Но его музыка была так же прекрасна, как и это летнее голубое безоблачное небо, как этот солнечный свет, изливающийся на километры желтых полей кукурузы и пшеницы. Через ограду фруктового сада можно было видеть ветки деревьев, склоняющихся под тяжестью молодых яблок, и сливовые деревья в полном расцвете; то там, то тут гуси, идущие к реке, гордо выступали по зеленым улицам деревушки; вдалеке, на поле, лежали коровы, уставшие от полуденного зноя. Не отрывая взгляда от берега реки, присмотрев замечательное местечко для завтрака, Эран подъехала к мосту и остановила машину.

Бедный Шуман! Он конечно же не хотел, чтобы его жизнь закончилась столь бесславно. Думая о судьбе великого композитора, Эран уютно устроилась на зеленом берегу реки.

Эран знала, что не далеко уехала от деревни, и она улыбнулась тому, какие длинные названия англичане дали этим маленьким деревушкам: Стоу-он-Ворлд, Миддл-Вэллоп, Аппер-Слотер, Смол-Доул. И все они были горячо любимы их жителями. Каждый раз, как Эран останавливалась позавтракать, она словно слышала элегию Грея, чувствовала спокойствие земли… Несмотря на то что в городах Англии был слышен только рев моторов, во многих частях страны царила восхитительная тишина, и каждый месяц природа меняла цвета: для апреля был характерен желтый, благодаря первоцвету и нарциссам, а в мае все деревья цвели розовым; июнь — это лиловый цвет, а июль был алым от маков. Затем последует опустошающая белая жара августа, серовато-коричневые поля сентября, яркая охра октября… Сейчас Эран словно целиком видела весь цикл природы и чувствовала себя частичкой гармонии окружающего ее мира.

Рианне было уже примерно пятнадцать месяцев, она лепетала вовсю и бегала по саду за Сэмми, пытаясь оседлать бедную собаку. И сын Аймир, Эммет, праздновал свой первый юбилей — неделю со дня рождения. Бедный Эммет — Рианна думала, что он очередная игрушка, которую ей подарили, поэтому она упрямо хотела ставить его на ночь со всеми своими куклами на полку. Дэн полагал, что, когда Эммет подрастет, ему предстоит побороться со своей старшей сестрой — и это навело его на очень деликатный вопрос: когда же Эран собирается рассказать Рианне, что она ее настоящая мама? Или она думает, что девочке вообще не следует что-либо говорить? Этот вопрос обсуждался часто, но пока что они так и не находили решения для выхода из этой ситуации.

Когда Эран закончила есть грушу, она начала отламывать маленькие кусочки от пирожка со свининой, который являлся одним из тех деликатесов английской кухни, что дошли до нас с давних времен, еще из средневековья. Если бы Эран думала только о том, что сама хочет, она бы давно ответила Дэну, что Рианна должна все понять сама, как только подрастет. Но дочь так же должна быть достаточно взрослой, чтобы понять, почему ее настоящая мама так с ней поступила. Это означало, что надо будет подождать до ее совершеннолетия — но после этого… Господи, что же после этого ей сказать? Просто то, что она ее дочь, дочь Эран, которая приходит навещать ее каждый день, и певца Бена Хейли, который даже не знает об ее существовании?

При крещении ей дали имя Рианна Рафтер. А в ее свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит: неизвестен, чтобы кто-нибудь не донес прессе, что это ребенок Бена. Пока что Дэн, Аймир и Молли были единственными людьми, которые знали правду.

Как же будет чувствовать себя Рианна, когда узнает о том, что ее настоящая тетя живет всего лишь в миле от дома ее родителей? Как, наверное, будет больно Рианне, когда она узнает, что ее настоящей бабушке и дела нет до нее, что Молли даже не хочет принимать участия в ее судьбе? Каково будет Ханнак, которая столько сделала для своей «внучки»? И, Боже мой, что же скажет Бен, когда вдруг, из ниоткуда, у него появится дочка?

Это было непростое решение, но Эран должна была найти такой выход из ситуации, чтобы он причинил наименьшие страдания всем. Сколько должно пройти времени, прежде чем Рианна увидит свое свидетельство о рождении и написанную там фамилию Кэмпион? Должно пройти, наверное, минимум пятнадцать лет, ведь в шестнадцать Рианне надо будет сдавать выпускные экзамены, получать права на вождение, паспорт…

Дэн и Аймир могут подготовить девочку к этому в пятнадцать, а в шестнадцать лет рассказать все более подробно. Есть еще достаточно времени, чтобы Эран могла продумать, что она скажет Рианне, как она объяснит, почему в двадцать лет Эран Кэмпион не смогла оставить свою дочку себе, скрыла ее рождение от отца и подыскала ей семью, в которой она будет жить.

