Его голос звучал сильнее, вместе с набиравшей силу музыкой, каждое слово звучало отчетливо и громко. Каждое слово, которое написала Эран, — о простоте и силе трех мужчин, любивших море. Эран была так горда за Бена, и, хотя она ни разу не видела Эмери, она была уверена — он бы тоже гордился Беном.

От них потребовалось изрядное мужество, чтобы исполнить песню, которая явно отличалась от остальных, они рисковали нарваться на бешенство Джейка, на недовольство публики. Бену сегодня вечером как следует всыплют! И когда реквием закончился, несколько мгновений царила ошеломленная тишина, прежде чем публика начала как-то реагировать.

Было множество аплодисментов, но были и свист, и улюлюканье. Некоторые слушатели чувствовали себя обманутыми, они ничего не понимали. Бен встал и с микрофоном подошел к краю сцены:

— Ну и что вы думаете об этом? Стоит ли записать эту песню?

Озадаченная публика глядела на него в недоумении. Не так уж часто ее кумиры советовались с нею! Бен широко улыбнулся.

— Ну, давайте голосуйте! Кто хочет еще и еще раз услышать эту песню, поднимите руки. Сколько же вас?

С любопытством Эран обвела взглядом зал. Бен не говорил ей, что собирается устроить что-то подобное. Но тут она увидела, как поднимаются руки, сначала нерешительно, затем все смелее, пока не стало ясно, что большинство — за! Они хотели, чтобы появилась такая запись! Его, а следовательно, и ее?

Бен ликовал.

— Вы уверены? — громко спрашивал он.

— Да! — кричал зал.

— Точно уверены? — Бен повысил голос.

— Да! — Ответ был еще громче.

— Абсолютно уверены? — Бен уже кричал.

— Да! Да! — Зрители уже смеялись, но одобрительно. Около трех четвертей зрителей подняли руки в знак одобрения, а некоторые даже поднимали руки своих нерешительных соседей.

— Ну ладно, давайте так и сделаем! Пусть этот реквием станет хитом номер один. Потому что меня просто уволят, выгонят, если этого не произойдет. И все из-за вас! Я буду говорить, что это зрители в Элли-Пэлли заставили меня! — шутливо заявил Бен.

Эран смеялась, восхищаясь тому, как естественно и непринужденно, на равных. Бен общается с залом, восхищаясь его безграничным талантом завоевывать людей. Ей пора было удалиться со сцены. Поднявшись, она направилась к кулисам, и как раз в этот момент Бен повернулся к ней, и, к ужасу Эран, она оказалась в луче прожектора.

— Разве эта леди не заслуживает особых аплодисментов? Эта замечательная леди, которая написала слова песни и играла на гобое? — крикнул Бен.

Зрители ответили, что да, заслуживает, и Эран не могла этому поверить — тысячи зрителей аплодировали ей в Элли-Пэлли! Она скромно поклонилась, заметив, что другие музыканты тоже ей хлопают. Что за вечер! Но она сбежала со сцены так быстро, как только смогла, предоставив Бену принимать дальнейшие овации.

Джейк Роуэн стоял за кулисами такой красный, что только что пар у него не шел из ушей!

— Ах он отродье! Бен Хейли за это ответит головой! — бесновался Джейк.

— О Джейк! Им понравилось, у нас получилось! — воскликнула Эран.

— Да, а что, если бы не получилось? Если бы не понравилось? — вопил Джейк.

— Ну, тогда бы Бен поплатился головой, — улыбнулась Эран.

Джейк посмотрел на нее, как голодный лис на кролика.

— Это Бен тебя подговорил или ты его? — подозрительно спросил он.

— Мы… мы оба соучастники. Но. Джейк, ты ведь согласишься теперь записать наш реквием? — спросила Эран.

— А у меня есть выбор? Ну, он и пройдоха, доложу я вам! Я был уверен, что они не примут песню. Пять минут, Господи, да к тому же реквием! — Джейк даже зажмурился.

— Да, но фанаты Бена знают, что он с заскоком, они всегда позволяют ему экспериментировать. Им нравится быть частью процесса, быть внутри него. Вот почему они такие преданные, всегда учат слова его песен и поют вместе с ним… Я уверена, они купят пластинку, чтобы показать, что они правы, — заметила Эран.

— Хм-м. Я так полагаю, что следующая будет какая-нибудь шотландская погребальная песня, или мазурка, или еще что-нибудь, у нас будут песнопения тибетских монахов в чартах! — проворчал Джейк.

— Ну, а почему бы и нет? Помнишь, в шестидесятые была бельгийская монахиня Соер? Места для всего хватит. Чарты принадлежат не только горлопанам, — сказала Эран.

