Однако мисс Бригмор догадалась сделать то, о чем он должен был бы побеспокоиться сам, или хотя бы приказать кому-то. Ведь он мог сказать Брауну: "Проследи за тем, чтобы мои личные вещи были спрятаны в надежном месте". Интересно, сколько золотых запонок и прочей подобной мелочи Браун припрятал в свой собственный чемодан? Нет, Томас не обвинял Брауна, он вообще никого не обвинял, пусть тащат все, что сумеют. Но мисс Бригмор подумала не о себе, она подумала о нем, о его будущем. Странно, что помощь пришла с неожиданной стороны.

– Что вы взяли? – тихо спросил Томас.

– Наверное, предметов пятьдесят в общей сложности.

– Пятьдесят предметов? – не веря своим ушам переспросил Томас.

– Некоторые из них более ценные, например, две швейцарские табакерки и табакерка Людовика Шестнадцатого с эмалью.

– Пятьдесят! И среди них табакерка Людовика?

– Да.

– Но как вы догадались, что надо брать?

Мисс Бригмор слегка вскинула голову, и только после этого ответила:

– Я много читала о таких вещах. И кроме того, когда мне было шестнадцать, мои родители оказались в аналогичной ситуации.

Томас раскрыл рот и дважды кивнул головой.

– Они оказались в такой же ситуации?

– Да.

– И… и вам удалось спрятать некоторые личные безделушки до того, как?…

– Нет, нам не удалось. Вещей было мало, поэтому их пропажу сразу обнаружили. Последствия этой неудачной попытки оказались тяжелыми.

Томас снова кивнул.

– Да, конечно. Но, зная, какими тяжелыми могут быть последствия и сейчас, вы все же решились унести в коттедж пятьдесят предметов? Как вам это удалось?

– Я… я отобрала определенные предметы и приказала Мэри снести их в детскую. А потом мы прикололи или пришили их к… нижним юбкам, а некоторые удалось спрятать на теле.

В наступившей тишине Томас в изумлении уставился на мисс Бригмор.

– Должно быть, вы проделали все это до… несчастного случая, и несколько раз ходили в коттедж, ведь он все-таки находится далеко.

– Мы ходили всего два раза, и девочки восприняли это, как игру. Если… если вы придете в коттедж, то сами сможете оценить эти предметы. Я бы раньше сказала вам об этом, но у меня просто не было возможности.

Томас медленно поднялся с кресла, обошел стол. Остановившись рядом с мисс Бригмор, взял ее руку и крепко пожал.

– Сколько бы они ни стоили, Анна, десять пенсов или десять тысяч, спасибо вам, большое спасибо.

Мисс Бригмор заморгала, поджав губы, но затем ее лицо внезапно расслабилось, и она ласково улыбнулась Томасу.

– Жаль, что у меня было мало времени.

Томас пристально посмотрел на женщину.

– Мы сейчас же пойдем в коттедж. Возьмите детей. Пусть это будет выглядеть так, будто мы отправились на прогулку.

Спустя полчаса они прошли через ворота, которые Томас сам распахнул, с удивлением обнаружив, какие они тяжелые. И отправились в путь быстрым шагом, потому что день был холодный и пасмурный. Низкие тучи нависли над холмами, возможно, что вскоре пойдет снег. Однако через некоторое время Томас замедлил шаг, почувствовав, что задыхается, и пожурил девочек:

– Если хотите лететь галопом, пожалуйста, а уж я пойду легкой рысью.

Девочки убежали вперед, а мисс Бригмор осталась с Томасом.

Когда наконец они добрались до калитки коттеджа, Томас облокотился на нее и некоторое время так и стоял, разглядывая коттедж. Дом, выстроенный из серого гранита, мог противостоять ветрам и любой непогоде, и весь его облик был исключительно строгим. Затем Томас проследовал по узкой тропинке за мисс Бригмор, открывающей дверь ключом. Они вошли внутрь.

– Вот это да! – Томас остановился в небольшой прихожей, оглядываясь по сторонам. Он не первый раз посещал коттедж и помнил его как мрачное безликое место. Однако сейчас дом выглядел совсем иначе.

Из прихожей в комнаты вели пять дверей, все они были открыты. Томас шагнул к ближайшей от него слева. Там находилась гостиная, крохотная по меркам особняка, примерно пятнадцать на двенадцать футов. Но выглядела комната уютно, даже очень, несмотря на простую обстановку.

Томас повернулся к мисс Бригмор и улыбнулся, но в этот момент Констанция схватила его за руку.

– Дядя Томас, пойдемте, посмотрите столовую.