Но Бен? Есть ли надобность вообще упоминать имя Бена?

Нет. Будет только шок у них обоих, или разгорится скандал в прессе, если Бен будет все так же популярен, как сейчас. Если Рианна будет плохо воспитана, то вдруг она захочет воспользоваться огромным состоянием отца? А если у Бена еще будут дети, то Рианна будет чувствовать себя обделенной или будет сильно ревновать…

О, если бы люди могли предвидеть будущее, знать, где и с кем они будут вместе! Эран даже не могла допустить такую возможность, что она будет кого-нибудь так же сильно любить, как Бена, что у нее будут от кого-либо дети, кроме как от него. Аймир говорит, что Эран просто придется научиться любить других.

Но, несмотря на то, будет так или нет, Рианна не должна быть плохо воспитана. Она будет расти втайне от всех, окруженная любовью Аймир и Дэна, которые подготовят ее к настоящей жизни. Вот почему Рианна должна оставаться с ними, потому что оба они были очень опытные и мудрые, а главное — готовы к воспитанию ребенка.

Они помогут Рианне понять, почему ее настоящая мама поступила так, как поступила, что для девочки это было лучшее на тот момент. Может быть, Рианна будет сбита с толку или просто будет зла на Эран, но в результате всем троим — Рианне, Эран и Аймир — придется научиться понимать друг друга, как трем взрослым женщинам. Тогда все будет улажено, и все вновь будут счастливы.

«Но об этом необходимо подумать уже сейчас, — думала Эран, — мне надо много и усердно работать, и, когда Рианна все узнает, она уже будет любить меня и доверять мне. Мне надо сделать все возможное, добиться ее дружбы и расположения за эти шестнадцать лет. Мне нечего ей дать, кроме тех вещей, которых я ждала от моей собственной мамы, — кроме общих интересов, идей, чувства независимости. Я могу веселить ее и помогать ей в учебе. Я могу быть ее другом!

Да, я буду ее другом, если Рианна мне это позволит. Но что произойдет, когда она узнает, что Конор ее дедушка? Рианна подумает, что Конор не хотел, чтобы у него появилась внучка, а он будет от этого так страдать, будет сбит с толку! Он почувствует себя обманутым, разочаруется во мне. О, если бы я только могла открыть ему эту тайну! Тогда бы я сделала это сразу, прямо завтра, но эта тайна уже принадлежит Молли…»

Безуспешно ища ответы на все эти трудные вопросы, Эран присела на берегу реки, чувствуя нежное прикосновение солнца на своих волосах. В такой день хочется верить, что все получится, как она того хочет. «Время все сделает за нас» — так любит говорить Дэн. Сейчас ее дочка здорова и счастлива.

Эран очень сильно скучала по Рианне, ей хотелось оказаться рядом с Дэном и Аймир в их доме, который был для Эран родным — лучше ее собственного.

По сравнению с другими молодыми матерями, которые были вынуждены отдать своих детей на усыновление чужим людям, Эран очень повезло. Она будет видеться с Рианной два раза в год: на Рождество и летом, а может быть, и еще чаще, если Аймир приедет в Лондон погостить у Эран.

Конечно, в 1984 году ей придется переехать из дома в районе Хэмстеда, когда права аренды и материальная помощь Бена закончатся. Надо будет найти что-нибудь поменьше и не такое дорогое… Такое впечатление, будто сейчас ее жизнь движется назад, нежели вперед. Но чем большее количество сыров продавала Эран, тем больше у нее становилось шансов найти квартиру поприличнее. Возможно, даже в этом же районе, потому что она не хотела покидать друзей. В течение недели Эран колесила по всей Англии, а по пятницам возвращалась в Лондон, принимала душ и отправлялась на занятия музыкой с группой. Это была любительская группа, без иллюзий или амбиций, но ее участники были приятны в общении. После двухчасовых занятий Эран обычно приглашала кое-кого из музыкантов к себе на ужин: она любила и умела готовить, а им очень нравился ее жареный цыпленок с орехами и абрикосами с капустой и чесноком. Эта новая жизнь ей очень нравилась, и Эран дорожила каждым ее мгновением. По субботам она ходила в книжный магазин Рудинштейна, по воскресеньям гуляла, а зимой ходила на концерты в церковь, в художественные галереи или на рынки.

