Кора заговорщически подмигнула ему:

– Я предупредила, что пошла в дамскую комнату. Но там всегда так много народу. Здесь спокойнее и прохладнее.

– Посидите здесь. – Лорд Фрэнсис опустил ее ступню на пол. – Я объясню герцогине, что вы готовы ехать домой, и прикажу подать ее карету, если не смогу разыскать герцога. Потом вернусь и провожу вас.

– Но тогда мне придется рассказать ей о моих мозолях. Мне так стыдно!

– Даже у принцессы крови будут мозоли, если она наденет туфли на размер меньше, чем нужно, и будет в них танцевать несколько часов подряд, да еще энергично, – добавил он. – Сидите, я скоро вернусь.

И он удалился.

Ей велят собирать вещи и отправят обратно в Бат, решила Кора. Наверное, это очень дурной тон – покидать свой первый бал в свете из-за мозолей. Теперь ее светлость будет вынуждена уехать раньше, и Элизабет, и Джейн тоже, а их бальные карточки, наверное, заполнены до отказа, и им придется принести извинения всем этим джентльменам, с которыми они обещали танцевать. Они будут очень недовольны – пропустить половину такого замечательного вечера, но из вежливости ничего ей не скажут.

И зачем она только прыгнула в эту речку! Кора не была бессердечной. Просто спасти маленького Генри можно было без всего этого представления.

Что же, думала Кора, наклоняясь, чтобы подобрать и натянуть свои злосчастные туфли, даже если ее отошлют домой, ей все равно. Ей совсем не нравилось быть протеже герцогини Бриджуотер. Но герцогиня так умоляла ее, а лорд Джордж был так обворожительно настойчив. А леди Джордж, хоть и не смогла из-за своего состояния лично принести ей благодарность, передала через мужа длинное трогательное письмо. И папа решил, что это замечательная возможность найти ей хорошую партию. Даже Эдгар сказал, что она будет полной дурой, если откажется.

Но ей совсем не нужен титулованный муж. Вернее, она и вовсе не чувствовала потребности выйти замуж.

Откровенно говоря, это была не совсем правда. Конечно, она хотела выйти замуж. И конечно, не возражала бы, если бы ее муж был хорошего воспитания и богат. Но больше всего она хотела, чтобы муж был ее возлюбленным, ее другом и все прочее. Она до конца не отдавала себе отчета в том, что имеет в виду под «всем прочим», но не сомневалась, что будет в восторге от этого. Если, конечно, по-настоящему влюбится в своего мужа. И она хотела иметь детей.

«Может быть, – подумала Кора, – следует попросить лорда Фрэнсиса проводить меня в бальный зал и постараться выдержать остаток вечера, никого не тревожа. Но, кажется, уже поздно». Она нервно мяла туфли в руках, словно намеревалась растянуть их до нужного размера. И тут возвратился лорд Фрэнсис. Кора робко намеревалась разглядеть через его плечо, кто же пришел вместе с ним, но это оказалась всего лишь Бетти, служанка герцогини.

– Ее светлость договорится, чтобы за леди Элизабет и леди Джейн присмотрел кто-нибудь из пожилых леди, а леди Фуллер отвезет их домой, – сказал он. – Я провожу вас до кареты, мисс Даунс. Я привел с собой Бетти, чтобы никто не подумал, что вы хотя бы на минуту оставались наедине с мужчиной.

Леди Фуллер была сестрой маркиза Хэйдена, жениха Элизабет. Кора была очень рада, что не испортит вечер ни Элизабет, ни Джейн.

– Она очень рассердилась? – спросила Кора.

– Ее светлость? Рассердилась? – лорд Фрэнсис удивленно приподнял бровь. – Не думаете ли вы, мисс Даунс, что герцогини сердятся? По-моему, она была рада, что вы нашлись. Она уже решила, что вы растворились в воздухе. О нет, я не советую вам снова надевать эти ужасные туфли.

Кора вздохнула:

– Я не могу пройти через весь зал в одних чулках. Даже дочери купцов немножко разбираются в правилах приличия, дорогой лорд.

– Если бы я имел в виду это, я бы не привел е собой Бетти. Идемте со мной. Я проведу вас к карете, минуя зал.

Лорд Фрэнсис отдал туфли Бетти, взял Кору под руку и медленно повел по лестнице, ведущей в сад. Бетти безмолвно шла следом. Кора надеялась, что те немногие, кто стоял на балконе, не станут смотреть на ее ноги и не заметят, что она разута.

– Как обидно, – вздохнула она, спускаясь по ступенькам, – что мы пропустим остаток бала. Только послушайте, какая чудесная музыка. Вы так добры ко мне, лорд Фрэнсис. Неужели вам не хочется вернуться в зал?

– Вместо того чтобы проводить до кареты самую обворожительную гостью? Конечно, нет.

Кора засмеялась:

– Какой комплимент, лорд Фрэнсис! За такую бессовестную лесть гореть вам в аду.

– Вы меня пугаете, – отозвался он, изображая ужас.

