Самодовольно улыбаюсь, но сдерживаюсь. Ничто из этого не относится ко мне. Вытаскиваю шпильки, что удерживают мою причёску на затылке, и снова закалываю ими волосы, ослабляя напряжение на лбу и в висках.

Внутри всё ещё ощущаю боль. Я оттолкнула Незнакомца. Он сказал, что мы разберемся с этим позже, но я и раньше слышала эту фразу.

Она означает, что ни с чем мы не разберемся.

В последний раз он это говорил, когда мы начали наши еженедельные встречи. На третью неделю я сдрейфила, и он незамедлительно ушел, заявив, что у него нет времени справляться с трусами. Мне пришлось побороться за то, чтобы он остался, давая ему склонить меня к его более эксцентричным играм. Через неделю мне нужно было ещё.

Последние наши встречи проходили относительно спокойно, и я не знаю, почему. Каким-то образом они делают меня только более тревожной. И вторжение в мою рутинную жизнь Джеймса совершенно не помогает.

От воспоминаний о встрече сердце начинает биться быстрее. Мне стоит выходить, если я собираюсь идти пешком.

Нет, я поведу. Хотя бы будет казаться, словно вовсе не появлялась на работе.

Я смотрю на часы и хватаю пальто.

У двери кабинета останавливаюсь и прислоняюсь к ней, раздвигая жалюзи, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто. Затылок Гвен закрывает обзор на её монитор, но точно могу сказать, что она сидит в каком-то чате.

Медленно открываю дверь и делаю шаг наружу, прежде чем закрыть. Я выгляжу, как шпион за пределами вражеской границы.

– Гвен, – шепчу я. Она разворачивается ко мне. Прежде чем успевает сказать хоть что-то, я продолжаю. – Если кто спросит меня, сегодня я осталась дома из-за болезни, хорошо?

Она хмурится, и её лоб морщится.

– Почему?

– Не спрашивай, почему. Что с тобой не так? – рявкаю я. И в то же мгновение чувствую себя паршиво. Я не могу враждовать с ней. – Просто сделай так, хорошо?

Она кивает и отворачивается от меня. Я не могу и её привлечь на свою плохую сторону.

– Прости, – бросаю я, когда прохожу мимо неё.

Она отвечает мне благодарным "Мммхмм". Я пересекаю офис и двери лифта открываются, как только слышу, как какие-то люди идут по коридору.

Ныряю в крошечную кабинку и ударяю по кнопке "Закрыть". Двери смыкаются и лифт начинает спускаться.

Прислоняюсь к зеркалу и выдыхаю в потолок. Отмахиваюсь от сигаретного дыма, который однажды задушит меня.

Мои слова яд, и каждый человек, которого они коснутся, погаснет, словно рождественская елка на улице после Нового года. 

      ***

В баре я обнаруживаю Джеймса в кабинке. Откинувшись назад и растянув руку на спинке сидения рядом с ним, как будто в ожидании тёплого тела, которое расположится под ней. Вообще-то об этом я думаю несколько иначе: скорее как о мышиной ловушке. Она захлопнет свои металлические зубы, как только кто-то посмеёт приблизиться.

Лишь умная мышь может забрать приз, не беспокоя ловушку.

Я это могу, верно?

Всё ещё трясусь. Тру руки, как будто они замерзли, и проскальзываю в будку к сидению напротив него. Его глаза загораются, когда он видит меня, и за секунду его взгляд кардинально меняется. Сажусь и смотрю на него сконфуженно, что заставляет его взгляд снова измениться, стать настороженным. Затуманенным и затянутым дымкой. Непроницаемым.

Может, всё время, что он пытается сломать меня, я занимаюсь тем же самым. Этим же я занимаюсь, так ведь? Держу мужчин на расстоянии, чтобы они не сломили меня. Разве что сама не захочу. Либо... Топчу их своим каблуком сразу же, как только они взглядом спускаются по моим ногам.

– В чём дело? – спрашивает Джеймс.

Его голос тусклый, как потёртый стакан, а в глазах выражение, что он не впечатлён мною.

Сажусь на сидение и складываю руки на коленях. В этот раз нет никакой папки с файлами. Я даже не знаю, что за дело хочу обсудить. Но мне нужно сделать это быстро.

Прежде чем Стейси продвинется вперёд.

– Слушай, – начинаю, поднимая руку и направляю её к столу так, словно разрубаю воздух. Я слегка опускаю подбородок и пытаюсь вызвать те чувства, которые испытывала при нашей первой с ним встрече, но у меня слишком смешанное состояние. Не удаётся разжечь искру, что распалила бы гнев. – Мне необходимо уладить всё. Что может заставить всё это закончиться?

