсе не до улыбок.

Впрочем, идеи экономки не могли не вызвать улыбку. Энни превзошла себя. Из бледно-желтого шелка, оставшегося после пошива портьер, она собиралась сшить верхнее платье с разрезами и пышными рукавами, украшенное восемью сшитыми вручную крошечными розетками из голубого шелка от старого бального платья. Оставшийся голубой шелк она собиралась использовать для вставок на рукавах и для нижней юбки, которая будет виднеться в разрезах верхнего платья. Общее впечатление от платья в сочетании с пышными рыжими кудрями Кэт будет сногсшибательным.

Кэт подумала, что теперь она постарается скрыть от Девона, как сильно она в него влюблена, и высокомерно вздернула подбородок. Поймав на себе задумчивый взгляд Энни, она тут же вернула улыбку на лицо.

– Молодец, Энни, ты придумала отличный фасон! – сказала она экономке.

– Рада это слышать от вас, мисс Кэт, – просияла та, – только вы сегодня что-то раскраснелись. Уж не лихорадит ли вас?

– Нет, это от волнения, – покачала она головой. Но не из-за бала, добавила она мысленно.

– Ну что же, принимайте ванну, а потом поглядим, что с вашим здоровьем. – Энни подошла к гардеробу и выудила оттуда одно из рабочих платьев Кэт. – Вот, наденьте-ка это, чтобы не простудиться после того, как вчера вы вымокли под дождем.

Вернулись Саймон и Хэмиш. Оба несли по два больших дымящихся ведра с горячей водой, которые благополучно вылили в ванну.

– Еще пару ведер, и воды будет достаточно, – сказал Хэмиш, внимательно глядя на Кэт.

– Доброе утро, мисс Кэт, – еще раз поздоровался Саймон, разглядывая ее более пристально, чем Хэмиш.

В их взглядах было что-то странное, но Энни не дала им времени завести с хозяйкой разговор, послав за водой, сама же быстро привела комнату в полный порядок.

Наконец, ванна была наполнена до краев, и Энни велела мужчинам убираться. Подойдя к ванне, она влила в нее несколько капель эфирного ароматного масла, потом коснулась воды локтем, пробуя температуру.

– То, что надо! Ну, идите сюда, пора принимать ванну.

Кэт не заставила себя ждать. С радостью погрузившись в ароматную воду, она подумала, что это поможет ей смыть все тревоги. А что, если ей остаться здесь, в своей комнате, навсегда? Может, тогда ей удастся избежать всех жизненных проблем? Энни будет приносить ей еду, мастеровые будут выполнять заказы на витражи… Она может всю жизнь не выходить из дома, и этого никто не заметит. У Кэт задрожали губы. Действительно, кому она нужна?

Прекрати дурить, приказала она сама себе. Но не смогла выполнить этот приказ. Она долго старалась не показывать никому своих сердечных ран, но от этого их не становилось меньше. Чтобы хоть как-то отвлечься от печальных мыслей, она принялась ожесточенно тереть себя мочалкой, и, странное дело, это действительно помогло.

Высунувшись в окно, Энни вдруг воскликнула:

– Разрази меня гром, если это не ваш сассенах!

Девон? Здесь? Что же делать? Если он, застав ее врасплох, догадается о ее чувствах, это испортит их отношения! Но если она откажется его принять, он заподозрит неладное. Что лучше?

Кэт многое умела, только не могла притвориться, что безразлична к нему. Но если она дождется бала, чтобы повидаться с ним, то по крайней мере предстанет перед ним в великолепном бальном платье. Она будет улыбаться, веселиться, танцевать, и никто не раскроет ее тайну.

Глубоко вздохнув, она погрузилась в воду по самую шею и сказала:

– Энни, вели сказать мистеру Сент-Джону, что я увижусь с ним на балу и ни секундой раньше.

Поначалу Девон не поверил, что Кэт отказывается его видеть, потом удивился, потом рассердился на нее за то, что она могла так спокойно отказать ему в приеме, когда он уже столько раз бывал у нее.

После проведенной вместе ночи он понял, что его страсть не истощилась. Напротив, после получения удовлетворения она очень скоро вспыхнула в нем с новой силой. Он снова хотел Кэт. Такого с ним прежде не бывало.

Больше того, он нуждался в ней не только как в сексуальной партнерше. По дороге к ее лесному дому он думал о том, что хотел рассказать ей по крайней мере о трех вещах. Первая – отличная предстоящая поездка с посещением маленького аббатства. Этот чудесный маршрут подсказал ему один из молодых конюхов Килкерна. Вторая – он хотел рассказать Кэт, как Мюриэн отправилась на конюшню вслед за ним и потребовала себе лошадь. Конюхи отнеслись к этому весьма скептически и не торопились выполнять ее приказание. Лишь один старый конюх согласился оседлать для нее верховую лошадь. И оседлал – старую жалкую клячу, норовящую укусить любого, кто окажется рядом.

Девон с трудом удерживал смех и постарался поскорее уехать, чтобы Мюриэн не поплелась на своей колченогой кляче вслед за ним к дому Кэт.

