Светлана Лубенец - Золотая книга романов о любви для девочек

– Ерунда, в кафе посидят. И вообще, дождь может кончиться, – предположила Женя.

Они мне понравились. Такие уютные, домашние. Я умылась и уселась с ними, «слушать взрослые разговоры» – как сказала бы мама.

Потом они разошлись по своим делам. И я снова осталась в блаженном одиночестве. Неспешно вымыла посуду. Убрала на кухне. Мусор вынесла. Потом почитала Сэлинджера. И поняла, что идти мне никуда не хочется.

Но в три позвонила Рита и быстренько вывела меня из этого состояния.

– В метро ориентируешься? – тараторила она. – Приезжай на «Охотный Ряд», я тебя там встречу.

Я оделась, отыскала на вешалке зонтик и отправилась на сходку.

До «Охотного Ряда» добралась благополучно, ничего не перепутала. Рита ждала меня в центре зала между лестницами. Рядом с ней – симпатичный парень, волосы, мокрые от дождя, улыбается.

Они мне понравились.

Парня звали Игорем. Он взял нас под руки и повел к выходу.

На улице оказалось, что зонт есть только у меня. Мы втроем как-то уместились под ним и, смеясь, направились искать место сходки.

Я думала, что мы одни такие дураки – шатаемся под дождем. И ошиблась. Народу собралось человек сорок. Мы сбились в кучу, накрывшись зонтами, как крышей из цветной черепицы.

Многие были знакомы, кто-то радостно вопил, знакомые протискивались друг к другу, чмокали в щеки, пожимали руки. В какой-то момент Игорь и Рита отпустили меня, я стояла, сжатая со всех сторон совершенно незнакомыми ребятами, растерянная. Мой зонт колыхался где-то в стороне, он остался у Игоря. Кто-то крикнул:

– Народ, пойдем в Макдак!

Толпа одобрительно загудела, шевельнулась, задвигалась. Вдруг кто-то толкнул меня, сумочка сползла с плеча, я не успела ее подхватить, и она шлепнулась на мокрый асфальт. Я нагнулась, чтоб поднять ее. Но меня опередили. Какой-то парень успел первым. Мы чуть не столкнулись лбами. Я выпрямилась. Он подал мне сумку.

– Извини, пожалуйста, я нечаянно.

Я посмотрела на него. Он смутился, щеки покраснели. В одной руке – моя мокрая сумка, в другой – ручка зонта.

Ребята двинулись куда-то. Я оказалась под дождем. Хотела взять сумку.

– Подожди, – парень сунул мне зонт, достал из кармана куртки носовой платок и начал вытирать сумку.

– Испачкалась, – смущенно объяснил он.

– Ничего, – ответила я, вешая сумку на плечо.

Теперь он стоял под дождем и смотрел на меня. Высокий, тонкий, он слегка сутулился, словно боялся, что капли воды попадут ему за шиворот. На линзы очков уже осели крапинки дождя. Я приподняла зонт. Он послушно шагнул ко мне.

– Ромка! Привет! – к нам подбежали Игорь и Рита.

– Вот кого не ожидал увидеть! – радовался Игорь. – Как же ты решился выползти из-за компа?

– Подышать захотел, – ответил Рома.

– Вы уже познакомились? – спросил Игорь.

– Еще нет, – признался Рома.

– Это Лера, это Рома, – торопливо представил нас Игорь. – Меня все знают, Риту, надеюсь, тоже. Ну что, идем? А то наши все уже ушли.

Игорь и Рита шагали под моим зонтом. А я все еще стояла и не знала, что мне делать. Рома спросил робко:

– Идем?

– Да…

Он так и шел, согнувшись, потому что зонт был у меня, а я, как ни тянула руку вверх, не могла приноровиться к его росту.

То, что Макдак – это «Макдоналдс», я догадалась сразу. Нам повезло. В этот час народу тут было немного. Так что наша большая компания смогла разместиться кто где. Так как Рома топтался все время возле нас, мы оказались вчетвером за одним столиком. Тогда я смогла рассмотреть его получше. У него были густые вьющиеся волосы, темно-каштанового цвета. А когда он протер очки, я увидела его серые глаза с пушистыми ресницами. Он все время смущался и что-нибудь ронял. Мне приходилось отодвигать от края стола его бутерброд, следить, чтоб он не рассыпал картошку. Короче говоря, он был очень смешной и неловкий.

Игорь сказал:

– Ты сегодня похож на жирафа.

Рома не обиделся, пробормотал что-то извиняющееся.

Говорили в основном о компьютерах. Но если Игорь все время о чем-то спрашивал, то Рома отвечал вяло и старался перевести разговор на другую тему.

– У меня мозги опухли, – жаловался он, – а ты снова о том же.

– Так ведь ты же у нас гений! – подлизывался Игорь.

– Да ладно, – морщился Рома.

– Ребята, давайте, правда, о чем-нибудь другом поговорим, – вмешалась Рита. – Лера, расскажи, как тебе Москва? Нравится?

– Да, – по обыкновению кратко ответила я.

– Она такая же разговорчивая, как и молчун Рома, – рассмеялась Рита.

Рома покраснел. Я опустила голову, подумала и выдала:

– Мы в клуб ходили. Там здорово…

И посмотрела на Рому. Он тоже взглянул на меня и сразу же отвернулся. Я невольно сравнивала его с Андреем. Ничего общего. Никаких сережек, жгутов, напульсников, оранжевых шнурков. Аккуратная прическа, черный свитер, джинсы. Обувь… какая у него обувь? Мокрая.

– Рома, а ты бываешь в клубах? – преодолев себя, спросила я.

Он поерзал на стуле и ответил:

– Нет. Некогда. Учеба, курсы…

– Клубы! – хохотнул Игорь. – Ты что! Рома у нас домосед! Компьютерщик!

– Ну не такой уж, – попытался оправдаться Рома.

– А вот у меня нет компьютера, – храбро сказала я.

– Правда? – удивился Рома.

Я утвердительно кивнула.

– А как же ты? – Он запнулся. – Неважно…

– Общаюсь? – уточнила я, – лично или по телефону. – А потом, вспомнив слова Жени, добавила, что в нашей стране далеко не у всех есть компьютеры. Многие люди знают о них понаслышке.

– Ну если только в глубокой провинции, – сказала Рита.

– Интернет-кафе есть везде, – заявил Игорь, – даже в деревнях.

– Это где же такие деревни? – удивилась я.

– Может, не в самых глухих, но в больших селах и поселках есть. Я знаю, – продолжал настаивать Игорь. – У моего отца знакомый открыл в рабочем поселке компьютерный клуб, причем он там не единственный.

– Опять о компьютерах, – возмутилась Рита, – вам что, больше поговорить не о чем?

Честно говоря, я не знала, о чем надо говорить. Не стану же я распространяться о Сэлинджере или покупке джинсов… к тому же я твердо запомнила Ритино предостережение: с парнями надо говорить осторожно. И ни в коем случае не рассказывать о себе слишком много, особенно в первый вечер знакомства. Ох, как тяжело это общение! Уж лучше бы говорили о компьютерах, я бы послушала молча – и никаких проблем.

– Тогда пойдем бродить под дождем! – предложила Рита.

Кто-то остался сидеть, кто-то двинулся следом за нами. Но когда мы вышли на улицу, дождя уже не было. Было пасмурно и сыро. Фонари блестели на мокром асфальте расплавленным золотом. И кто-то крикнул, что видит звезду в разрывах туч. Мы все стали смотреть в низкое небо, и смотрели так долго и пристально, пока каждый не крикнул: «Вижу, вижу, вот она!»

Рита взяла Игоря под руку. Мы с Ромой потоптались и пошли рядом, стараясь не соприкасаться руками.

Ребята разбрелись, растянулись длинной вереницей по всему Александровскому саду. Я вертела головой, искала скамейку, на которой сидела Маргарита, когда Азазелло пригласил ее на бал.

Видимо, моя нога попала в какую-то выемку в асфальте, я ойкнула, и Рома мгновенно подхватил меня под локоть.

– Не подвернула? – спросил он участливо.

– Кажется, нет.

Я пошла вперед, немного прихрамывая, но Рома теперь уже не отпускал мою руку. Он аккуратно обводил меня вокруг луж и молчал. Так бы мы и шли, если бы я вдруг не спросила про скамейку. Выяснилось, что Рома читал «Мастера и Маргариту». Он тут же начал рассказывать все, что знал о книге, ее авторе и героях.

– Это в самом конце аллеи, – сказал он, – я тебе сейчас покажу. – И он действительно подвел меня к скамейке, ничем не отличающейся от прочих. Такой же мокрой и обычной.

– Маргарита сидела лицом к набережной. Напротив библиотеки. Сейчас ее не видно из-за здания, построенного позже.

Мы постояли возле скамейки. Подождали остальных и повернули назад, потому что ребята предложили пойти на Красную площадь.

– А ты Сэлинджера читал? – повинуясь еще неясной, не вполне оформившейся мысли, спросила я.

Рома обрадовался, как будто только и ждал этого вопроса:

– Ты что! «Над пропастью…» вообще, моя любимая вещь! Помнишь, как там, – он начал цитировать на память, – «я бы хотел иметь такую работу, чтоб просто сидеть во ржи, на краю обрыва, над пропастью. А рядом пусть играют дети. Я буду их охранять…» Как-то так, – задумчиво закончил Рома.