— А что такое, по-твоему, сам мистер Хейли? — возразил Джейк.

Но он уже начал неохотно улыбаться, и Эран поняла, что они победили. Когда она направилась в уборную Бена. Джейк окликнул ее:

— Эй, Эран!

— Да. Джейк?

— Ты там в середине играешь на гобое. Ты же и будешь исполнять партию, когда будем записывать эту хреновину, да? — спросил он.

О да! И Дэн и Аймир это услышат! И Люк, и Ханнак, и ее мать!


Но матери было не до того. К удивлению Эран. Молли второй раз за год отправилась во Флориду и объявила о своем решении остаться там до Рождества. Через неделю пришло письмо от Шер, очень нервное:

«Ну почему опять ко мне? Второй раз за год мама выбирает меня! Она доводит детей, Норбер взялся за гольф, я вся изворачиваюсь — она ненавидит солнце, жару, транспорт, ей не нравится еда, программы по телевизору, а она все возвращается. Я не знаю, чем я это заслужила!»

Когда Эран читала это письмо вслух, Бен смеялся без остановки. Они оба находились в состоянии легкого шока после концерта в Александр-Палас, они были ошеломлены своим успехом. Эран понимала, что среди прочего они обязаны во многом потрясающей способности Бена очаровывать зрителей, а он настаивал, что все дело в ее гобое и стихах.

— Тебе теперь не отвертеться! Будешь больше играть и писать больше слов для моих песен, — сказал Бен.

Так Эран теперь и делала, вдохновленная воспоминанием о том волшебном вечере и предчувствием работы в студии над записью песни, которая им предстояла в марте. Первый альбом 1985 года! Джейк сказал, что не исключено, что выйдет и сингл, смотря какие будут отзывы. Не исключено! Но и это было хорошо для Бена, который сражался и победил, отстоял жизнеспособность песни. Джейк настаивал, что никто не удержит внимания дольше пяти минут. А Бен резко возражал, что такое пренебрежительное отношение к поклонникам выставляет их идиотами, и отказался от какого-то скудного музыкального отрывка, который вряд ли имел какой-то смысл. Что, увертюра Россини к «Вильгельму Теллю» не длится двенадцать минут, «Болеро» Равеля — все четырнадцать?

— Да, но это классические произведения, — возражал Джейк.

— Это классика сейчас, а когда их написали, это еще не было классикой, — сказал Бен.

В результате Джейк сдался, и Бен торжествовал победу.

— В этом вся разница между студиями «Флиндерз» и «Шваб»! Вот почему Эмери выбрал для меня Джейка. Даже если он проигрывает, он не принимает это как личное оскорбление и не таит зла. Он по-прежнему убежден, что у песни не будет коммерческого успеха, но он будет изо всех сил ее раскручивать.

Победа эта была отличным стартом для нового года, и, хотя Эран слышала несколько негативных откликов, большинство не жалело хвалебных слов. Даже Тьерри сказал, что купит пластинку, хотя ему и неприятно поддерживать мужчину, который увел его невесту… Зная, что он просто дразнится, и думая о Рани, Эран начала встречаться с ним. Иногда они вместе ходили на ленч или пили кофе. Бен спокойно к этому относился, но предположил, что ему пора поближе познакомиться с будущим родственником.

— Пока он ведет себя нормально. Но если он начнет к тебе клеиться или огорчит Рани, я убью его, — заявил он.

Два года оказались настоящей проверкой, и пока было похоже на то, что Тьерри пройдет испытание успешно, что весьма огорчало Гая. Тот предпочел бы для дочери более солидную партию, не какого-то торгаша. Но каждое письмо Рани по-прежнему было полно мыслей о Тьерри — пространные сентиментальные послания, которые бесконечно развлекали их. Надо же, как быстро пала твердыня!

В феврале Эран опять собралась к Рафтерам. Бен вопросительно посмотрел на нее:

— Снова? И что тебя так тянет туда?

— Конечно, мать, — немного резко ответила Эран, но чувствовала она себя ужасно. Если бы она могла все рассказать Бену, взять его с собой!

Рианна росла очень быстро, не по дням, а по часам. Она стала относиться к Эран как к кому-то особенному. Она неслась по проулку навстречу Эран, с воплями и визгами, и с размаху бросалась ей на шею.

— Эран, у меня есть пони! Пойдем посмотрим! — звала малышка.

Рианна тянула Эран за руку и вела на поле, отделяющее дом Рафтеров от фермы Мак-Гованов. И точно, там пасся маленький шотландский пони, он мирно щипал траву. Рианне обещали пони на день рождения, когда ей исполнится пять лет, но потом умолили Дэна подарить его раньше.

