Жюльетта Бенцони - Золотая химера Борджа

Теобальду довелось перевидать за свою жизнь столько всего, что удивить его было нелегко. И все же он удивился, когда, поспешив на яростный звонок, открыл дверь. В нее влетел — по-другому не скажешь — совершенно необычайный человек, а каких только не встречало он во время экзотических путешествий с хозяином! Человек, громким голосом зовя Видаль-Пеликорна, обежал со скоростью молнии всю квартиру, остановился посреди коридора и закричал:

— Где он?!

— Уж точно не дома. А могу я осведомиться у господина (то, что это господин, а не какой-то шаромыжник, Теобальд понял с первого взгляда, несмотря на твидовый балахон и престранную шляпу), как мне его величать?

Исполненное достоинства спокойствие слуги несколько умерило пыл гостя.

— Профессор Юбер де Комбо-Рокелор, — представился он. — Немедленно найдите вашего хозяина! И еще скажите, у вас в доме есть телефон?

— Вне всякого сомнения, господин профессор. И обычно прекрасно работает, но, к сожалению, со вчерашнего дня сломался.

— Так скажите, где ваш хозяин! Я должен немедленно с ним поговорить!

— Дело в том, господин профессор, что не в моем обычае сообщать…

— Куда отправился ваш хозяин. Все правильно, так и должно быть! Но если я скажу, что речь идет о его друге Морозини, который, между прочим, доводится мне родственником?

— Это меняет дело. Мой господин на обеде у госпожи маркизы де Соммьер, которая…

— У старой в… верной моей подруги, хотел я сказать. Спасибо, мой мальчик! Это все, что я хотел знать.

С той же молниеносной скоростью профессор вылетел из дверей и исчез в такси, которое благоразумно попросил подождать, оставив Теобальда в полном недоумении: откуда могло возникнуть это невиданное явление?

Пять минут спустя «явление» остановило такси перед особняком Соммьеров, нацарапало несколько слов на визитной карточке, сложило ее вдвое, написав имя Адальбера, и попросило шофера пойти позвонить в дверь, передать записку и сказать, что на нее ждут ответа. Само «явление» забилось в угол автомобиля.

Не прошло и минуты, как прибежал Адальбер, раскрасневшийся от волнения.

— У вас есть новости?! Боже мой, профессор! Идемте же, идемте скорее! — торопил он его, протягивая руки, чтобы помочь выйти старику, но тот не соглашался и отталкивал Адальбера.

— Чтобы я туда вошел? Да никогда в жизни! Только вам я собираюсь…

— Но для них это вопрос жизни и смерти, им нужна надежда и…

— Госпожа маркиза де Соммьер приглашает профессора де Комбо-Рокелора на чашечку кофе, — произнес женский голос, внезапно прозвучавший возле Адальбера.

— А! И вы тут? А она предлагает мне кофе? Наверняка чтобы налить туда цикуты!

— Вы не Сократ, маркиза не Ксантиппа[21], а кофе в этом доме чудесный, — ободряюще улыбнулся Адальбер. — Идемте, профессор, дело слишком серьезное, чтобы ребячиться. Мы только теряем время.

— Да, действительно… Водитель, подождите меня здесь!

Встречали профессора с необыкновенной торжественностью.

Привратник стоял у ворот по стойке «смирно», а Сиприен у лестницы согнулся в поклоне буквально пополам.

— Госпожа маркиза ожидает господина графа, — объявил он, выпрямившись, и возглавил шествие.

В вестибюле профессор избавился от своих твидовых одеяний, но не успел сделать и шага к лестнице, как Мари-Анжелин преградила ему дорогу, заявив:

— Следуйте за мной, господин профессор, я провожу вас.

— Может быть, довольно формальностей? Я знаю этот дом не хуже вас!

Он отстранил Мари-Анжелин и помчался в зимний сад, где его ожидала госпожа де Соммьер, царственно восседая в своем белом кресле.

— Добрый день, Юбер!

— Добрый день, Амели! Неважно выглядите!

Так оно и было, но маркиза не любила, чтобы ей об этом напоминали.

— Вы тоже не молодеете.

Атмосфера сразу стала враждебной. План-Крепен, сложив на груди руки и поджав губы, даже не думала надевать на рапиры наконечники, и тогда в беседу решил вмешаться Адальбер, хотя прав на это имел, возможно, меньше других.

— Я прекрасно знаю, как вы относитесь друг к другу, но сейчас речь идет об Альдо. Судя по словам профессора, он жив.