А я уже знала. Мы похожи. Мы – словно одно целое, только поделенное на два. Я увидела себя, свое отражение, и я сама была отражением Ромы. Но я не хотела им быть. Даже не знаю почему. Спроси я его сейчас о чем угодно, и услышу в ответ то, что сказала бы сама.

Мне стало немного неприятно. Даже мурашки по коже побежали.

– Озябла? – тут же спросил Рома.

– Немного…

Он прижал мой локоть к своему боку, как будто хотел согреть.

Я решила совершить еще одну попытку:

– Ты Хемингуэя любишь?

– Старик Хэм – это круто, – вздохнул Рома, – но он не мой писатель. Я его не чувствую.

– Я тоже…

Скользкие после дождя булыжники, темная в сумерках стена с зубцами и башнями, сказочный храм Василия Блаженного, выпуклая, как китовая спина, площадь. Пустота и парадность. Редкие прохожие.

Мы снова сбились в кучу, обсуждали, куда бы еще пойти.

Кто-то предложил в кино. И снова все согласились.

Я сидела в темном зале рядом с Ромой. Он держал мою ладонь в своей и смотрел на экран. Фильм был совершенно дурацкий. Я не понимала, зачем сижу тут и, как и все, пялюсь на экран.

И еще эта горячая ладонь и подрагивающие пальцы.

Когда нас наконец выпустили из зала, я сразу же шепнула Рите:

– Мне пора домой…

– Без проблем! Всем пора, – сказала она.

На этот раз мы просто спустились в метро и доехали до моей остановки. Рома смотрел на меня, не отрываясь.

На улице я сразу позвонила Жене и сказала, что буду с минуты на минуту.

У подъезда мы расстались. Я расцеловалась с Ритой, пожала руки ребятам. Ну не смогла я чмокнуть их в щеки. Я понимала, что так принято, и все-таки не смогла.

Попросила Риту звонить мне почаще.

– Ты когда едешь? – уточнила она.

– Завтра…

– Жалко.

– А можно мне тоже твой телефон? – тихо попросил Рома.

Меня просто передернуло от этого «можно».

– Возьми у Риты, – быстро ответила я.

Мы еще раз простились, и я пошла домой.

– Как погуляли? – спросила Женя.

– Знаешь, кажется, я потеряла зонтик, – сообщила я.

Не успела снять куртку, как в дверь позвонили.

На пороге стоял запыхавшийся и счастливо-взволнованный Рома.

– Вот, ты забыла зонтик!

– Спасибо.

– Ну я пошел?

– Давай…

Женя стояла за моей спиной и молчала.

Он развернулся и исчез, протопали шаги по лестнице, хлопнула подъездная дверь.

– Кто это? – Голос Жени прозвучал немного насмешливо.

– Рома…

– Просто Рома?

– Просто…

– Кавалеры? – полюбопытствовала Татьяна, выглянув из кухни.

– Ой, не говори, отбоя нет, – пошутила Женя.

Мне она сказала:

– Между прочим, твоей маме я соврала, что ты в кино с Андреем.

– Я действительно была в кино.

– А почему такая кислая?

– Фильм не понравился.

– Бу-бу-бу! – передразнила Женя и вышла.

Я схватила ни в чем не повинного Сэлинджера и затолкала его на дно рюкзака.

На следующий день приехал папа. Так что самостоятельное путешествие домой отменилось. Мама не выдержала и заставила его забрать меня. Я расстроилась. Нагрубила ему чуть ли не с порога. Хотя он был ни при чем.

У него было много дел. И еще он хотел заказать новую лодку. Он забежал рано утром, на несколько минут, наскоро перекусил и попросил у меня телефон до вечера, потому что его трубка сломалась. Я так распереживалась, что опять чуть не расплакалась. Телефон давать не хотелось. Вдруг он проверит номера моих немногочисленных знакомых или прочтет эсэмэски. Конечно, в них не было ничего предосудительного, но все равно это было неприятно. Мобильник я не дала. Папа настаивать не стал, но ушел обиженный. Я тоже расстроилась.

Женя не вмешивалась в наш спор. Только когда отец ушел, спросила:

– Лера, тебе так жалко телефон?

– Ты не понимаешь! – крикнула я. – Это же мое личное пространство! Это последнее, что у меня есть!

– Но зачем же так кричать? – удивилась она.

А я расплакалась. Она не понимала: папа все равно посмотрел бы мою записную книжку и использовал бы против меня полученную информацию.

– Лера, перестань психовать, – резко сказала Женя, – ты могла объяснить отцу, что в твоем телефоне личная информация, которую ты не хочешь никому показывать. Вот и все. Ты могла взять с него слово, что он не будет смотреть записную книжку. Я знаю его, он честный человек.

Я слушала ее, всхлипывая. Я чувствовала, что она права. Но было уже поздно.