Шинед все еще занималась продажей свитеров в Камдене, но эта работа была только до лета. А теперь, когда восемь магазинов в региональных городах были открыты, можно уже подумать и о том, чтобы устроиться менеджером по маркетингу. Как-то за вечерним ужином в пиццерии Эран и Шинед долго обсуждали новую стратегию своего предприятия. Стоит ли превращаться в крупные торговые центры, такие, как «Джон Льюис», «Марк и Спенсер», или сохранить сеть маленьких магазинчиков?.. Наконец они решили, что изделия из трикотажа слишком индивидуальны, поэтому могут распространяться небольшими партиями и только в таких магазинах, как у них.


Никогда Бен не был так счастлив и горд, как в тот уикэнд на Род-Айленде. До последнего он с ужасом ожидал, что «Шваб» предъявит судебный иск и наложит запрет на деятельность Чима. Но борьба продолжалась, и жарким июньским днем около пятисот гостей прибыли на презентацию нового проекта и грандиозного шоу с участием великолепных яхт. Этот проект настолько отличался от всего того, что Бен делал прежде; это была настоящая серьезная музыка, не допускавшая никакого легкомыслия и шуточек. Сегодня Бен почувствовал пристальное внимание к собственной персоне и в глазах многих читал один и тот же вопрос: «Почему Эмери выбрал именно его?»

В полдень они собрались под легким навесом, и после краткой речи Эмери приказал открыть гигантский экран, находящийся позади него, с эмблемой компании.

Затем зазвучала музыка. Бен едва мог слышать первые нотки мелодии, они были настолько мягки, словно легкие всплески воды в тишине. Но затем звук окреп, словно наполняясь ветром… Когда Бен услышал голос гобоя, он задумался об Эран: она могла бы быть частью всего этого! Но она не была профессионалом, она бы отказалась… Бен придумывал для себя всякие оправдания.

Музыка собрала толпу. Картина была настолько удивительна, настолько реалистична, что казалось, будто Бен находится на яхте, обдуваемый свежим ветерком. Бен был дилетантом в парусном спорте, а ощущения и впечатления были очень важны для Эмери, потому что у Бена был свежий, без всяких стереотипов, взгляд на его дело. Искушенные люди выискивали недостатки в произведении Бена, но их не было!

До рези в глазах Бен всматривался в удаляющиеся яхты, пока они не пересекли финишную полосу и не вышли из гавани. И вдруг за какие-то несколько минут под звуки крещендо тронулась самая великолепная, украшенная флагами флотилия. Это был самый пик представления, когда в предвкушении победы объединенная духом товарищества команда вела свою быстроходную яхту. А музыка отразила в своем языке каждый нюанс этого действия. Мелодия была острой, подобно корпусу яхты, разрезающему волны, стремительной и быстрой, подобно свистящему в парусах ветру, и необыкновенно чистой и прекрасной, подобно сверкающему бриллианту.

Эмери первый вскочил, захлопав, и шлепнул Тхана по плечу, когда вокруг раздались бурные аплодисменты. Бен знал, что это было не только признанием его музыки, но и победы всей команды: фотографов, редакторов, музыкантов, дирижеров — всех, кто работал над проектом.

— Я теперь понял, почему Эран возила меня на Крит после европейского турне! Мы жили там в простой гостинице, делали самые обыденные вещи — и все для того, чтобы я не отрывался от реальности жизни, чтоб чувствовал твердую почву под ногами! Тогда я не понимал и ненавидел все это! О Господи, как я ошибался! — воскликнул Бен.

Двумя неделями позже компания «Шваб» объявила войну. Они присвоили себе права на продукцию Чима и собирались подавать в суд.

— Прекрасно, — ответил Эмери по телефону, перенимая громоподобный тон Уинстона Черчилля. — Мы будем сопротивляться! Независимо от того, во сколько нам это обойдется. Все может быть, мы будем бороться на воде, на суше, мы будем бороться в полях и на улицах, мы будем бороться на холмах, мы никогда не сдадимся!

— Нет! — воскликнул Бен. — Мы не сдадимся!

* * *

Но ситуация была идиотской, поскольку никто в действительности не знал, кто приобрел права на продукцию Чима, а все усилия, чтобы выяснить это, были напрасны. Неужели проект принадлежал Чиму? А возможно, Бену, так как он является автором музыки? Но ведь музыка была написана исключительно в рекламных целях. Если обладателем прав являлся Чим, то он с удовольствием дал Бену полную свободу творчества. Если Бен являлся законным хозяином проекта, то Эмери в первую очередь попросил бы его ни в коем случае не продавать права какой-либо другой компании. Если же «Шваб» объявила бы проект своей собственностью, то Бену пришлось бы признать, что они купили его с потрохами.