Томас позволил девочке утащить себя в соседнюю комнату. Столовую он тоже внимательно оглядел, кивая головой.

– Хорошо, очень хорошо, просто отлично. Вы будете счастливы здесь. – Он посмотрел на Констанцию, потом на угрюмую Барбару. В этом и заключалось одно из главных отличий между сестрами: Констанция всегда казалась счастливой, тогда как по виду Барбары никогда нельзя было определить, счастлива она или нет.

– Тебе нравится коттедж? – обратился Томас к Барбаре.

– Да, дядя Томас.

– И ты с удовольствием будешь жить здесь?

Барбара замялась на секунду.

– Да, дядя Томас.

– И я буду с удовольствием здесь жить, – вмешалась Констанция и снова схватила Томаса за руку. – Пойдемте посмотрим ваш кабинет.

– Мой?… – Томас оторвал взгляд от детей и взглянул на мисс Бригмор, но позволил Констанции вытащить его из столовой и привести в третью маленькую комнату. Здесь он увидел длинный узкий стол, кожаное кресло и диван. Стеклянные двери выходили на небольшую террасу.

– Это ваш кабинет, дядя Томас.

Томас обернулся, ища мисс Бригмор, но женщины в комнате не оказалось. Он заметил, как она поднимается по дубовой лестнице.

– А теперь посмотрим вашу спальню. – Проводя Томаса к лестнице, Констанция показала на две другие двери, выходившие из прихожей.

– Там туалетная комната, а там кухня. Но с кухней придется повозиться, потому что плита дымит.

Когда они поднялись на площадку второго этажа, Констанция подвела Томаса к одной из дверей.

– А это ваша спальня.

Комната была довольно просторной и почти такой же большой, как гостиная. Здесь стояли кровать на ножках, вместительный платяной шкаф, туалетный столик, однако главной достопримечательностью спальни было необычайно большое окно, из которого открывался вид на подножия холмов и возвышавшиеся позади них горы.

Томас повернулся к мисс Бригмор, остановившейся на пороге. Взгляд его говорил совсем не то, что он произнес:

– Вы просто преобразили этот дом, я помню его совсем невзрачным.

– Дядя Томас, а тут еще рядом есть туалет, и вам не придется…

– Констанция!

– Да, мисс Бригмор. – Констанция опустила голову, понимая, что коснулась деликатного вопроса, о котором не говорят вслух.

Мисс Бригмор поспешила распахнуть следующую дверь.

– Это… свободная комната, здесь может жить еще кто-то. – Она не сказала "мистер Дик". – А это детская.

– Хорошая комната, правда, дядя Томас? А в углу кровать для Мэри, она не хочет спать на чердаке.

– Да, дорогая, очень хорошая комната. – Томас погладил Констанцию по голове.

Четвертую дверь мисс Бригмор не стала открывать, а просто сказала:

– Это моя комната. – И потом, уже спускаясь по лестнице, добавила: – Если мы сможем обойтись без нижней туалетной комнаты, то я предпочла бы устроить там место для занятий.

– Как вам будет угодно, мисс Бригмор, как вам будет угодно, – согласился Томас.

В прихожей мисс Бригмор посмотрела на Барбару и спросила:

– Может, наберете дров для камина? Хорошо бы его разжечь, правда? И мы тогда выпили бы по чашке чая.

– Хорошо, мисс Бригмор. Пойдем, Конни, – Барбара взяла сестру за руку и утащила ее на улицу.

Анна взглянула на Томаса и прошептала:

– Они здесь.

Мужчина проследовал за ней в столовую и с изумлением наблюдал, как она опустилась на колени, скатала ковер и с помощью стамески подняла доску на полу. Запустив в отверстие руку, мисс Бригмор стала вытаскивать оттуда и передавать Томасу серебряные изделия, камеи и прочие вещи. Томас молчал и только качал головой.

Наконец все предметы перекочевали на буфет и круглый стол, Томас разглядывал их, не веря своим глазам. Взяв маленькую статуэтку китайского мандарина из фарфора "челси", он нежно, почти с любовью погладил ее пальцами. Взирая на статуэтку, Томас почувствовал, что не в силах вымолвить ни слова. Только одна эта статуэтка стоила пять сотен, если не больше, а еще здесь были три, нет, четыре табакерки. Томас дотронулся до золотой с эмалью табакерки Людовика XVI, провел пальцем по крохотному ожерелью, украшавшему тонкую шею камеи, изображенной на крышке.

