Лина Диас - Знаки судьбы

Бекс застонала и снова легла.

Макс потер затылок, посмотрел через застекленную стену на крыльцо и на мрачное, грозовое небо над озером. Солнце давно село, но частые вспышки молнии освещали тяжелые облака, которые наползали весь день и предвещали дождь. Он решил, что гроза вот-вот разразится в полную силу.

У него за спиной послышалось легкое сопение, обернувшись, он увидел, что Бекс заснула на диване, пока он на несколько минут отходил, чтобы размять ноги. У него потеплело на душе – такую милую картинку она собой представляла. Но ему было грустно: любимая женщина недвусмысленно отказала ему десять лет назад, а потом вычеркнула его из своей жизни. Он-то ее не вычеркивал…

В самом начале он жалел себя и умолял ее мать сказать, куда уехала Бекс. Позже, став полицейским, Макс смог ее найти. Он даже поехал в Ноксвилл, решив выяснить с ней отношения. Хотел потребовать от нее объяснения. Но, когда он ее увидел, не смог ничего требовать, не смог даже подойти, чтобы спросить, почему она уехала, почему ни разу ему не позвонила. Он был так зол, что не смог бы объясниться связно.

Больше он в Ноксвилл не ездил. И почти убедил себя, что забыл ее, пока не наткнулся на нее в «Пигли-Вигли»… Злость, боль и презрение сразу всплыли на поверхность. А он-то считал, что разбитое сердце давно зажило.

Он подошел к дивану и посмотрел на нее. Горечь и тоска разъедали ему душу. Бекс. Его Бекс! Она навсегда осталась его любимой. Во многом он обвинял себя. Когда ей было трудно, он не сумел защитить, спасти ее.

По темным кругам у нее под глазами было видно, как она измучена. Но у него еще остались вопросы. Кроме того, Макс догадывался, что Торнтон приедет к нему с утра пораньше, требуя вернуться к работе и привезти с собой Бекс.

Со стороны Торнтон казался ворчливым питбулем. Да, он часто повышал голос и ворчал на подчиненных. Но он считал их своей семьей. Возможно, поэтому он простил Максу то, что он проигнорировал его приказ и уехал из участка вместе с Бекс. Макс прекрасно понимал: у него есть всего один день. Он не собирался переходить границы. В лучшем случае его отстранят от работы, а в худшем – уволят. А стать полицейским он хотел всегда, сколько себя помнил.

Но его самое большое, самое заветное желание сейчас лежало у него на диване. Какая же она красавица! Может быть, не в классическом смысле. Ноги коротковаты, рот широковат, круглое лицо – это всегда ее огорчало, особенно в средней школе, когда ее прозвали Бурундуком. В восьмом классе она чуть не заморила себя голодом, стараясь добиться худого, узкого лица, пока не заболела. Наконец ей пришлось признать: какой бы худой она ни была, лицо у нее так и останется круглым. Максу нравилось думать, что, возможно, здесь помог и он; он снова и снова повторял, какая она красивая, и наконец она ему поверила.

Он не лгал. Он правда видел в ней красоту, которую не замечали другие. Красота шла изнутри и сияла в ее ярких, любопытных, умных глазах. Шелковистые волосы, которые она безуспешно пыталась завивать, казались ему чудом, они были мягкими, как кроличья шерстка. Ноги, которые казались ей короткими, были идеально пропорциональными для ее фигуры. Она напоминала фею из диснеевского мультика. Не хватало только крылышек и волшебной палочки. А магией она и так владела, потому что буквально обворожила его.

Она тихо всхрапнула, что-то проворчала во сне и вытерла губы. Потом перевернулась на бок. И открыла глаза.

Макс присел, и их глаза оказались на одном уровне.

– Привет, красавица!

Она заморгала.

– Не называй меня так. Должно быть, я ужасно выгляжу. – Она закрыла лицо руками.

Он мягко отнял руки от ее лица и нежно поцеловал в губы.

Но она уперлась ладонями ему в грудь и поспешно села; потом прикрыла рот рукой и промямлила что-то неразборчивое.

– Мрм, – снова повторила она, не убирая руки.

Он наклонил голову.

– Мне, конечно, трудно гадать, но, по-моему, ты спрашиваешь, где ванная?

Она пылко закивала. Он протянул ей руку:

– Пойдем. Я как раз собирался продолжить расспросы, но позволю тебе передохнуть. Все равно от тебя в таком состоянии толку мало. Я покажу тебе гостевую комнату.

Она замялась, но потом все же дала ему руку и позволила поднять себя с дивана.

– Я только освежусь, а потом отвези меня, пожалуйста, домой.

– Предпочел бы, чтобы ты переночевала здесь.

– Почему? – Она нахмурилась.

– Если не считать того, что поднимается ветер и идет сухая гроза?

Она повернулась к окну.

– Как же я устала! Ничего не заметила.