— Боже пресвятой, она вымотала нам всю душу с этим пони, — сказала Аймир.

Дэн поднял девчушку и поддерживал ее, пока она взбиралась на спину лошадки, придерживаясь за гриву, не сводя глаз с матери:

— Видишь меня, Эран?

— Да, булочка. Я смотрю только на тебя, — отозвалась Эран.

Как всегда, Эран делала фотографии, чтобы положить их в коробку на чердаке. Бен туда не заглядывал, но Эран жила в страхе, что он коробку обнаружит. С каждым днем, с каждой неделей ее секрет становился все глубже, вина — значительнее. Но всегда улыбки Рианны были ей поддержкой. У их девочки было замечательное, счастливое детство, гораздо более здоровое и безопасное, чем то, что они могли бы предложить ей в Лондоне. А еще здесь были Эммет и Сорка, единоутробные брат и сестра, друзья Рианны по играм. Помогали воспитывать ее, избежать излишнего баловства. А малышка любила быть в центре внимания.

— Хочешь, я спою для тебя? Хочешь, прямо сейчас? — спросила Рианна.

Эран согласилась, и девочка велела Дэну снять ее с лошадки и сразу же затянула «Пикник Тедди», прямо посреди поля.

— «Если ты пойдешь сегодня в лес, тебя ждет большой сюрприз»… Ну, давай же, Эран! Пой со мной! — командовала она.

Так они и стояли втроем — Эран, Дэн и девочка, распевая песни, как пьяные в полуночный час. Эран смотрела на свою крошку в синих джинсах и розовом свитерке, с большими карими глазами, кудряшками, розовым бутончиком ротика, и не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать. Дэн видел, как искривились ее губы.

— Ты в порядке, солнышко? — спросил он.

— Да, Дэн, я… это просто… она такая прелесть, правда? — Эран засмеялась.

— Да. Особенно когда спит, — улыбнулся Дэн.

— О Дэн!

Но через пару дней Эран поняла. Рианна была очень энергичным ребенком. Заниматься таким существом было равносильно полному восьмичасовому рабочему дню.

— К счастью, в сентябре у нее начнется школа, — сказал Дэн.

Эран посмотрела на Аймир, удивляясь про себя, как некоторые женщины умудряются иметь троих детей и при этом работать. Они, наверное, сами при этом падают от усталости и, скорее всего, особо не церемонятся с детьми. По этой части никто не мог сравниться с Молли.

При встрече Молли усадила Эран и огорошила ее новостью:

— Я собираюсь продать дом.

— Правда? Ну, дом побольше лучше подошел бы тебе и Акилу, — сказала Эран.

— Акил здесь ни при чем, — отрезала Молли.

— Но он… — Эран не знала, что сказать.

— У него может быть своя квартира, как у других парней. Есть свободная над магазином Свини. Пусть там развлекает свою молодуху, пусть узнает, что такое самому оплачивать все счета! — Молли кипела возмущением.

— Мать! Ты же не собираешься жить одна? В твоем возрасте? — спросила Эран.

— В моем возрасте? Мне всего пятьдесят шесть! — заявила Молли.

Эран прищурилась. Молли всегда устраивала целую историю из своего возраста — одевалась и вела себя как пожилая женщина, пока все не поверили, что она и есть старуха.

— И куда ты собираешься переезжать? — спросила Эран.

— В Америку, — сказала Молли.

— В Америку? Я думала, ты собираешься куда-то поблизости перебраться, — растерялась Эран.

— Я не имела в виду «поблизости». Я имею в виду Флориду. Там… там погода лучше, — сказала Молли.

Погода? Но Шер говорила, что мать постоянно жалуется на погоду, буквально каждый час, и на насекомых, на еду, на этих цветных, пока Шер не предупредила ее, что если Молли не перестанет обзывать негров, то может попасть под суд за расизм.

— Ты… ты собираешься жить с Шер? — спросила Эран.

— И с этими ее детками? Нет, не собираюсь. Я подумала о своем собственном домике. Может быть, ты мне поможешь, раз уж твой певец так процветает? — спросила Молли.

Ну, Эран ей поможет, естественно. Она даже ничего своему певцу не скажет, просто воспользуется отчислениями от продаж «Реквиема». Эран рассказывала Молли об этом, но ее быстро одернули. Рок-музыка не могла иметь ничего общего с реквиемом, это было святотатство, и Молли не хотела и слушать об этом. Так что Эран даже не стала объяснять, что реквием посвящен Конору и Дерси.