Глаза тетушки Амели наполнились слезами, она закрыла лицо руками, но тут же отняла их.

— Это правда. Простите меня, Юбер, садитесь, пожалуйста. Сейчас вам принесут кофе.

— Если вам это не доставит неудобств, я предпочел бы стакан бордо и бутерброд. Я сел на поезд в шесть утра, и у меня во рту и маковой росинки не было. А у вас тут так вкусно пахнет!

Маркиза неожиданно рассмеялась.

— Как это ни смешно, но мы ведь тоже еще не обедали! Нам только-только принесли закуски. План-Крепен, распорядитесь, чтобы поставили еще один прибор, и пойдемте все в столовую. Идемте, Юбер!

Она протянула ему руку, и профессор поспешно взял ее и… поцеловал.

Адальбер, посмотрев на них, невольно подумал: эта застарелая ненависть так похожа на давнюю историю любви, которая кончилась неудачно… И решил на досуге порасспросить об этом Мари-Анжелин. Но не раньше, чем закончится этот кошмар…

Но кошмар по-прежнему продолжался, и Адальбер, не дожидаясь, пока они сядут за стол, спросил:

— Где же он? Уж не в Шиноне ли?

— Рядом. Поблизости от Круа-От. Иначе почему бы я к вам приехал? Уточню и скажу, что он находится в каменном мешке, древнем обиталище троглодитов, вход в который замурован, и во внешний мир выходит одно маленькое окно.

— А почему вход замурован?

— Замуровали его два или три века назад, как я думаю, сами владельцы замка, решив превратить пещеру в тюрьму. Сам замок построен несколько в стороне, но неподалеку.

— Как вы его обнаружили, профессор?

— Признаюсь, помог счастливый случай. Как и все смертные, я тоже читаю газеты, но, конечно, представить себе не мог, что Морозини прячут в моих родных краях. Сейчас все объясню. С некоторых пор я, занимаясь изысканиями в области — э-э — кельтской культуры, поставил себе целью разыскать подземное помещение, которое в древности служило святилищем тайного культа — э-э, в общем, я не сомневался, что оно существует. Вполне возможно, оно даже связано с подземельями замка Круа-От. Случай помог мне, я отыскал ход среди каменных глыб на опушке леса. Прошлой ночью я отправился исследовать его.

— Один? — поинтересовалась Мари-Анжелин.

— Разумеется. Когда нет полной увренности, предпочтительнее трудиться в одиночку. В общем, после того как я освободил проход, я обнаружил извилистый коридор, а на его стенах удивительно любопытные рисунки, которые подтвердили, что я на правильном пути. При свете факела…

— Факела? В ХХ веке? — вновь прервала рассказ неисправимая План-Крепен. — А электрический фонарик вы не могли с собой взять?

— План-Крепен! — одернула компаньонку маркиза. — Вы не могли бы минутку помолчать?

— Насчет факелов я бы мог вам кое-что рассказать. Они обладают многими достоинствами, в том числе способствуют открытиям. И…

— Профессор! Помилосердствуйте! — взмолился Адальбер. — Сначала о коридоре…

— Да, да, коридор… Так вот, я рассматривал один необыкновенно любопытный рисуночек… — Тут профессор собрался обрисовать рисуночек во всех подробностях, но гневный взгляд маркизы прервал ученую лекцию. — Да, рисуночек, и тут услышал, что кто-то окликает меня по имени. Зовет снова и снова. Я пошел на звук голоса и обнаружил в стене трещину, достаточно длинную, широкую с моей стороны, но сужающуюся внутрь. Поэтому Морозини мог меня видеть вполне отчетливо, а я его не видел совсем. Он очень обрадовался нашей встрече, потому что представить себе не мог, где находится. И рассказал, что с тех пор, как его увезли из Парижа, он сидит в этой могиле два долгих месяца и даже больше.

— И что же вы предприняли?

— Близился рассвет, и мы условились, что будущей ночью я принесу необходимые инструменты и мы проделаем в стене отверстие.

— Почему же вы не заявили в полицию? — удивилась План-Крепен.

— Пустая трата времени, — отмахнулся профессор. — Похитители успели бы спрятать куда-нибудь узника, вот и все. К тому же комиссар Дежарден сейчас в Нанте, выдает дочку замуж, а к интеллектуальным способностям Желе я отношусь без большого почтения. В общем, хочу сказать, что если мы хотим быть в боевой готовности этой ночью, то нечего рассиживаться в этом уютном доме. Поезд отходит в четыре и…

— Ни за что! — заявил Адальбер. — Мы поедем туда на машине. Моя рычит не хуже вашей, но едет гораздо быстрее.

— Чудесно! Я понял, что вы хотите оповестить весь Шинон о нашей секретной миссии. Мне кажется, будет разумнее позаимствовать какую-нибудь более тихую машину в гараже, где обычно нанимает автомобили Альдо. Тихую и удобную. Подумайте, во что превратится бедный Юбер, если вы будете подкидывать его, как мячик, на протяжении двухсот пятидесяти километров.

— А я? — простонала готовая расплакаться План-Крепен. — Я останусь здесь?

— Что вы! Вам придется заниматься корреспонденцией, писать письма и звонить.

— Но кому?

— Во-первых, главному комиссару Ланглуа, дитя мое. Мне кажется, его следовало бы поставить в известность о наших последних новостях. Даже если в настоящий момент невозможно предъявить обвинения арендаторам проклятого замка, я уверен, он будет рад узнать, что творится поблизости от него. Вы со мной согласны? Особенно если вы дадите ему адрес и телефон профессора. Пусть готовится к встрече!

— Побегу звонить!

Но Адальбер и профессор, покинув улицу Альфреда де Виньи, отправились в путь только два часа спустя. Их попросил задержаться главный комиссар Ланглуа, намереваясь поговорить с профессором лично. Просьба страшно взвинтила профессора.

— Мы теряем драгоценное время! — нервничал он.

Однако они потеряли бы его куда больше, если бы им пришлось отправиться на набережную Орфевр. Полицейская машина с сиреной, в которой ехал комиссар, не останавливаясь на светофорах, мигом домчалась до парка Монсо. Да и комиссар задержался ровно столько, сколько понадобилось, чтобы получить максимум сведений, после чего Ланглуа пожелал путешественникам доброго пути. У Адальбера были свои огорчения: в гараже Терн ему не удалось заполучить солидный «Тальбот», который обычно нанимал Альдо, и пришлось довольствоваться скромным «Рено», почти новеньким, который проигрывал в скорости, зато ехал почти бесшумно. В конце концов Адальбер смирился, и они тронулись в путь. Сидя за рулем, Адальбер рассеянно прислушивался к лекции, которую тут же принялся читать профессор, а рассказывал он о культуре кельтов, живших на территории между Вьенной и Луарой. Когда они въехали в Шинон, было уже около девяти часов вечера, и Адальбер сильно нервничал. На их беду, одна из новых шин лопнула, и пришлось менять колесо.

— Бывают дни, когда все идет наперекосяк, — в качестве утешения сообщил ему профессор. — Но после неудачного дня непременно наступит удачный.

Адальбер предпочел бы обойтись без сентенций. Он спешил как можно скорее приняться за дело.

— А почему, собственно, вы не позвали на помощь своих друзей, которые помогали вам с Мишелем Бертье? Вы расширили бы щель заступами и…

— У меня не было времени их собирать, было слишком поздно. Я услышал голос Альдо почти на рассвете. И потом, мы… мы против насилия. Даже если речь идет о камнях. Но не волнуйтесь, там, наверху, нас будут ждать с лопатами и заступами. А мы с вами сейчас прихватим с собой оружие.

— Я свое взял. А где вы рассчитываете найти оружие для себя?

— Дома. Где же еще?

— Я полагал, что вы больший друид, чем все остальные, и кроме золотого серпа…

— Можно быть друидом и коллекционером одновременно. Вы забываете, мой мальчик, что я прошел войну. Сейчас мы с вами перекусим, а потом отправимся к Сюльпису.

Они мигом проглотили по порции гусиного паштета, запив его «Сомюр-Шампиньи», а потом профессор выбрал себе подходящий револьвер в своем арсенале, где, надо признать, попадались весьма древние образцы оружия, и совсем уже в темноте поехали в сторону леса.

Хотя в Турени зимы мягкие, эта ночь была холодной и безлунной. Чтобы ориентироваться в такой темноте, нужно было обладать зрением летучей мыши, и, как видно, именно таковым и обладал профессор. Он сел за руль, домчал машину до леса, а потом, не зажигая фар, помчался между деревьями. Адальбер пытался разглядеть в потемках деревья, пытался представить себе Сюльписа, который должен был их встретить, потом прикрыл глаза. Не прошло и двадцати минут, как они были на месте. На той самой лужайке, откуда несколько месяцев тому назад забирали Мишеля Бертье.