Им нужно было лишь обогнуть дом, чтобы оказаться у парадного входа. Но, к сожалению, дом с трех сторон окружала невысокая кирпичная стена.

– Это самое низкое место в стене, – сказал лорд Фрэнсис, когда они подошли ближе. – Именно для этого отрезка нашего пути я пригласил с собой Бетти. – С этими словами он повернулся и поднял Кору на руки.

Кора вскрикнула.

– Да, я поступил мудро. Бетти, подойдите ближе, чтобы мисс не подумала чего-нибудь плохого.

– Но вы же не можете перенести меня через стену, – пробормотала Кора, совсем растерявшись. Ее рукам ничего не оставалось, как только поудобнее обвить его шею. – Я вешу целую тонну.

– Намного меньше, уверяю вас, – ответил лорд Фрэнсис, но голос выдал его – он изрядно запыхался.

Оказалось, что он весьма силен. Даже Эдгар, который был очень высокого роста и физически крепок, – Кора видела, какими глазами смотрели на него порой женщины, – даже он краснел и отдувался, когда помогал ей во время того злополучного случая выбраться из реки. А лорд Фрэнсис, которого она про себя не переставала называть «павлином», пронес ее почти вокруг всего заднего крыла дома и вдоль, фасада до уже поджидавшей ее кареты. Кора страстно желала, чтобы ему не пришлось ставить ее на землю посреди дороги, дабы перевести дух, и его гордость не была бы уязвлена. Но ему вполне хватило сил.

«Получается, – думала Кора, – человек, который так странно одет и ведет себя с таким жеманством, вовсе не обязательно лишен мужественности. Внешне он – Кора никак не могла подобрать подходящего слова – кажется даже женственным. Нет, это слово слишком обидно и не подходит для лорда Фрэнсиса. Нет, такой человек вовсе не обязательно должен быть слабаком и неженкой. А я думала, что лорд Фрэнсис именно такой. Как трудно предугадать, что на самом деле представляет собой тот или иной человек. Нет, нельзя всех мерить по одной мерке. Обязательно попадешь впросак».

Кора была очень довольна своими выводами. Этот вечер ее многому научил. «А что, если он действительно оказался бы изнеженной „мимозой“? – Кору тянуло пофилософствовать еще. Разве тогда он стал бы плохим человеком? Нет, он все равно нравился бы ей. Он был к ней так добр. А самое главное, он заставил ее удивляться».

– Опять замечтались, мисс Даунс? – Он умудрился-таки придать своему голосу легкую томность, невзирая на то что очень запыхался.

– Что? – спросила она, возвращаясь с небес на землю.

Они уже были рядом с каретой, и у него еще хватило сил посадить ее внутрь, прямо на сиденье, а не поставить рядом на землю, что было бы, конечно же, проще всего. Он подал руку Бетти, которая несколько раз присела в реверансе, и тоже подсадил ее в карету.

– Не окажете ли вы мне честь, – лорд Фрэнсис приподнялся на подножку и заглянул внутрь, – прокатиться со мной завтра в парке? Я считаю, вам не следует в ближайшие дни много ходить пешком.

– В парке? – переспросила Кора. – Вы имеете в виду Гайд-парк? – Это было похоже на сон, на самую несбыточную мечту. Все знали об этих прогулках в Гайд-парке после полудня в разгар сезона, даже представители купеческого сословия в Бристоле.

– В каком же еще? – удивился лорд Фрэнсис. – В пять часов. В это время на Роттен-роу столько карет, и верховых, и пешеходов, что даже улитке не придется спешить.

– Как замечательно! – опять прижав руки к груди, воскликнула Кора. – И вы приглашаете меня прокатиться с вами?

– Просто скажите «да» или «нет». Этого вполне достаточно.

Кора засмеялась и тут же вспомнила, что леди не должна так смеяться. Об этом ей напомнило появление герцогини Бриджуотер, которую лорд Фрэнсис тоже посадил в карету. Кучер уже начал убирать подножку и собирался закрыть дверцу, когда Кора высунулась из кареты и крикнула:

– Я отвечаю «да». И благодарю вас. Вы очень добры.

* * *

– Элизабет не должна была давать вам такой совет – вы еще так неопытны, – говорила ее светлость по пути домой, вовсе не сердясь на Кору. – Она почему-то считает, что ноги должны быть так малы, как только возможно. Мне следовало бы помнить об этом, когда я отпустила вас вдвоем к сапожнику. Ну ничего, через день или два, когда ваши ноги заживут, начнем все сначала. Бетти, мне кажется, носит как раз тот размер, который вам не подошел.

Бетти просияла.

– Лорд Фрэнсис сказал, что маленькие ножки у крупной дамы смотрятся глупо.

– О, лорд Фрэнсис признанный знаток женской красоты и моды, – заявила ее светлость. – Вам стоит обратить внимание на его слова, Кора. Но, держу пари, он не имел в виду, что ваши ноги так уж велики и что вы сами – крупная дама. Наверное, он сказал «высокая»? Он слишком хорошо воспитан, чтобы употреблять такие вульгарные выражения.

