Тепло попрощавшись с партнером по бизнесу, очень довольные результатами, Лев Ефимович и Петр вышли из офиса и сели в ожидавшую машину, предоставленную в их распоряжение Слепневым.

Дома на Патриарших прудах их уже ждали все домашние, собравшиеся на прощальный обед, — семья Юсуповых давала его по случаю отъезда Яневичей. Петр оставался еще на две недели, чтобы уладить учебные дела в институте. Когда машина подъехала к дому, Лев Ефимович попросил водителя немного задержаться.

— Поговорить надо, Петя, — мягко, но решительно предложил он. — У меня есть вопрос, который хотелось бы обсудить с тобой наедине.

Видя, что Петр внимательно слушает, так же мягко продолжал:

— Для тебя не секрет, что мы с Раисой Васильевной хотели бы, чтобы вы с Юленькой соединили свои судьбы. Если это случится, я без колебания передам свою долю в московском предприятии и ты станешь его единоличным владельцем. Тебя ведь это устраивает?

Проницательно взглянул на Петра и добавил:

— Тебе же не хочется возвращаться в Барнаул и тем более жить там. Такое решение, наверно, лучшее для всех нас. Разумеется, если ты любишь Юлю.

Воцарилось неловкое молчание, но длилось оно недолго — Петр не замедлил с ответом:

— Ну что же, сейчас я могу сказать, что готов жениться на Юле, если и она того хочет. Да, теперь уверен, хотя одно время мне казалось, что не смогу… Уж очень любил одну девушку.

— А почему вы с ней расстались? — невинным тоном спросил Яневич, решив не говорить об анонимке.

— Она предала нашу любовь, — коротко ответил Петр.

— В чем же она провинилась? Оказалась… неподходящей невестой?

— Даже более того! — в сердцах бросил Петр.

— А это правда, что твой отец — княжеского рода и счел ее для тебя неподходящей? — напрямик задал вопрос Яневич и попал в точку.

На этот раз Петр с удивлением на него воззрился: откуда ему это известно?

— Было и такое, — честно признался он. — Но расстались мы по другой причине. С этим отец примирился.

— А примирится ли отец с тем… — Лев Ефимович сделал паузу, дипломатично подбирая слова, — что у Юли смешанная кровь?

— О чем вы говорите, Лев Ефимович! — Только теперь дошло до Петра, в чем состоит его забота. — В русских столько кровей намешано — это ведь оздоровляет нацию.

— К моей нации сам знаешь какое отношение, — покачал головой Яневич. — Ты уверен, что не будет конфликта на этой почве?

— Абсолютно! — отмел его опасения Петр. — Все заботы отца о чести нашего древнего рода связаны только с физическим здоровьем и нравственной чистотой. — И с симпатией посмотрел на своего компаньона и будущего тестя.

Глава 31. «Наезд»

Аукцион по продаже завода «Цветмет» состоялся только в конце апреля. Для участия в нем в Москву прибыли Яневич и Петр Юсупов, хотя торг вел от их имени юрист Горного банка. Это практически вывело из игры отечественных конкурентов, решивших не состязаться с таким мощным соперником. Торг шел в основном между ним и зарубежными конкурентами, желавшими через подставных лиц завладеть заводом. Но инвестировать в Россию крупные капиталы за рубежом все еще побаивались — аукцион был выигран «Алтайским самородком» по сходной цене.

По этому случаю новые владельцы «Цветмета» организовали банкет в престижном ресторане «Прага». Для расширения и укрепления деловых связей в столице в роскошный «бразильский зал» ресторана, с видом на Арбатскую площадь, пригласили представителей власти и журналистов, влиятельных партнеров по бизнесу и даже конкурентов.

Выступавшие на банкете поздравляли новых владельцев с удачным приобретением, выражали уверенность, что в их руках старый московский завод обретет вторую молодость. Все отмечали большую роль в победе на аукционе мощной поддержки, которую им оказал Горный банк.

Лев Ефимович и Петр — их представил Слепнев еще в самом начале банкета — были немногословны, предпочитая слушать и изучать свое будущее окружение. Отвечая на поздравления, выражали надежду на плодотворное сотрудничество, заверяли, что приложат для этого все силы.

Зато Виталий Михеевич в коротком ответном слове более полно проинформировал о сложившейся ситуации, связанной с продажей «Цветмета».

— Та поддержка, которую мы оказали «Алтайскому самородку», обусловлена не только нашим взаимовыгодным сотрудничеством и уверенностью, что новые владельцы спасут завод от банкротства, — объяснил он с солидной неторопливостью. — Нельзя допустить, чтобы такое важное звено производства и сбыта золота попало в недобросовестные, а если прямо говорить, — в преступные руки!

