Крик замер в горле Эран:

— Нет… Бен… нет!!!

Мужчина поднял вторую руку, он держал пистолет как раз так, как делают полицейские, когда прицеливаются. А Бен по-прежнему не видел, что происходит!

Никто не понял, что случилось: раздался выстрел, и мужчина упал, споткнувшись о какую-то тень, метнувшуюся ему под ноги. Эран одним махом преодолела расстояние до оркестровой ямы, она старалась взобраться на сцену, карабкаясь, ее пальцы скользили, она плакала в голос. Бена застрелили, его убили, и она не могла попасть к нему! Среди всеобщего столпотворения вдруг наступила жуткая тишина, все происходило стремительно и в то же время как бы на другой планете.

Музыканты бросились врассыпную, публика повскакивала со своих мест, но все, что могла видеть Эран, — это была неприступная скала сцены, которая заслоняла собой все, кроме осветительной установки под крышей. Потом какой-то мужчина наклонился к Эран, поднял ее на ноги, не обращая внимания на ее сопротивление.

— Нет! Пустите меня — он умер, он убил его… — кричала Эран.

Но мужчина отнес ее назад к проходу и грубо опустил на пол, не обращая внимания на ее рыдания, а остальные охранники в это время окружили две борющиеся фигуры. Одна из них — мужчина, который стрелял в Бена, другая — Тхан! Оба старались дотянуться до пистолета, который отлетел в сторону, потом охранник схватил пистолет, и Тхан поволок нападавшего со сцены, до предела заломив его руки за спину.

После этого наступило общее замешательство. Эран держал в объятиях Кевин Росс, в ушах ее раздавался чей-то голос, служба безопасности поднимала упавших зрителей и уводила их, ярко светили прожектора, на сцене стоял шум.

— О’кей, давайте успокоимся. Пожалуйста, возвращайтесь на места, — вдруг послышался спокойный и даже беззаботный голос Бена. Тело Эран сразу обмякло, ослабело, слезы заливали ее лицо, и Кевин повел ее за кулисы, откуда она наконец смогла его увидеть. Бен был очень напряжен, он держался прямо, глядя на волнующееся море тел. Напуганные и неуверенные, зрители все же вернулись на места.

— Садитесь. Успокойтесь. Никто не пострадал, — говорил Бен.

Бен не мог знать, были ли пострадавшие среди публики, но зрители поверили ему на слово, не сводя глаз с его правой руки, которой Бен прикрывал свое левое плечо. Рукав куртки был оторван, но только Эран и те, кто находился поблизости, видели, что на нем была кровь. Задумчиво Бен осмотрел куртку.

— Жалко. Это была моя любимая куртка!

Она услышала робкий смех… Эран понимала, что все сейчас так же растеряны, как и она сама. Но если Бен и был ранен, он выглядел вполне беззаботным. Или он не показывал вида, чтобы не усиливать панику. Вместо этого он сделал шаг вперед, кивнул головой в сторону музыкантов, подождал, пока они вернутся на свои места. Благодарные за появившуюся руководящую силу, потрясенные, но, видимо, воспрянувшие, они послушно взяли в руки инструменты.

Абсолютно потрясенная, Эран поняла, что задумал Бен. Шоу должно продолжаться! Они сюда пришли, купили билеты, и они получат то, ради чего здесь оказались. Оставив микрофон на стойке, чтобы его не надо было держать в руках. Бен отказался от соло на рояле и сделал знак музыкантам в оркестровой яме: номер двадцать, нежная баллада, которую выбирали из-за ее умиротворяющего настроения. Это была резервная песня, приберегаемая на тот случай, если ситуация на концерте накалялась. И невероятно — музыканты заиграли ее, и Бен запел!

Каждая нота звенела как стекло. Ни одной фальшивой ноты, ни одного перепутанного слова, даже, казалось, румянец вернулся на лицо Бена, по мере того как его собственный голос уверял всех в том, что с ним все в порядке. Зачарованная публика слушала затаив дыхание. Невозможно передать словами, что чувствовала Эран в тот момент, как любила его и гордилась им, просто до головокружения.

Кровь текла из его раны, и она видела, что зрители в первых рядах напряженно переглядывались. Когда песня кончилась, все поднялись как один и стоя аплодировали Бену до тех пор, пока он не заставил их умолкнуть.

— Вы простите меня, если я сегодня не буду петь «на бис»?

Бен всегда пел «на бис», потому что публика всегда этого требовала, но в этот раз всеобщему ошеломлению не было предела. Ничто не могло превзойти того, что Бен только что сделал! Улыбаясь на прощание и приветствуя зрителей, он покинул сцену среди оглушительных аплодисментов, а Эран высвободилась из рук Кевина и рванулась за кулисы.

