Сестры давно уехали, нарожали детей, у одной были даже внуки. Денис был младше сестер на пятнадцать лет. Когда он собрался в Москву после школы, мама сказала «Не отпущу» и не отпустила. Он, правда, все равно уехал, но первые годы она звонила ему почти каждый день, хотя бы на одно слово, чтобы услышать его голос, и комендантша колотила с утра пораньше в дверь и орала: «Иванова Зина! Вас там на проводе!» Мама все эти годы посылала ему нужные и ненужные вещи и деньги…

Теперь, когда Денис с Оксаной жили совсем хорошо, не очень было понятно, как поступать с деньгами. Отсылать их маме обратно? Сляжет с сердечным приступом. Копить? Как в этой стране можно что-то копить, особенно такие суммы? Покупать что-то? Кощунственно — что он может купить на мамины четыреста рублей? Пять бутылок хорошего немецкого пива и пакет тараньки?.. Иногда Денис покупал сам матери лекарства, одежду и посылал. Но Галина Мартыновна каждый раз очень хитро находила повод, чтобы забраковать его подарки: пальто оказывалось ей мало, лекарство — не то, чай она такой не пьет и конфеты вредны для крови. Так, чтобы у сына не возникало больше мысли тратить деньги на нее.

— Помнишь старинную восточную легенду? — спросила, вздохнув, Оксана и отложила журнал. — У одной матери был сын. Сын влюбился в красивую и очень своенравную девушку. Девушка сказала: «Если любишь, принеси мне сердце своей матери». Неразумный сын пошел, вырвал сердце из груди матери и поспешил к любимой. Так спешил, что споткнулся и упал по дороге. Сердце выпало из его рук, ударилось о землю и со стоном проговорило: «Сынок, тебе не больно?»

— Оксан, но я же никак к этому не причастен, к тому, что моя Галина Мартыновна… — Денис махнул рукой.

— Да я просто о любви говорю, Денис. О невероятной материнской любви, больше ни о чем. Ты действительно тут ни при чем. Она даже не видит и не знает, какой ты на самом деле. Иногда я думаю: хорошо, что у меня дочка. Дочерей все-таки любят не так безумно и слепо.

— А ты знаешь, какой я? — осторожно спросил Денис и услышал, как на сей раз заиграл мобильный у Оксаны.

— А вот мы сейчас и узнаем, — проговорила Оксана, взглянув на определившийся номер. У Дениса отчего-то неприятно заныло в груди. Оксана, конечно, пошутила, но уж очень сосредоточенно при этом сказала «Алло. Доброе», да еще встала и отошла подальше.

— Еще раз повторите, чуть медленнее. Поняла. Я поняла. Очень хорошо, — сказала Оксана так, что было ясно — она хотела бы сказать «очень плохо». При этом она так странно взглянула на Дениса…

«Ну все, мне теперь будет мерещиться всякая ерунда», — подумал Денис и тем не менее не мог заставить себя не слушать, что говорит Оксана. А та отвечала кому-то все так же односложно и жестко:

— Сколько? Какой срок, приблизительно? Понятно. Продолжайте. Все то же… — кивнула она, метнув при этом на Дениса какой-то, как ему показалось, затравленный взгляд.

Чтобы не смотреть и не слушать, Денис подошел поближе к бассейну, где по-прежнему плескалась Маргоша.

— Пап, смотри, какие у меня руки стали! — радостно закричала она, показывая ему отмокшие ладошки. — Почему, а?

— А ты еще часок посиди в бассейне, у тебя и уши такими станут.

Он не услышал, как сзади подошла жена. Молча пробежав пальцами по его плечу и груди, она с разбегу нырнула в бассейн и поплыла, сильно, без брызг разрубая воду мощными, короткими движениями.

Денис в бассейн так и не полез. Посмотрел, как Маргоша, тут же забыв про него, стала догонять Оксану, обрызгав с ног до головы всех вокруг, и пошел купить пива, чтобы отвлечься от горьких и неспокойных мыслей. «Срок!..» Да мало ли о чем она могла говорить… У нее такие дела в бизнесе… Может, кого-то на счетчик поставили или налоговая дала какой-то срок, может, еще что… На воре шапка горит… как будто весь свет только тем и занят, что в животе у одной девушки растет его, Дениса, ребенок!

Денис выпил, не отрываясь, одну бутылку пива и сразу же купил вторую. Главное, не загонять самого себя в тупик. Не спросила Оксана, где он был, и ладно. Самому ему вчерашняя встреча с Лорой казалась чем-то нереальным, какой-то глупостью. Ну, он чего-то наболтал, маловразумительного, она послушала… Вот зачем только он деньги дал… Не приняла же она это всерьез? Ну, то есть… Он-то говорил серьезно, проблема есть, да еще какая… Но поняла ли она, что убивать никого не надо? Кто его знает, как она поняла… Просто поговорила бы с Аленой, как женщина с женщиной… Убедила бы… Хотя в чем теперь убеждать? И вообще, он так плохо вчера соображал, после трехчасового мотания по жаре, после нескольких бутылок пива, да еще он выпил это дурацкое вино, сломавшее его вконец… Он и сегодня никак не мог собрать свои мысли хотя бы в одно место в голове. С одной стороны ему — «трень!», с другой — «брень!». Только на одной мысли вроде сосредоточится, другая, противоположная, ее тут же выгонит…

Денис допил вторую бутылку пива и решил, что надо сегодня позвонить Лоре и как-то объяснить, что…

Что точно надо объяснить, он еще не решил, но ему вдруг стало как-то не по себе. А если она вправду киллер? Он ведь об этом и просил Женьку… Задание… Не зря же она все приставала к нему — «сформулировать задание»? Это что, получается, он заказал… Да нет! Ничего он не заказывал. Он же просто — сказал. Мы же часто говорим: «Ох, не буду больше пить никогда!» или: «Чтобы ты сдох!»

К примеру… Вот и он сказал, что этот ребенок не должен родиться.

Его ребенок. Его собственный ребенок.

Денис почувствовал, что ему вдруг стало тошно, плохо, заныло сердце, повисла перед глазами паутина с блестящими точками… У него так уже бывало, раза два за последний год. Сейчас сильнее застучит сердце, пересохнет рот, на голову как будто наденут горячий темный колпак, и он на несколько секунд перестанет видеть и слышать… А потом все пройдет… Надо позвонить ей, этой Лоре… Что еще за Лора?.. Зачем…

— Я просила тебя не пить столько, да еще с утра! — зазвенел над головой голос Оксаны, которая решила, что он уснул.

— Мне… плохо, Оксан… — еле ворочая языком, пробормотал Денис.

— А мне — хорошо, наверно! Если бы ты знал, как мне хорошо сейчас. — Жена пихнула его в плечо. — Вставай давай, позорище! Ты что пить-то так стал, а? Еще этого мне не хватало!

— Да я… нет… — Денис с трудом встал, стараясь не шататься. — Мне правда нехорошо стало.

— Да? — Жена быстро взглянула на него. — Ну, пойдем в номер. Жарища невозможная. Маргоша! — Она обернулась к дочке, которая молча стояла чуть поодаль. — Догоняй!

* * *

Алена уснула поздно. Ей снилось, что звонит мобильный, и она все никак не могла его во сне найти. Пошла в темную прихожую, а ее маленькая прихожая вдруг оказалась огромной, с несколькими закрытыми дверями. За одной из них горел свет, и Алена все хотела туда дойти, но, сколько бы ни шла, дверь никак не приближалась… Пока наконец не проснулась и не услышала, что звонит обычный городской телефон. Алена нащупала в темноте трубку:

— Але…

В трубке молчали, но было слышно, что на другом конце провода кто-то есть и дышит. Алена зажгла свет над диваном и взглянула на определитель. Номер не определился.

— Денис, это ты? — тихо спросила Алена, тут же почувствовав, что это не он.

В трубке все так же громко дышали. Что-то стукнуло в коридоре. Алена прислушалась. Стук повторился. Похоже, стучали во входную дверь. Девушка положила трубку на место и подошла к двери. Не сразу, но заставила себя посмотреть в глазок. Конечно, никого не увидела. Кто-то встал так, чтобы его не было видно, и постучал еще раз. Алена набралась смелости и громко спросила:

— Да? Кто там? Дядя Гриш, если вы, денег не дам.

Ей никто не ответил, но она явственно различила шорох и с ужасом увидела, как на входную ручку кто-то давит с той стороны.

— Ну хорошо…

Алена решила открыть дверь, чтобы побороть собственный ужас. Повернула один замок, помедлила секунду… После этого быстро заперла дверь на все замки, накинула цепочку и отошла от двери.

Она легла в постель и прислушалась. Стук больше не повторился, но шагов она тоже не слышала. Значит, кто-то так и стоит там, за ее дверью…

Через некоторое время она услышала, как внизу в подъезде хлопнула входная дверь и вскоре отъехала машина.

Алена выключила было свет, но сон ушел окончательно. Снова включила бра над диваном, взяла книгу, попробовала читать. Она почувствовала, как по щекам текут слезы, стекая в уши. Алена вспомнила, как однажды насмешила этим Дениса. Он смеялся и вытирал ей рукой слезы… проводил пальцем по бровям, по носу и говорил… говорил… всякие нежные глупости, которые почему-то казались ей обещаниями.

— Ты родишь мне мальчика, и это свяжет нас на всю жизнь… И ты никуда уже не убежишь от меня на своих красивых ножках…

— А если девочку?

— Если девочку… То тебе придется рожать еще и мальчика, и это свяжет нас на всю оставшуюся жизнь, и ты никуда не убежишь от меня…

* * *

Оксана несколько раз пыталась привлечь внимание Дениса, но он сидел отсутствующий, катал шарики из серого и белого хлеба и складывал из них орнамент. Два белых, серый, три белых, серый сверху…

— Деня, ты хорошо себя чувствуешь? — не выдержала Оксана.

Денис ответил быстро, не поднимая глаз:

— Не так хорошо, как ты, но тоже ничего.

Оксана терпеливо продолжила, стараясь, чтобы не прорвалось раздражение:

— А что ты не ешь ничего?

— Худею. — Денис наконец взглянул ей в глаза, налил себе вина и подмигнул Маргоше. — Очищаюсь телом и душой. — Он поднял бокал над головой. — За здоровье… потомков! Присоединяйся, мамочка!

Оксана покачала головой:

— Я лучше вечером… Давай сегодня куда-нибудь на концерт съездим?

Маргоша, до этого молча наблюдавшая за родителями, отправляя в рот кусочки хлеба, тут же энергично подхватила:

— Давайте! Ура! Пап!..

Денис допил вино и тут же подлил себе еще.

— Я сам вам концерт покажу, хотите? Прямо сейчас… — И он неожиданно запел, достаточно громко:

— Илларион, Илларион, уехал в Сион, Илларион, Илларион…

Оксана, внимательно посмотрев на него, проговорила:

— Тебе надо отдохнуть. Маргоша, пошли.

Притихшая Маргоша тут же вскочила, опрокинув большую солонку. Денис прицокнул языком и выразительно поднял брови.

— Пап, ты не бойся, я знаю как… — Маргоша взяла большой пятерней щепотку соли, махнула через левое плечо и попала прямо ему на голову. — Пап… я не нарочно…

— Да ничего… — Он стряхнул соль с волос, потрепал девочку по руке и даже показал страшную рожу.

Маргоша тут же расхохоталась и громко чмокнула его в ухо. Денис, схватившись за ухо, махнул Оксане:

— Идите уж, а…

Оксана, прищурившись, пару секунд смотрела на него, не дождалась, что он поднимет глаза, и, взяв Маргошу за руку, ушла, больше не оборачиваясь.

Денис посидел, допивая вино, потом решительно взял телефон и быстро набрал номер.

— Ч-черт… да что такое… опять…

Денис набирал снова и снова, но слышал в ответ:

— Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети… — Незнакомая девушка вежливо повторяла, даже не понимая, что она сейчас говорит. А говорит она, что он, Денис, никак не может поговорить с этой чертовой абоненткой, которая побежала выполнять какое-то дурацкое задание… Надо же, какая прыть…

— Да черт!..

Денис отпихнул от себя телефон, с жестоким равнодушием сообщавший ему, какой он беспомощный идиот… Во всем… Во всем.

Денис смотрел на тяжелую, неподвижную гладь моря, на низко пролетевшую птицу и пытался посчитать, сколько дней ему еще здесь осталось быть. Многовато… Он, пожалуй, чокнется, если ничего не сделает… Хотя бы не узнает, что там происходит. Денис набрал номер Алены. Никто не ответил. Интересно, определился ли его номер? Когда звонят из-за границы — это не факт.

На мобильном может определиться. Позвонить? Денис вспомнил, что использовал не всю телефонную карточку, по которой он звонил Лоре. Он махнул официанту, показал на купюру, которую оставил на столе — этого было много за их обед… Да ладно. Быстро вышел на улицу и дошел до ближайшего автомата. Набрал Аленин номер.

— Але, — ответила Алена сразу и вполне жизнерадостно. — Але… — повторила она через мгновение, как ему показалось, настороженно. — Не молчите. Если хотите меня напугать, то я уже напугалась. Ночью было страшнее.

Денис молчал, не вешая трубку и чувствуя, как тело под тонкой футболкой мгновенно намокло.

— Это… ты, Денис? Да? Если это ты сейчас звонишь, я рада. Я чувствую по твоему дыханию, что это ты… А знаешь, во сколько ты сегодня проснулся? Я плохо спала, и мне не надо было рано вставать, но я проснулась без пятнадцати восемь. Значит, у тебя было без пятнадцати девять, правильно? Денис… Почему ты молчишь? Это ведь ты?