Так, один за другим, он бережно брал в руки все эти предметы: две серебряные сахарницы Георга I; набор для специй… А когда дошел до китайской высокой пивной кружки, то обнял ее ладонями и прижал к груди, словно ребенка, которого когда-то потерял, а сейчас снова обрел. Посмотрев на мисс Бригмор, он тихо спросил:

– Что мне сказать вам, Анна?

Женщина взглянула ему прямо в глаза, но промолчала.

– Еще час назад я был отчаявшийся человек, но вы вернули меня к жизни.

Мисс Бригмор помолчала еще несколько секунд, а потом деловитым тоном поинтересовалась:

– Вы сможете их немедленно продать?

Томас отвернулся, закусил губу и кивнул.

– Да, Анна, я смогу их немедленно продать. Я знаю джентльмена в Ньюкастле, который помогает людям, оказавшимся в таком же положении, как и мы.

Мисс Бригмор не мигая уставилась на Томаса. Он сказал "мы".

– Конечно, он не даст мне и половины их реальной цены, но, во всяком случае, денег хватит, чтобы вытащить Дика…

Внезапно мисс Бригмор задохнулась, поскольку Томас почти оторвал ее от земли и заключил в объятья. А затем последовал поцелуй. Его большие, теплые и мягкие губы полностью поглотили ее рот. И когда поцелуй закончился, Анна испытала странное чувство – впервые в жизни она поняла, что такое ощущать себя женщиной, настоящей женщиной. С ней такого не было раньше, когда Томас приходил к ней в спальню, потому что он просто получал ее тело. А сейчас он взял ее сердце и душу.

Глава 7

Вот уже пять недель Томас жил в коттедже. К такому повороту судьбы внешне он отнесся вполне спокойно, скрывая ото всех и те приступы клаустрофобии, которые вызывали у него маленькие комнаты, и отчаяние при мыслях о будущем, и неприятное чувство презрения к сыну, потому что Дик отнюдь не спокойно принял поворот в своей судьбе.

Дику Моллену коттедж казался той же самой тюрьмой, просто чуть больших размеров. А что касается благодарности гувернантке за его временное освобождение, то когда отец предложил ему сделать это, Дик посмотрел на него как на сумасшедшего.

Благодарить гувернантку за то, что она отдала принадлежащие им вещи! Не исключено, что она вообще утащила половину из них.

Томас, старавшийся до этого момента сохранять спокойствие, не выдержал и заорал на сына:

– Ты неблагодарный негодяй, Дик, вот ты кто. Неблагодарный негодяй!

После освобождения из тюрьмы сын побывал в особняке, но вернулся оттуда с пустыми руками. Судейские довольно нелюбезным тоном сообщили ему, что его личные вещи, а именно одежда, отправлены в коттедж. А что касается остальных вещей, то они внесены в опись и будут выставлены на продажу.

Дик не сомневался, что его камердинер Тэйлор набил карманы запонками, заколками для галстука и прочей мелочью. Хорошо было бы прищучить его, но плут давно смотался. А у Дика не было возможности выяснить, не устроился ли тот в какой-нибудь другой дом.

Когда Дик узнал о том, как отнеслись к их положению друзья, он просто не поверил в это. Можно еще было понять реакцию Армстронга, но уж никак не Хедли и Ферье. Однако следовало признать, что младший Ферье откликнулся на просьбу о помощи. Но было бы совсем удивительно, если бы он поступил иначе. В последние три года Пэт частенько выигрывал у Дика, обчищая его карманы, так что несколько сотен не шли ни в какое сравнение с тем, что Дик проиграл ему.

Отцу Дик ничего не рассказал о помощи Пэта Ферье. Он вообще мало разговаривал с отцом в эти дни, поскольку, по мнению Дика, старик слегка тронулся умом. Об этом свидетельствовало и его отношение к гувернантке, ведь отец держался с ней как с равной. Но Дик был твердо уверен, что после того, как закончится судебное разбирательство, гувернантка в доме долго не задержится. Суд! Только он останавливал Дика от решительных действий. Дик боялся суда, хотя пристав остался жив, говорили, что он здорово покалечен. Более того, парень понимал, что общественное мнение будет против него. Если бы можно было найти какой-то выход…

Томас тоже постоянно думал о том, какой можно найти выход. Он считал: надо нанять одного из самых лучших адвокатов, однако для этого требовались деньги, много денег. Но рассчитывать он мог только на возвращение залога и на ту малость, что осталась после продажи трофеев Анны (именно трофеями он считал теперь те вещи, которые ей удалось спасти).

Практически все ценности Томас передал одному джентльмену из Ньюкастла. За исключением двух миниатюр и табакерки, относительно которых у него имелись другие планы, но он решил не трогать их, пока не закончится аукцион…