Бен буквально упал на руки Эран.

— Прости, булочка. Боюсь, сегодня до французского куплета дело не дойдет. — И он потерял сознание.


Рана Бена была неглубокой, но шум в газетах поднялся страшный. На следующее утро Бен сидел на кровати в больнице, куда его поместили для наблюдения. Его было невозможно разглядеть за толпившимися вокруг посетителями с цветами, приветственными открытками, записками, подарками. Кевин и Ларри наперебой читали факсы от Джейка и Майлса из Лондона, просматривали сообщения из газет на разных языках. Но Эран сидела как статуя, не выпуская руки Бена из своей, не сводя глаз с лица Тхана.

— Мы никогда не сможем отблагодарить тебя, Тхан, никогда!

Это благодаря его молниеносной реакции удалось помешать убийце, это из-за его броска пуля по касательной задела руку, а не попала в сердце. Эран была преисполнена бесконечной благодарности Тхану, но больше всего ей хотелось, чтобы Бен больше никогда не выступал на концертах.

Бен смеялся над ней.

— Одного психа тебе мало? — спрашивала Эран.

По заверениям полиции, человек, покушавшийся на Бена, был душевнобольным. Действовал он в одиночку, у него не было никаких вразумительных объяснений. Сегодня ему предъявят обвинение в преднамеренном убийстве. Несмотря на бледность, вызванную потерей крови. Бен был настроен весьма беззаботно.

— Да это просто случайность. Таких полно в мире. Эй, Тхан, передай мне телефон. Я тут подумал, что надо сказать Джейку, чтобы он тебе подкинул деньжат, — сказал Бен.

Тхан скромно улыбнулся:

— Не надо. Это моя работа.

— Чушь. Парень мог меня пристрелить. Я позабочусь, чтобы тебя как следует отблагодарили, — заявил Бен.

Все рассмеялись, но это был нервный смех: после случившегося нервы у всех действительно были на пределе. Эран больше всего хотелось сделать две вещи — выплакаться Бену «в жилетку» и вытащить его из больницы, посадить его на самолет и отправиться домой в Лондон. Во всех газетах писали, что его поведение под выстрелами было просто невероятным, но Эран не могла себе представить более ужасного окончания его канадских гастролей. Его публичной карьеры, потому что карьера не стоила такого риска.

В обед доктор сказал, что Бен может покинуть больницу: клинику осаждали поклонники, и администрации не терпелось избавиться от певца. Понадобился целый час, чтобы вывести Бена через запасной выход и доставить в гостиницу, в которой уже было полно фанатов. Менеджер поспешил навстречу, с посеревшим от волнения лицом он дал указание расчистить проход. Когда Эран и Бен наконец попали к себе в номер, он был весь уставлен цветами и шампанским. И только когда Бен опустился на свою кровать, Эран увидела, какой ценой он держался. Поддерживая голову здоровой рукой, он склонился почти до пола, его колотила крупная дрожь.

— Господи, я думал, он меня прикончил. Правда, думал, что это конец! — пробормотал он.

Опустившись на колени рядом с Беном, Эран обняла его, нежно поцеловала в щеку, утешая изо всех сил:

— Я понимаю, но все обошлось. Все в порядке. Тебе надо лечь и попытаться заснуть.

Бен согласно кивнул, позволил Эран помочь ему раздеться и лег. Его рука была тугая и воспаленная, и Эран поняла, что он вне себя от усталости. Он смотрел на нее большими темными глазами, ища сочувствия.

— Иди ко мне. Мне нужны твои объятия!

Эран забралась к Бену под одеяло, вытянулась рядом с ним, обняла, прижалась всем телом, слыша в его голосе слезы, последствия запоздавшего шока.

— Как ты думаешь, почему этот парень хотел убить меня? — спросил Бен.

— Я не знаю, милый, просто не понимаю, — шепнула Эран.

Она обвилась вокруг Бена, привлекла его к себе еще плотнее, пока Бен не почувствовал себя в тепле и безопасности. Он еще что-то бормотал, уткнувшись ей в плечо, потом его ресницы опустились, дыхание замедлилось, и он заснул. Эран смотрела на него с нежностью и благодарила Бога за его жизнь.

За жизнь, которую спас Тхан, рискуя своей собственной. Разве все фанаты, все ликование, вся слава и деньги стоили человеческой жизни?


Дома, в Лондоне, Бен больше не вспоминал о случившемся, но необыкновенно притих, и Эран знала, что он часто думает об этом. Покушение на жизнь не может пройти бесследно, не может не заставить задуматься о смысле жизни, о ее сущности. Эран была особенно нежна и внимательна к нему, понимала, почему их интимная жизнь сейчас не такая бурная, как прежде. Казалось, все, что было нужно сейчас Бену, — это просто лежать рядом с Эран, нежно обнимать ее, смотреть на нее, размышлять.

