Лейла Мичем - Знак розы

— Я бы сказал, невеселая перспектива, — заметил Перси.

—Ужасная, — согласился Джереми.

— Все это ложь, шитая белыми нитками, — резко бросила Беатриса. — Только слепой не догадается, что у нее на уме.

— И что же? — полюбопытствовал Джереми.

Супруга метнула на него презрительный взгляд.

— Ты сам знаешь что, Джереми Уорик. Эта девчонка - с подачи своего ужасного папаши - уже давно положила глаз на Перси.

— Что ж, пусть смотрит и любуется, — невозмутимо ответствовал ее супруг и перевел взгляд на сына. — Я прав?

Перси улыбнулся.

— У меня иммунитет к Люси Джентри. Не волнуйся, мама. Мне ничего не грозит.

Недовольно поджатые губы Беатрисы, которая принялась намазывать гренок маслом, выражали сомнение.

— Да поможет нам Господь, если ты ошибаешься, — заметила она.

В день приезда Люси Перси проспал и едва не опоздал к прибытию поезда.

Все пассажиры уже вышли из вагонов, когда Перси припарковал автомобиль на стоянке. Люси заметила Перси сразу же, едва он показался из-за угла здания вокзала. И ее личико осветилось такой искренней радостью, что Перси расхохотался.

— Вот и ты, Перси Уорик, — пропела она. — А я уже начала бояться, что обо мне забыли.

— Это невозможно, — сказал он, глядя в ее хитрые голубые глазки. — А у тебя, кажется, новая прическа.

— И еще я укоротила подол. — Люси жеманно покрутилась перед ним, распахнув полы пальто, и Перси увидел юбку до колена. — Ну, что скажешь?

— Скажу, что мне нравится.

— Это последний писк моды.

— Да, Абель ДюМонт говорит то же самое.

Теперь он вспомнил ее. Невысокая, полненькая, с круглым кукольным личиком. Прошло чуть больше года с тех пор, как он видел ее в последний раз, но Люси уже успела исчезнуть из его памяти, как туман под солнцем. Перси нагнулся было, чтобы поднять ее саквояжи, но она сама подхватила один, свободной рукой лихо взяв его под локоть с фамильярностью старой знакомой. Люси едва доходила ему до плеча, и Перси забавлялся, глядя сверху вниз на ореол ее светло-каштановых волос и коротенькие ножки, едва поспевающие за ним.

В тот вечер в доме Уориков зазвучал смех, рассеивая обычно сдержанную атмосферу. Люси развлекала хозяев уморительными историями из своей учительской практики, столь выразительно закатывая глазки и размахивая маленькими пухленькими ручками, что даже Беатриса попала под действие ее обаяния.

В пятницу Люси отправилась с Перси на склад пиломатериалов и, называя вслух цифры с накладной, вдвое сократила время, необходимое для того, чтобы пересчитать полученные бревна. В субботу он сопровождал ее на пикник у Кендриков, а потом увел оттуда пораньше, чтобы заглянуть на ужин, который устраивал один из его друзей.

—Я думала, ты уже женат, — заявила Люси тем вечером. — Что случилось с девушкой, которую ты любил всю жизнь?

— Она вышла замуж за другого.

— Она предпочла тебедругого мужчину!

— Он предложил ей больше, чем я.

— Я в это не верю!

— Так оно и есть.

— И где же она сейчас?

— Жених увез ее с собой.

— Ты расстроился из-за того, что она вышла замуж за другого?

— Разумеется, но все это осталось в прошлом.

Провожая Люси на поезд, Перси вдруг понял, что сожалеет о ее отъезде. За то время, что они провели вместе, он обнаружил, что черты характера Люси, которые так раздражали Мэри, кажутся ему забавными и оригинальными. Она называла вещи своими именами и не собиралась из вежливости терпеть претенциозность, высокомерие или педантизм. Перси был слушателем по натуре, и ему нравилось, что Люси разговорчива и имеет собственное мнение обо всем на свете, хотя эта импульсивная черта характера и заставляла ее соседку по комнате прятать голову под подушку в спальне Беллингтон-холла.

И хотя личико Люси «не вдохновило бы индейцев на разбойный рейд», как однажды зло пошутила Беатриса, Перси восхищался его непредсказуемостью - тем, как вспыхивали ее глаза, как озорно морщился маленький носик и как изящно округлялись губы в бесконечном выражении удивления и восторга.

В тот день, прощаясь с Люси, он впервые поцеловал ее. Поначалу он всего лишь намеревался по-братски коснуться губами ее щеки и пожелать ей доброго пути, но, когда Люси подняла на него свои голубые глазки и Перси не увидел в них ничего, кроме беспредельного восхищения, он обнял ее за талию и притянул к себе. Ее губы оказались теплыми, мягкими и покорными, и Перси отпустил ее с большой неохотой.

К своему величайшему удивлению, он услышал собственный голос:

— Ты не против, если я навещу тебя в следующие выходные?

Округлившимися от удивления глазами Люси уставилась на него.

— Перси! Ты шутишь!

— Нисколько, — со смехом ответил он.

Вот так все и началось.

Его мать забеспокоилась, хотя и не выражала неудовольствия чересчур явно.

— Не волнуйся, мама, — успокаивал ее Перси. — Эти визиты нужны мне лишь для того, чтобы развлечься.

— Боюсь, что Люси воспринимает их не только как развлечение.

— Я ничего ей не обещал.

— Это не имеет значения.

Иногда Перси не вспоминал о Люси несколько дней, но зато она всегда была рядом, чтобы скрасить свободный уик-энд, или заставить его рассмеяться, или польстить его самолюбию, самоотверженно заботясь о нем без надежды на взаимность.

Она была женщиной, в которой таились бесконечные сюрпризы. Перси рассчитывал, что его богатство произведет на нее впечатление, но вскоре обнаружил, что, за исключением неизбежной необходимости обеспечивать первоочередные потребности, Люси не интересуют деньги. Удовольствия, которые ей нравились, были простыми, и на них не было ценников. Люси предпочитала прогулку по весеннему лесу в двухколесном экипаже поездке в его роскошном новом «кадиллаке» на вечеринку для избранных, сбор черники танцам ночь напролет в загородном клубе и пикник на берегах Каддо изысканному ужину в шикарном отеле.

И во время одной из этих незамысловатых экскурсий жизнь Перси совершила необратимый поворот.

Они устроили пикник на холме. Перси приехал на выходные, остановившись, по обыкновению, в пансионе. Стоял июнь, а в Восточном Техасе в это время года уже жарко. Перси ослабил узел галстука, думая о том, как неприятно есть на свежем воздухе в такую духоту. К счастью, день выдался облачным, но едва Люси стала разбирать корзинку, как тучи рассеялись и на землю упали солнечные лучи.

— Проклятье! — выругался Перси. — Опять это солнце.

— Не обращай внимания, — со свойственной ей невозмутимостью заметила Люси. — Оно выглянуло только для того, чтобы взглянуть, что у нас на обед. Через минуту солнце скроется.

И действительно, после быстрого досмотра солнце вновь спряталось в облаках и не показывалось оттуда до самого вечера. Приятно удивленный, Перси откинулся на спину и принялся наблюдать за тем, как Люси раскладывает на скатерти приборы и еду. В который раз на него произвел впечатление ее оригинальный образ мышления.

Перси смотрел, как она деловито накладывает ему на тарелку бутерброды, отрезает большой кусок шоколадного торта, испеченного ею специально для него, и добавляет в чай со льдом ровно столько сахара, сколько он любил.

— Люси, — произнес Перси, — ты выйдешь за меня замуж?

Они поженились первого июля, а в свадебное путешествие отправились на острова Карибского моря, где и провели две недели, после чего вернулись домой к отъезду Джереми и Беатрисы, которые каждый год отдыхали в Мэне. К тому времени как его родители вернулись после двухмесячного отдыха, брак Перси уже дал трещину и стал тонуть в неожиданном болоте его сексуальной апатии.

— Я не могу в это поверить! — кричала Люси. — У великого Перси Уорика нет разряда в его громоотводе! Кто бы мог подумать? Наверное, у Олли с его отстреленной ногой осталось больше пороха в стволе, чем у тебя вообще когда-либо было!

— Люси, пожалуйста, потише. Тебя услышат мои родители, — взмолился Перси, пораженный теперь уже тем, что она мастерски владеет таким лексиконом.

— Ты оказался в уязвимом положении, — пояснила его мать, на лице которой было написано такое же отчаяние, как и у Перси. — Я все видела, но не могла защитить тебя. Но должна же быть причина, из-за которой чувства Люси к тебе настолько изменились. Она ведь так тебя обожала. Или она узнала о тебе и о Мэри?

Это объяснение было ничем не хуже других. Перси отвернулся, чтобы по его лицу мать не догадалась, что он ее обманывает.

— Да, — сказал он.

Но правда заключалась в том, что он больше не хотел Люси. Он не занимался сексом с женщинами, которые не вызывали в нем симпатии или уважения, а он не испытывал таких чувств к своей жене.

Причем поворот в его отношении к ней случился весьма неожиданно. Выйдя из церкви и направляясь на круизный лайнер, они не имели ни малейших оснований полагать, будто солнце не будет озарять ярким светом их совместное будущее и в особенности сексуальные утехи, которые оба предвкушали с нетерпением. В тот день Люси смотрела на Перси с обожанием, и ее взгляд способен был растопить сомнения любого мужчины, спрашивающего себя, не сделал ли он ошибку, женившись на женщине, которой до сих пор не спешил признаться в любви.

Но его пыл начал угасать буквально в начале путешествия. Люси, опьяневшая от шампанского и их первого сексуального опыта в каюте, заставила погрузиться в изумленное молчание всех сидевших за столом, когда заявила супруге пэра Англии, с ног до головы обвешанной жемчугами:

— Ни к чему ковыряться в этой креветке, леди Карр. Какашки вылезают из них от страха еще во время ловли.

В последнюю ночь круиза Люси имела все основания спросить: «Что случилось?», когда, выбираясь из плена ее цепких ног, Перси внезапно отстранился.

Что он мог ответить? Что за две недели у него появилось отвращение к женщине, на которой он женился? Похоть, вспыхивавшая в Люси во время каждого переодевания, бесчувственность к вещам, которыми он дорожил, полное отсутствие интереса к интеллектуальным и культурным вопросам оскорбляли его. Теперь его смущало в ней то, что раньше привлекало, - соленые словечки, полное пренебрежение к условностям и стремление высказать свое мнение по любому поводу и без оного. Слова вылетали у нее изо рта подобно пулям, безо всякого уважения к тем, кого они могли ранить. Перси хорошо знал себя. Отвращение неизбежно перекочевало в постель.

В ответ Перси пробормотал:

— Ничего, Люси. Это я виноват. Устал, должно быть.

— От чего, ради всего святого? От игры в пинг-понг? — Ее оскорбленный тон в очередной раз дал понять, что она мечтала о шоколадном торте, а ей подсунули жидкий заварной крем.

Как он мог быть таким слепым... как мог так ошибаться, полагая, что будет счастлив с Люси? Оставалось только смириться.

Тем не менее он не мог дать Люси понять, что вина за его неудачи лежит на ней. Правда окажется намного болезненнее и опаснее лжи, а уж эту-то ложь она заслужила. Люси вышла за него замуж из самых лучших побуждений, полагая, что он принял ее такой, какая она есть, в то время как он женился на ней с единственной целью - чтобы не быть одному, когда Мэри и Олли вернутся домой.

— Ты ни при чем, Люси. Это я во всем виноват, — говорил Перси.

В течение первого месяца за этим признанием следовали слезы. Затем они сменились ледяным молчанием, пока наконец однажды ночью он не услышал в темноте ее негромкий голос:

— Почему ты меня не хочешь, Перси? Разве тебе не нравитсясекс?

«Только не с тобой», — подумал он. Он знал, что достаточно дать Люси удовлетворение, которого она так жаждала, чтобы жизнь с ней стала сносной, но он не позволит превратить себя в племенного жеребца, чтобы погасить огонь в ее чреслах, когда остальные удовольствия, на которые он рассчитывал в браке, отсутствовали напрочь. Обладая поистине сверхъестественной способностью читать его мысли, Люси как-то бросила ему в лицо:

— Ты - евнух!Ты считался лучшим жеребцом, который когда-либо покрывал кобылу. Тебе достаточно было взглянуть на девушку, чтобы она задрала хвост и...

— О Боже, Люси, выбирай выражения.

— Выбирать выражения?— Люси с такой силой пнула ногой мужа, сидевшего на краю кровати, что тот свалился на пол, едва не ударившись виском об угол прикроватной тумбочки. — Вот что заботит тебя больше всего? Мои выражения? — Ее голос перешел в пронзительный визг. Отбросив простыни, она обежала кровать и остановилась над ошеломленным Перси, который сидел на полу, раскинув ноги и выставив на обозрение свое мужское достоинство. — А как насчет моей гордости, моих чувств, моих потребностей, того, что я должна получить от тебя как женщина, в конце концов? Как насчет всего этого, Перси? — Она двинулась на него, выставив перед собой скрюченные руки с короткими пальцами, которые сейчас походили на когти.