Он остановился, как бы взвешивая то, что собирался сообщить этой серьезной аудитории, и так же неторопливо продолжал:

— Что там скрывать, это решение далось мне нелегко. Те, кто стремились завладеть заводом, требовали, чтобы мы отступились, использовали все средства давления, не брезгуя ничем.

— Угрожали вашей жизни? — подал реплику кто-то из журналистов.

— Был использован весь арсенал угроз, — нахмурился банкир. — От личных угроз мне и членам моей семьи до уничтожения имущества. Как известно, предупредительные терракты были.

— Это когда пострадал от взрыва магазин в здании, где у вас офис? — вспомнил журналист. — Следствие сочло, что это месть гангстеров директору.

— Так, видно, удобнее милиции, хотя они знают, что терракт был совершен против нас, в расчете на более солидные разрушения, — опроверг эту версию банкир. — Ближе подобраться к нам трудно — у нас сильная служба безопасности.

— Так, значит, вам известно, кто угрожает? — не унимался журналист.

— Разумеется. — Банкир посмотрел на него с легкой усмешкой. — Хороши бы мы были, если бы не знали своих конкурентов! Нам известна преступная группировка, стремящаяся установить контроль над сбытом цветных металлов. Об их «художествах» знают и в милиции.

— Вам необходимо официально заявить об этом! — безапелляционно заявил моложавый, но уже с солидным брюшком представитель мэрии. — Я лично возьму это дело под контроль! — с важным видом добавил он. — Можете спать спокойно.

— Я привык спать спокойно, несмотря на угрозы бандитов. Такова у нас пока криминогенная обстановка, — с достоинством ответил Слепнев. — Приходится принимать меры безопасности — дело привычное.

Многоопытный банкир, много раз успешно противостоявший шантажу бандитов, на этот раз переоценил надежность своих охранников. После банкета к подъезду ресторана был подан роскошный лимузин, один из телохранителей услужливо открыл перед Виталием Михеевичем заднюю дверцу — и в этот миг неожиданно выскочивший откуда-то человек в маске в упор расстрелял обоих из короткоствольного автомата. Бросил оружие и срывая на ходу маску мгновенно исчез за углом ресторана, растворившись в толпе на Старом Арбате…

Такого дерзкого убийства — в самом центре города, в присутствии многочисленных свидетелей — служба безопасности банка никак не ожидала. Трагическая гибель Виталия Михеевича Слепнева надолго омрачила жизнь новым владельцам «Цветмета»: был потерян сильный, влиятельный партнер.


Несмотря на траурное состояние духа, формальности вступления во владение контрольным пакетом акций завода потребовали заниматься делами. На следующее утро, когда Петр уже собирался выйти из дома, его остановил телефонный звонок.

— Я бы не позвонил тебе, если бы не ужасная кончина отца, которой ты стал свидетелем, — услышал он в трубке всхлипывающий голос Кирилла. — И мама меня попросила… Нам надо поговорить.

— Твой отец — наш партнер, немало помог нам в делах, — с сочувствием ответил Петр, сознавая невосполнимость утраты для Кирилла. — Мы с компаньоном, конечно, будем на похоронах. Тогда и поговорим.

— Там вряд ли это удастся… — Кирилл понимал, что другого случая восстановить отношения с бывшим другом у него не будет. — Нам нужна твоя помощь, находчиво, как всегда, соврал он, — а похороны только через два дня.

— Ладно, — согласился Петр. — Можно встретиться в офисе «Цветмета». Ты знаешь, где завод? — И сам ответил: — В районе метро Тульская — там каждый покажет. А я предупрежу охрану.

— Ты через сколько времени будешь на заводе? — уже деловито уточнил Кирилл. — Мне предстоит сегодня масса дел в связи с похоронами.

— Примерно через час, но ты не бери в голову, — успокоил его Петр. — Я там провожусь с бумагами до обеда, если не дольше.

И правда, бумажной волокиты оказалось столько, что когда в двенадцатом часу дня появился Кирилл, конца еще видно не было. Заметив, как Петр с унылым выражением лица рассматривает лежащую перед ним кипу документов, явно тяготясь этим занятием, визитер приободрился. Неужели не сможет и на этот раз околпачить бывшего друга?

Присев рядом с Петром и изобразив глубокую скорбь (которой на самом деле не испытывал, так как отныне считал себя очень богатым человеком). Кирилл с пафосом произнес:

— Я счел необходимым, так сказать, у еще не остывшего тела отца, который всегда тебя жаловал, предложить тебе, Петя, мировую. Знаю, что был не прав, поддавшись страсти, и раскаиваюсь в этом.