Когда с рукой стало получше, Бен часто играл на рояле, больше времени проводил дома, и это очень нравилось Эран. В доме была совсем другая атмосфера, счастливая и оживленная. Бен был порядочный неряха, но такой веселый и жизнерадостный! Он, казалось, скучал без Эран всякий раз, когда она уходила. И всякий раз, куда бы Эран ни направлялась, особенно в фэн-клуб, она вспоминала тот ужасный вечер покушения.

«Я знала, это должно было случиться, — думала Эран. — Я всегда чувствовала, что в один день может случиться так, что кто-то из фанатов может причинить Бену боль». И сейчас, когда это случилось, Эран была почти удовлетворена: по крайней мере, попытка оказалась неудачной. Но ведь полно и других маньяков, и никакое количество охранников не спасет его! Единственное спасение — что Бену скоро будет тридцать лет, и он сможет выдвинуть требование прекратить гастроли. Он сможет сосредоточиться на музыке для кинофильмов, начать заниматься классической музыкой, чего он всегда и хотел. Это будет тяжелым ударом для Кевина, но Эран казалось, что Майлс и Джейк в глубине души были заинтересованы в некотором экспериментировании с Беном. Для Бена найдется новая ниша, довольно с него этой кочевой жизни!

Слава Богу, Тхан был с ним в тот вечер, такой стремительный, такой храбрый! И слава Всевышнему — Эмери настоял на том, чтобы Тхан был с Беном неотлучно, что Тхан незаменим, и оказался прав. Было похоже на то, что Эмери по-прежнему ограждает, бережет Бена. Он сохранил для него Тхана, он вновь устроил встречу Бена с Эран — своей смертью… Он, наверное, был потрясающий человек! Как жаль, что Эран не встречалась с ним, о, как бы она хотела познакомиться с ним! Может быть, им стоит пожить в его квартире в Нью-Йорке некоторое время? Бен был немногословен последнее время, но Эран ясно видела, в каком он напряжении.

Ненавязчиво Эран изложила ему эту мысль, но Бен отклонил предложение. Ему не хотелось сейчас ехать в Нью-Йорк, сказал он, и, кроме того, там сейчас жил композитор из Дархама, который пытался писать музыку для бродвейских мюзиклов. Квартира была вечно занята, в ней всегда кто-нибудь жил. Бен был очень щедр, и квартира стала неким подобием гостиницы и общежития художников. Ее всегда заполняли бродячие музыканты, писатели, певцы всех мастей. Но это было именно то, чего хотел бы Эмери, и хотя порой гостеприимством злоупотребляли, Бен никогда не отказывал в нем.

Дом в Хэмстеде тоже был вечно полон людей: Эран никогда не знала заранее, кого встретит на кухне за приготовлением чая или насвистывающим в ванне. Когда Ларри Беккер назначил совещание, чтобы обсудить «канадский эпизод», Эран не удивилась тому, что все собрались у них: Ларри. Джейк, Майлс, Кевин и Бен расселись вокруг в неком напряженном ожидании. Бен был слишком драгоценным сокровищем, чтобы вновь подвергать его ненужному риску. Эран собрала поднос с пивом и сэндвичами, принесла его в гостиную и присоединилась к собравшимся.

У каждого из них были собственные идеи на этот счет, каждый из них был незаурядной натурой, поэтому не обошлось без криков, особенно со стороны Майлса, чьи седые волосы встали дыбом от ярости. Не обошлось и без резких слов от Ларри, который, как менеджер Бена, ясно дал понять, что не намерен выслушивать всякую чушь от кого попало. Теперь на всех концертах будет охрана по всем стенам, все будет делаться по последнему слову техники, и произвольные обыски в том числе, чего бы это ни стоило. Ларри был невысокого роста, с кустистыми бровями и неизменной сигарой в коротких, мясистых пальцах, которыми он энергично тыкал собеседников в бока в пояснение своих слов.

Джейк и Кевин уже склонялись к тому, чтобы отказаться от концертов, размышляя над всевозможными «если» и «но». Бен позволил им перебрать все варианты, он сидел необычно молчаливый, скрестив ноги и не вмешиваясь в общий разговор, время от времени почесывая бровь. Эран предположила, что Бен обдумывает, как сказать им, что он решил отказаться от выступлений, что ему в июле исполняется тридцать и это означает для него совершенно новую полосу в жизни. Наконец, ощутив, что его внимание занято чем-то другим, все повернулись к нему.