– Даже если бы не было грозы, я бы все равно попросил тебя остаться. Тот, кто за тобой охотится, знает, где дом твоей мамы. Здесь я могу тебя защитить, если до этого дойдет дело.

Она растерла себе предплечья и кивнула:

– Логично. Спасибо. Очень тебе признательна.

– Не за что. Гостевая комната первая слева за гостиной. В ванной есть зубные щетки, шампунь и все, что тебе нужно. Моя комната рядом. Можешь взять какую-нибудь мою футболку.

– Спасибо. – Она взяла сумку со стола, но остановилась. – Макс!

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Спасибо, – сказала она. – За все. Впервые, наверное, за целую вечность у меня появилась хоть какая-то надежда. Спасибо тебе.

– Бекс, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я буду рядом, что бы ни случилось.

Она удивленно посмотрела на него и скрылась в коридоре.

Макс глубоко вздохнул и направился в кухню. Они проговорили весь вечер, и он очень проголодался. Перекусив, вернулся в гостиную, чтобы выключить свет.

Он невольно улыбнулся, представив, как Бекс лежит посреди кровати в его футболке. Он замер посреди кухни, его улыбка увяла. Его футболки! Он держит их в верхнем ящике комода. Но это не все, что он там хранит!

Макс бросился в свою спальню и остановился на пороге. Бекс стояла перед комодом. Она причесалась, но по-прежнему оставалась в джинсах и блузке. На левой руке у нее висела одна из его футболок.

Она медленно подняла взгляд и показала ему другую руку – в ней было кольцо с крупным бриллиантом.

Бекс задрожала всем телом, когда увидела кольцо, которое Макс десять лет назад хотел ей подарить.

– Почему? – еле слышно спросила она. – Почему ты его хранишь?

Он стиснул зубы, подошел к ней, взял у нее кольцо и вернул его в черную коробочку.

– Так и не собрался вернуть его.

– Оно же, наверное, стоило целое состояние. Тебе пришлось выплачивать за него много лет, – возразила Бекс. – Вряд ли ты о нем забыл!

Он смерил ее отстраненным, рассеянным взглядом.

– В гостевой комнате есть все, что нужно. Постарайся выспаться. Увидимся утром.

– Ах, Макс! Что я наделала? – прошептала она. По ее щекам потекли слезы.

Он раздраженно вздохнул и, подойдя к двери, распахнул ее.

– Спокойной ночи, Бекс!

Наткнувшись в ящике на кольцо, она была потрясена до глубины души и впервые поняла: может быть, тогда, много лет назад, она ошибалась. Она приняла решение, желая его защитить, отгородилась от него, не объясняя причин. А он все эти годы гадал, почему она так поступила.

Она уже не девчонка, а взрослая женщина. И пора ей объясниться начистоту, не только об ужасных событиях, окружавших смерть Бобби. Она должна объяснить Максу, почему отказала ему.

Она медленно подошла к нему и сняла его руку с дверной ручки.

Он посмотрел на нее исподлобья, очевидно не понимая, что она задумала. Бекс печально улыбнулась и закрыла дверь.

Он насторожился.

– Бекс, что ты…

Она прижала пальцы к его губам, призывая его к молчанию.

– Я должна тебе кое-что объяснить.

Она попыталась взять у него бархатную коробочку, но он не отпускал.

– Прошу тебя, – сказала она. – Ну, пожалуйста! Я просто положу кольцо в ящик.

Не говоря ни слова, он выпустил коробочку из рук. Не в силах устоять, Бекс открыла крышку и повернула коробочку, радуясь, как переливаются грани бриллианта на свету.

– Бекс…

– Знаю-знаю. Прости. Кольцо такое красивое! – Она медленно положила коробочку в ящик. Бросив футболку на широкую кровать под балдахином, она снова подошла к Максу и взяла его руку в свою.

– Давай присядем, всего на несколько минут. Мне нужно сказать тебе то, что я должна была сказать много лет назад.

Его спальня была просторной, чистой и аккуратной. Никаких лишних вещей, как и во всем доме. Только одно кресло, справа от кровати. Она подвела его за руку к кровати. Выпустила его руку, забралась на кровать и похлопала по покрывалу рядом с собой.

Он выглядел так, словно старался не рассмеяться. Наконец он расплылся в улыбке.

– Когда ты залезала на эту кровать, была похожа на фею Динь-Динь.

Она покачала головой:

– Никогда не понимала твоей любви к феям.

– Не к феям, а к тебе. – Перестав улыбаться, он сел рядом с ней. – Хотя тебе кажется, будто ты что-то должна сказать, ты ничего мне не должна. Я не жду, что мы снова будем вместе. Тебе нет причин испытывать смущение или беспокойство – я не наброшусь на тебя.

– В гостиной ты меня поцеловал.

– Временное помешательство. Я выздоровел. Больше такого не повторится.

Она посмотрела на свои руки, стараясь не показать ему, что его слова ранили ее. Помедлив, она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Я уже рассказала тебе о том, что произошло ночью в день моего рождения, но не рассказала того, что касается нас.

– Бекс, ты не обязана ничего рассказывать. В самом деле, это уже ничего не значит.

– Нет, значит. Я прошу тебя об одном: выслушай меня. Много времени это не займет. Я просто хочу объяснить, почему я тогда ответила «нет».

Он пожал плечами, как будто ему было все равно.

– Еще до той ночи ты какое-то время намекал, что она будет особенной. Я догадалась, что ты собирался сделать мне предложение. Мы с тобой часто говорили о том, что проведем всю жизнь вместе. Наверное, мы оба считали, что в конце концов так и будет. Я точно думала, что когда-нибудь стану твоей женой. Не знаю, помнишь ли ты, но в начале той недели на день профориентации в школу пришел начальник полиции Торнтон. И, как и в прошлые годы, ты жадно слушал каждое его слово. А когда все закончилось, ты говорил о своей мечте стать детективом, а потом попасть и в отряд спецназа. Ни о каких других мечтах ты мне не рассказывал.

Бекс вздохнула.

– В общем, я понимала, насколько это для тебя важно. И понимала, что, если эту мечту у тебя отнять, ты погибнешь. Из-за меня ты много раз попадал в неприятности; ты дрался с Бобби, стараясь защитить меня. Все было ничего, пока ты еще учился в школе. Но тебе исполнилось восемнадцать на две недели раньше, чем мне. Я понимала: еще одна драка с Бобби – и тебе предъявят обвинения как взрослому. Может быть, даже посадят. Этого я допустить не могла.

– Бекс… – Он нахмурился.

– Подожди. Дай договорить. Дело не только в этом. Я боялась за твою жизнь. Бобби был настоящим подонком и много раз говорил мне: если я не достанусь ему, не достанусь никому. Если бы я вышла за тебя, Бобби тебя убил бы. Я знаю. Я не могла бы жить, если бы это случилось.

Он бросил на нее недоверчивый взгляд.

– Ты ответила мне «нет», думая, что я не сумею защититься?!

– Да. Но у тебя все выходит очень просто. А просто не было. Я в самом деле думала, что Бобби убьет тебя, если я не разорву наши отношения.

Слезы капали ей на руки. Она нетерпеливо вытерла лицо.

– И даже если бы все сложилось по-другому… например, Бобби напал на тебя, а ты, защищаясь, убил его, твоя жизнь тоже была бы кончена. Потому что тебе пришлось бы распрощаться со своей мечтой. Я не могла этого допустить. Я не могла бы жить, зная, что ты постепенно возненавидишь меня, сознавая, что из-за меня тебе пришлось отказаться от любимого дела.

Он поднял рукой ее подбородок, заставляя посмотреть на него. Ее поразил гнев, полыхавший в его глазах.

– Хочешь сказать, что отказала мне, защищая меня? От Бобби или от меня самого?

– Да.

Макс поднялся и принялся расхаживать по комнате.

– Все это время я думал: может быть, ты со мной играла, что на самом деле ты меня не любила.

– Я всегда любила тебя.

– Странный способ доказать свою любовь.

– Знаю. Я не хотела причинять тебе боль.

Он остановился перед ней.

– Возможно, любила, но ты меня точно не знала.

– Что, прости?

Он положил руки на столбики по обе стороны от нее.

– Ты в самом деле думаешь, что больше всего на свете я мечтал стать полицейским? Что больше всего на свете мне хотелось стать детективом и бойцом спецназа? Конечно, я хотел стать полицейским. А еще я хотел остаться в родном городе. Но работа никогда не была любовью всей моей жизни. Любовью всей моей жизни была ты. Я отдал бы ради тебя все, что у меня есть, и не пожалел бы об этом ни на миг! Десять лет, Бекс! Целых десять лет я постоянно грызу себя, гадая, что сделал не так, что во мне такого, из-за чего я стал недостоин тебя. Я никак не мог понять. Я думал: может быть, когда-нибудь, если ты вернешься, расскажешь, что я сделал плохого. Я подумаю: «Ах, вот что я натворил!» И тогда я извинюсь и сделаю все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину. Но я не сделал ничего плохого. – Он стукнул себя в грудь. – Я любил тебя всей душой и всем сердцем. А ты… оказывается, не любила меня так же, как я тебя; ты не доверяла мне. Если бы ты поделилась со мной своими страхами и сомнениями, мы преодолели бы их вместе. Знаешь что, Бексли? Если бы ты тогда, десять лет назад, просто спросила, чего я хочу, я бы ответил: мы можем вместе уехать, начать все сначала в другом городе. Я поехал бы куда угодно, сделал что угодно и был бы счастлив с тобой. Но ты не поверила мне или не настолько меня любила, чтобы рискнуть. Бросив меня, ты не подарила мне будущее, Бекс, ты украла его у меня. Ведь я мечтал не о том, чтобы стать полицейским. Я мечтал о том, чтобы быть с тобой.