Третья тема – он хотел рассказать Кэт о кольце-талисмане и о том, что оно пропало. И теперь он не мог уехать, пока кольцо не будет найдено.

Он думал, она ему обрадуется, но теперь выяснилось, что ему придется ждать бала, чтобы повидаться и поговорить с ней. Это приводило его в бешенство! Зачем ждать целых четыре драгоценных дня? Четыре дня без Кэт! Нет, не может быть, чтобы она хотела этого всерьез.

Он приезжал на поляну еще раз, потом еще и еще. Но всякий раз ему было отказано в приеме. Он видел только спину Кэт, да и то издалека, и встречал злые взгляды ее парней.

Тем временем в Килкерне полным ходом шли приготовления к балу. Чтобы заполнить ставшее вдруг ненужным время, Девон принялся помогать Малькольму выполнять список поручений, полученных им от Фионы. Мало того, он вызвал в замок своих слуг, живших припеваючи на деревенском постоялом дворе, и теперь они тоже помогали готовить дом к празднеству.

Несмотря на постоянную занятость, настроение Девона ухудшалось с каждым часом. Без Кэт все вокруг было скучным и безжизненным. Фиона постоянно тревожилась по пустякам, Малькольм выглядел странно спокойным, а Мюриэн, казалось, была готова затащить Девона в ближайшую подсобку, чтобы там стянуть с него всю одежду.

Накануне бала Девон отправился на длительную одинокую прогулку верхом на Громе, счастливо избежав обеда. Он вернулся в свою комнату очень поздно, грязный, уставший, подавленный.

Вздыхая, он снял сюртук и подошел к окну. Отдернув портьеру, он уставился невидящим взглядом в темноту. Сквозь щелястый оконный переплет проникал прохладный воздух, и Девон мысленно порадовался тому, что в его комнате есть камин, пусть и дымящий. На небе светила полная луна, вокруг которой загадочно мерцали далёкие звезды. Волшебная ночь для ночной прогулки.

Но только вместе с Кэт. Какая жалость, что последние дни были так неожиданно испорчены. Черт возьми! Он был заперт в обшарпанном замке с постоянно воюющей друг с другом супружеской парой и мегерой, стремящейся к замужеству, в то время как женщина, которую он…

Которую он – что? Любил? Желал? Кто она для него? Он не мог ответить на эти вопросы.

Он снова вздохнул и прижался лбом к влажному оконному стеклу. Где-то далеко, в чаще леса, мелькнул огонек, частичка золотистого тепла.

Он не мог не думать о ней все время. Он вспоминал ее губы, кожу, приятную полноту тела. Он любил женщин, их слабости, быструю смену настроения, легкомыслие. Они удивляли его, поражали, но ни одна не говорила с ним на серьезные темы.

Кэт была совершенно иной. Она не только не играла по общеизвестным правилам женского естества, но и не флиртовала, не смеялась его остротам, если они ей не нравились, не пыталась произвести на него впечатление или вызвать интерес к своей особе.

Она была абсолютно лишена искусственности и никогда не прибегала к хитроумным уловкам, которыми большинство женщин регулярно пользовалось и которые даже развлекали Девона.

Странным было и то, что, чем больше он виделся с Кэт, тем меньше ему нравились женские слабости, которые он привык считать позволительными. Собственно говоря, общество Мюриэн теперь казалось ему тягостным и обременительным. Однако если бы он познакомился с ней всего две недели назад, он наверняка увлекся бы ею, пусть и на короткое время.

Он вздохнул, отодвинул портьеру еще дальше и уперся плечом в оконную раму. В комнате было довольно прохладно. А в домике Кэт было сейчас наверняка тепло. Ее дом волшебным образом воплощал в себе все то, чего так недоставало в замке Килкерн, и в первую очередь домашний уют и покой. Теперь Девон всегда и везде будет чувствовать себя одиноким и потерянным. Знакомство с Кэт навсегда изменило его.

Задернув портьеру, он отвернулся от окна. Правда заключалась в том, что Кэт заинтриговала его так, как никакая другая женщина за всю его жизнь. Не потому, что его физически тянуло к ней, но потому, что она была для него загадкой, уникальным и неисчерпаемым источником радости и удивления. Ее нужно было завоевывать, и это пробуждало в нем здоровый мужской азарт. Ему уже давно не приходилось прикладывать усилий, чтобы заполучить в свою постель ту или иную понравившуюся ему женщину. А тут такая королева.

Он снял сапоги и отбросил их в сторону. Потом принялся развязывать галстук, и тут возле окна раздался негромкий стук.

Девон резко повернулся на звук. Через мгновение он раздался снова, на этот раз уже громче. Черт побери, кто-то пытался привлечь его внимание, бросая мелкие камешки в его окно. Неужели это… Кэт? Она тоже соскучилась без него? Никто другой не стал бы таким образом привлекать его внимание. Малькольм постучался бы в дверь, Фионе не о чем с ним разговаривать, а Мюриэн… она бы вошла к нему решительно и сразу забралась бы в его постель. Кстати, если он не будет соблюдать осторожность, именно так она и сделает в один прекрасный день. Под ее внешностью овечки чувствовался жестокий и коварный тигр. На такие дела у Девона был нюх.