«Она совсем не разочарована», – подумала Кора и наконец позволила себе откинуться на подушки и расслабиться. Это, оказывается, забавно – побыть какое-то время принадлежащей к высшему свету. Она сегодня танцевала с разными титулованными особами и даже с сыном герцога, и не важно, что он был одет как павлин. Стоило заработать мозоли ради этого. Кора была очень довольна собой. А завтра в пять часов после полудня ее повезут кататься в Гайд-парке.

Она закрыла глаза и принялась сочинять письмо, которое напишет отцу и Эдгару завтра утром.

* * *

Лорд Фрэнсис Неллер пребывал в глубокой задумчивости. Он лениво ковырялся в своем завтраке, расставляя почки рядами с одной стороны тарелки и выстроив сосиски, как солдат, с другой. Один из «солдат» оказался выше, чем двое остальных, и он поставил «его» в середину, для симметрии. Оставалось решить, в какой угол лучше поместить кусочек хлеба, чтобы картина обрела завершенность.

На этот раз его сердце трепыхалось в каблуках сапог для верховой езды.

Проспав всего несколько часов после бала у леди Маркли, он, встав утром, чувствовал себя почти счастливым. И пока совершал свою утреннюю верховую прогулку, был вполне доволен. Он думал об этой странной мисс Даунс, и каждое воспоминание заставляло его снова и снова смеяться и удивляться.

Его очень забавлял план ввести ее в высший свет и, может быть, даже найти ей мужа. Собственно, для этого ее и привезла в Лондон герцогиня Бриджуотер. Вероятно, он развеется и отвлечется от своих мрачных мыслей, если займется этим. Наверное, это будет нелегко – хотя он не заметил, чтобы кого-то из ее вчерашних партнеров силой заставляли танцевать с ней. Кое-кто уже довольно сладострастно поглядывал на нее, особенно когда она участвовала в самых зажигательных танцах.

И когда он приехал домой, отвел лошадь на конюшню и принялся за завтрак, то продолжал чувствовать себя почти замечательно. Однако все время оставалось это «почти». Несмотря на то, как старательно он «развлекает» себя сегодня, он все время помнит, что не увидит Саманту.

Итак, он был почти счастлив. Сегодня после полудня он заедет за мисс Корой Даунс и повезет ее в своем фаэтоне кататься. И посмотрит, насколько это будет забавно.

Обдумав все это, он решил наконец заняться завтраком, газетами и почтой. Вместо того чтобы сначала, как всегда, просмотреть газеты, а потом уже взяться за письма, он решил на этот раз поступить наоборот. Среди писем оказалось послание от Гейба, его ближайшего друга и маркиза Торнхилла. И, так как Гейб был его лучшим другом, а главное, так как его поместье находилось в Йоркшире, в непосредственной близости от Хаймура, собственности Кэрью, – он распечатал это письмо первым.

«Зерно убрано и обмолочено. Овцы принесли хорошее потомство, и коровы благополучно отелились…» У Гейба, кажется, все шло хорошо, за исключением того, жаловался он, что они не смогли съездить в Хэрроугейт за покупками, как он обещал своей жене и детям. Лорд Фрэнсис знал, что Гейб буквально трясется над своей семьей и готов был отвезти их за покупками в Пекин, если бы знал, что это доставит им удовольствие. Но, конечно, не сейчас. Леди Торнхилл ожидала очередного прибавления в семействе – лорд Фрэнсис уже знал об этом, и Гейб очень строго следил, чтобы она не выезжала слишком много.

«И еще о наших соседях… – продолжал Гейб, когда лорд Фрэнсис решил уже, отчаявшись, что он не упомянет их.вовсе, – Дженнифер навещает их почти каждый день, если только они сами не навещают нас, а так как я не разрешаю ей часто отлучаться из дома одной, когда она в таком деликатном положении, я тоже езжу к ним вместе с ней почти каждый день, кроме, конечно, тех дней, когда они сами приезжают к нам. Похоже, они наслаждаются семейным счастьем. Мы были очень рады и даже несколько удивлены, видя это, – впрочем, удивлен был один я. Дженнифер утверждает, что Саманта создана для любви и не вышла бы замуж без любви. Ты знаешь, эти женщины – неисправимые романтики, а Дженнифер, быть может, самая романтичная из всех женщин. Но если у тебя были какие-нибудь сомнения по поводу чувств Саманты – я ведь помню, ты был особенно дружен с ней, – можешь их отбросить. Она вышла за Кэрью не из-за титула или денег. Моя жена чуть не лопнула от возмущения, когда я высказал такое предположение. И еще кое-что хочу тебе сообщить, прежде чем вернуться к своей просьбе провести с нами лето. Дети говорят, что оно не будет настоящим летом без дяди Фрэнка, который так здорово плавает, лазает по деревьям и играет с ними в крикет. Моя жена шепнула мне на ухо, а я шепну тебе – только держи это в строжайшей тайне, – что наша маркиза Кэрью не позже чем через восемь месяцев подарит своему маркизу наследника, если, Боже сохрани, это, конечно, не будет девочка».