– Закончиться что?

– Всё это глупое недопонимание. Это смехотворно. Просто отступи, ты не покупаешь эту компанию.

– Ну, не знаю, – размышляет он и смотрит на что-то поверх моего плеча. Я теряю его. Он не слышит мой голос? Интонацию, с которой я говорю? – Чтобы быть убеждённым, мне нужно больше, чем это.

Я выдыхаю, уже опасаясь следующих слов, готовых выйти из его рта. Могу видеть, как они складываются на губах, а голос формирует их в предложение отсосать его член.

Он с улыбкой качает головой.

– Я знаю, о чём ты думаешь, и это не так.

– А что же тогда?

– Я хочу, чтобы ты умоляла.

– Что? – ударяю рукой по столу и убираю её на колено. Сжимаю пальцы, пытаясь сфокусироваться на боли. Может быть, я смогу превратить её в гнев.

– Ты слышала меня. Я желаю, чтобы ты умоляла меня. Преклонилась. Упала на колени и просила меня: "Прошу! Мистер Пирс! Умоляю, остановитесь!"

Он поднимает стакан, и в этот раз он доверху наполнен прозрачным напитком. Джин, я полагаю. Он делает долгий глоток. И все это время его взгляд не отрывается от меня.

Меня сейчас вырвет.

Ни о чем не молила ни разу в своей жизни. Даже Незнакомца. Никогда не поддавалась. Никогда не сдавалась. Я так не делаю. Вот так я работаю и думаю. Это не вариант.

Но сейчас мне в голову не приходит ничего другого, что сможет сработать. Что смогло бы заставить моего босса слезть с меня. Что было бы способно заполучить разрешение Майкла на увольнение Стейси до того, как та сможет опубликовать те фотографии.

      И если бы только это глупое соглашение было не с Джеймсом... может быть...

Я качаю головой, и Джеймс должен принять это как "Нет". Он смеётся, раскатистый звук раздается из его горла, и когда смех становится глубже, он становится громче.

– Я и не думал, что ты согласишься. Ты не выглядишь, как женщина, которая молит хоть о чем-то. – В его глазах загорается огонь. – Даже о сексе.

– Мы встречаемся не ради этого, – говорю я, пытаясь его заткнуть.

Даже если то, как он сказал "секс", вызвало у меня головокружение. Я разгибаю ноги и выпрямляюсь на месте.

– Ты же не молишь о нём, верно? – продолжает он, игнорируя меня. – Ставлю на то, что это мужчины молят тебя о нём. Это они падают на колени, царапая твои бёдра, жаждущие гораздо большего, чем просто целовать и лизать землю, по которой ты проходишь.

Не могу сказать, говорит ли он с сарказмом. Его голос довольно серьёзен. Он держит стакан в воздухе, но без явного намерения, чтобы поставить его либо сделать глоток. Его взгляд сосредоточен на мне. Избегаю его глаз, слишком смущённая тем, насколько он завёл меня. Я прижимаю руки к коленям, чувствуя трепет от напряжения, возникшего внизу живота.

– Я...

– В конце концов, ты можешь позвонить этим мужчинам. Но ты не станешь. Ты знаешь, что они лишь мальчики. Ты не можешь справляться с ними – ты не их мамочка.

Я давлю на колени ещё сильнее, и снова покалывание внизу. По позвоночнику проносится дрожь. Мой рот на секунду открывается, прежде чем я ловлю себя на этом. Он улыбается.

– Тебе нужен настоящий мужчина, кто-то такой, с кем ты сможешь быть на равных. Не тот, кто трусит, когда аргументы повисают в воздухе. Не тот, который избегает конфликтов, общества или близости. А тот, который может, – он поднимает со стола свободную руку ладонью вверх и качает ею, как будто взвешивает что-то невидимое, – терпеливо добиваться от тебя каждого судорожного вдоха и шёпота удовлетворения.

Я вспыхиваю, и моё лицо с каждой минутой горит всё больше. Его глаза в единении со словами преобладают над тем стыдом, что я чувствую.

– Во всяком случае, – продолжает он, – я думал так раньше. Но ты позвонила мне. Ты привела меня в тот же бар, в который притащил тебя я. Ты едва посмотрела на меня, прежде чем сесть. Этот огонь внутри тебя исчез.

Я молчу. Сильнее сжимаю колени. Рукой скольжу между бедер. Скажи мне... Джеймс... насколько, блядь, я облажалась. Насколько я разочаровала тебя. Как я тебе противна. Что ты предпочтешь вдыхать запах горелой плоти, нежели мой парфюм.

– Я не знаю, что к этому привело, – говорит он, взглядом пробегаясь по небольшой кучке клиентов, узнавая их, – но он исчез.

Он делает глоток джина, который я теперь распознала по запаху. Словно лес.

– Тебе не нужно умолять меня остановиться, Марси. Ты привела меня сюда и практически сказала кое-что. Твоего молчания достаточно. Ты из тех, кто любит делать это грубо. Шлюха, которую берут так, как она скажет, как бы это ни было, и не из тех, кто берет вожжи в собственные руки. Та, что просто отступится от того, что напугает её. Что неподдельно напугает её. И близко даже не что-то, похожее на прохеривание твоих писем почтовым отделом.

Откуда это всё? Его глаза сосредоточены на дальней стене. Его голос мрачен и полон едкого дыма, его слова похожи на слезоточивый газ. Я закрываю глаза и сжимаю веки, заставляя его уйти прочь, исчезнуть, но это бесполезно. Что со мной случилось?

– У тебя больше нет необходимости для встреч со мной. Я собираюсь общаться с твоим боссом всю неделю, чтобы довести дела до конца. Мы найдем взаимовыгодные точки соприкосновения. Я думал пойти тебе на уступки – думал, ты сможешь справиться с некоторым давлением – но ты не смогла.

Он прикончил выпивку и встал. Со стуком ставит стакан на стол, прежде чем устремить на меня взгляд. Я смотрю вверх и надеюсь, что слёзы не хлынут ручьем из моих глаз. Я не плакала годами.

Он не двигается. Словно ждет чего-то. Какой-то реакции. Я делаю своё лицо каменным, не доставлю ему удовольствия, даже если он уже получил его.

– Увидимся позже, Марси, было забавно.

Он уходит из-за стола и уходит из бара. Я улавливаю его силуэт, уходящий прочь за затемнённым окном.

Я всё ещё сижу. Руками я всё ещё сминаю ткань на коленях, словно рву салфетки. Он прав. Я струсила, когда Стейси напала на меня. Он говорил об этом так, словно все знал. Я не вела бой, когда впервые встретилась с ним.

Но я не слабая.

Быстро поднимаюсь, перекинув сумочку через плечо. Спешу к двери и ударяю по ней. Давление от внутреннего закипания незамедлительно вынуждает меня выйти за дверь, на яркий свет, вызванный выпавшим белоснежным снегом с тёмными пятнами асфальта.

Он поворачивает за угол и идёт на перекрёсток. Бегу за ним, каблуки рискуют подогнуться или заскользить с каждым делаемым мной шагом. Я практиковалась. Цвет светофора меняется, и Пирс начинает переходить дорогу.

Я прямо за ним. Может ли он слышать стук моих каблуков? Продолжаю идти, двигаясь по тротуару, приближаясь к переходу. Он на другой стороне.

– Джеймс! – кричу я.

Мой голос охрип от холода и бега. Замедляю шаг и обхожу вокруг машины, остановившейся на переходе. Он замирает и поворачивает голову, прежде чем развернуться ко мне лицом. Я не могу прочесть выражение его лица с такого расстояния.

Я ухожу с перехода и догоняю его. Глазами он следит за мной, но ничего не говорит.

– Ты ошибаешься.

– Насчет чего? Ты умоляешь?

– Нет, насчет моей трусости. Ты просто трахаешь мне мозг. Вероятно, ты произносишь такого типа речь перед каждой встречаемой тобой женщиной.

– Ну и? – Он стоит ко мне очень близко. Или я стою близко к нему?

Он остановился, когда я подошла. Сквозь холод и благодаря моему глубокому дыханию я могу чувствовать его аромат. Его чёрный костюм сидит идеально. Волевой подбородок и тёмные глаза. Воздух застревает в горле в тот же миг, когда наши взгляды встречаются.

Он наклоняется и целует меня.

Я шокирована. Прежде чем могу оттолкнуть его прочь, руки скользят по моим рукам и обхватывают лицо. Приближаюсь к нему, прижимаясь к его тёплым губам своими холодными. Выдыхаю и вдыхаю между поцелуями, но он продолжает их снова и снова. Я чувствую слабость. Чувствую мягкость, похожую на масло.

Разве не такими были мои фантазии? Когда в них присутствовал он. Все эти картины и образы, что сами пробивались в моё сознание?

Он большим пальцем гладит по моей холодной щеке. Я хватаюсь за лацканы пиджака, чтобы держаться на ногах, а его голова удобно наклонена, чтобы целовать меня. Я легко выдыхаю, когда мы освобождаемся от наших объятий.

Но... Незнакомец.

Разве это имеет значение?

– Итак, ты всё же не неудачница, Марси Стоун.