С убитым видом покачал головой и, как бы вспомнив, добавил:

— Но мне известно и то, что у тебя новая, счастливая любовь. Так давай все плохое оставим в прошлом! Пусть смерть папы нас помирит! Ты мне нужен.

Даже испытывая жалость к Кириллу, Петр не имел ни малейшего желания восстанавливать тесные отношения с предателем. Однако, чтобы в этот тяжелый момент его дополнительно не огорчать, ушел от прямого ответа:

— Насколько я знаю, вы с Любовью Семеновной в моей помощи не нуждаетесь. Финансовое положение Горного банка прочное; скоро все будет в твоих руках. Так чем я могу быть вам полезен?

— Ты же знаешь, я не смогу управлять банком, — с простодушным видом развел руками Кирилл. — Меня мошенники обведут вокруг пальца. Отец всегда говорил, что доверять никому нельзя.

— Уж не мне ли ты хочешь предложить роль управляющего? — Петр изумленно посмотрел на него. — Я ничего не смыслю в банковском деле!

«Так и знал, что дурак примет все всерьез», — усмехнулся Кирилл и вслух с фальшивым жаром произнес:

— Зато я тебе доверяю! Ты быстро всему научишься. Вот ведь какими большими делами уже ворочаешь…

Но Петр, чувствуя, что пора прекращать бесполезный разговор, решительно отказался:

— Благодарю тебя, и Любовь Семеновну за доверие, но из этого ничего не выйдет. Мне бы со своими заботами управиться. Мало того, что придется разрываться между московским заводом и золотым прииском, — надо еще институт окончить!

И все же расчет Кирилла оказался верным, взгляд Петра заметно потеплел.

— Ладно, не впадай в панику! — Он поднялся проводить бывшего друга. — Тебе, конечно, придется побороть свою лень, чтобы ты сумел заменить отца. Я со своей стороны помогу чем смогу. Мы ведь теперь с тобой деловые партнеры.


Знай Петр, какие за этим последуют осложнения, наверняка не поехал бы на кладбище. Но поначалу все шло как и положено в таких случаях. Похороны Виталия Михеевича Слепнева, хорошо известного и уважаемого в финансовых кругах, были организованы с большой помпой, все подъезды к Преображенскому кладбищу заняты дорогими иномарками бизнесменов; сотрудников банка и других провожающих в последний путь, рангом пониже, привезли на трех автобусах.

После отпевания в церкви по православному обычаю началась торжественная гражданская панихида. Под траурные мелодии большого духового оркестра многолюдная процессия двинулась к месту захоронения. Над свежевырытой могилой звучали хвалебные речи, а когда в нее опустили гроб и покрыли землей, образовался высокий холм из траурных венков и живых цветов.

Все это время Петр, вместе с Яневичем, находился в первых рядах провожавших, среди родных и ближайших сподвижников банкира. Глядя на скорбящих родных и друзей Слепнева, он по-человечески им сочувствовал, сам горько сожалея о потере симпатичного ему человека и надежного, полезного партнера. И вдруг это состояние тихой грусти мгновенно нарушилось — его словно током ударило…

В толпе провожавших произошло движение, передние ряды расступились, и к могиле подошла запыхавшаяся Даша. Возложив букет пунцовых роз, несколько секунд постояла молча, а затем подошла к вдове и Кириллу, выразила соболезнование, как близкий им человек. Петр стоял рядом и отчетливо слышал все, что она говорила:

— Я прямо из аэропорта, только что прилетела. Какое горе! — Всхлипнула, целуя Любовь Семеновну. — Виталий Михеевич был так добр ко мне, хотя я вам никто…

Глядя на Дашу, элегантную, ослепительно красивую даже в трауре, Петр был потрясен, растерян. Убедив себя, будто уже пережил в душе свою неудачную любовь, и изгнал из сердца предательницу, он вдруг с горечью осознал: нет, это не так… Она им никто, мысленно порадовался он; неужели Даша свободна?..

Его возбужденное состояние и то, как он не спускал глаз с внезапно появившейся красавицы, не прошли мимо внимания проницательного Яневича. Зная спокойный, уравновешенный характер Петра, он поразился происшедшей в нем перемене. «Неужели та самая девица? — осенила его верная догадка. — А что, очень может быть… Уж больно хороша!» Естественно, Льва Ефимовича это не порадовало; стараясь не показывать своей обеспокоенности, он небрежно спросил: