Белинда услышала собственное прерывистое дыхание, а затем дыхание Джоша, еще более громкое. Он опять перекатился на нее и раздвинул ей ноги твердым стержнем своего естества. На этот раз он не останавливался. Вновь и вновь погружался он в ее лоно, и напряжение росло, достигнув почти невыносимого наслаждения.

Громко вскрикивая, сжимая ладонями его плечи и неистово двигаясь под ним, она приближалась к чему-то такому, что и представить себе не могла, а потом все кончилось, и она чуть не лишилась чувств от исступленного восторга, когда напряжение рассыпалось в беззвучном взрыве эмоций и чувств. Ее тело вновь и вновь сотрясали спазмы, лоно ее сжималось в такт движениям Джоша, а затем она стала медленно расслабляться, и он опять вскрикнул, разряжаясь в нее. Ее переполняло теплое чувство благодарности и любви.

Белинда заснула, положив голову на его плечо, ощущая тепло, безопасность и незнакомую прежде приятную усталость…

Казалось, прошло совсем немного времени, когда он ласковым прикосновением к плечу разбудил ее.

Белинда заглянула в его голубые глаза, которые раньше считала холодными, и волна смущения захлестнула ее. Она покраснела и отвела взгляд.

Рассмеявшись, он наклонился и коснулся губами ее лба.

— Все в порядке, любимая моя. В данный момент в мире все хорошо. Разве ты этого не чувствуешь?

Улыбаясь, она тихо прошептала: «Да» — и, коснувшись губами волос на его груди, удивилась его непривычному мужскому запаху.

— А теперь, — бодро сказал он, — нам пора в путь! Твоя сестра, наверное, волнуется, и нужно быстрее дать ей знать, что с тобой все в порядке.

Белинда кивнула, хотя ей хотелось остаться здесь навсегда, в этом маленьком милом гнездышке. «Как это не похоже на меня», — подумала она. Впервые она задумалась над тем, как хорошо быть обычной женщиной, радоваться теплу домашнего очага, ждать возвращения мужа…

Внезапно поверхность льда под ней зашевелилась, и раздался громкий треск. Казалось, этот звук шел сразу со всех сторон.

— Боже милосердный! — воскликнула она. — Что это?

Светлые глаза Джоша резко выделялись на загорелом до черноты лице.

— Всего лишь небольшое предупреждение! Начинается оттепель.

— Тогда нам нужно скорее уходить отсюда! — Она начала быстро одеваться.

— Успокойся, — тронул ее за руку Джош. — Лед не тронется еще день или два, а может, и больше. Это всего лишь первый знак. У нас масса времени, чтобы добраться до берега. При попутном ветре это займет не больше часа.

Она кивнула, но продолжала поспешно одеваться. Звук ломающегося льда разрушил очарование, вторгся в их маменькин мирок и напомнил об ответственности, вытеснив чувство непреходящего наслаждения.

Когда они уложили вещи в сани, Джош соорудил для нее сиденье среди тюков.

Белинда все время думала об Аннабел. Как она шла себя без нее? Держалась стойко или придиралась к Чарли? Белинда не хотела бы, чтобы сестра поссорилась с чилкутом. Если это случилось, Чарли, вероятно, не согласится и дальше сопровождать их.

Прошло, казалось, совсем немного времени, и перед ними появился берег озера, вдоль которого стояло множество саней. Их владельцы спускали импровизированные паруса, готовясь к переходу на озеро Линдерман.

Белинда нетерпеливым взглядом искала сестру и наконец обнаружила ее на некотором расстоянии от озера рядом с невысоким снежным заносом.

Джош вытаскивал сани на берег, а Белинда поспешила к сестре.

Аннабел, заметив ее, бегом бросилась к ней, и сестры радостно заключили друг друга в объятия. Белинда с изумлением увидела слезы на щеках Аннабел. Она была тронута до глубины души.

— О, Би! Я была уверена, что тебя нет в живых. Это было так ужасно! Всю ночь я думала о тебе, о том, как ты там замерзаешь в одиночестве. Я рада видеть тебя целой и невредимой!

— Я тоже. — Белинда поцеловала ее в щеку. — А носильщик вернулся?

Аннабел кивнула.

— Он там, — она показала на снежный сугроб, — вместе с остальными. Они играют в какую-то глупую карточную игру. — Она шмыгнула носом, а затем улыбнулась. — Но ты великолепно выглядишь! Что случилось?

Белинда покраснела от стыда. Если бы Аннабел только знала! Впервые в жизни Белинда ощутила превосходство над сестрой. Она была уверена, что Аннабел, несмотря на свое кокетство, все еще оставалась девственницей, а она сама, такая добродетельная, больше не могла похвастаться этим. Как странно все обернулось!

Стараясь сдержать эмоции, Белинда поведала сестре слегка приукрашенную версию ночного происшествия, но Аннабел, всюду видевшая романтическое приключение, хитро улыбнулась:

— Значит, он дважды приходил тебе на помощь! Как романтично! А он красив, этот твой спаситель?

Белинда не могла справиться с краской, заливавшей лицо.

— Думаю, да, — небрежно ответила она. — Но в суматохе я этого не заметила.

— Она думает! — надулась Аннабел. — Ты просто невозможна, Би! Тебе представляется чудесная возможность произвести впечатление на привлекательного мужчину, а ты не пользуешься ею! Как же ты предполагаешь поймать себе мужа? — Теперь в ее тоне звучала насмешка.

— Ну во-первых, — раздраженно ответила Белинда, — я не собираюсь, как ты мило выразилась, «ловить» мужа. Я ненавижу это выражение. Звучит так, как будто мужчина — это животное, на которое охотятся, а женщина — расчетливое существо, использующее свою женственность как наживку. Это ужасно!

Аннабел вновь надулась.

— Я всего лишь пошутила, Би. А кроме того, все так и есть на самом деле.

Появление Джоша избавило Белинду от необходимости отвечать сестре. Он шел к ним по свежему снегу, и его широкие плечи четко выделялись на белом фоне, а рыжеватые волосы пламенели на солнце.

— Боже милосердный! — выдохнула Аннабел. — Он такой милый, Би! Настоящий красавец.

Белинда ощутила укол ревности. Аннабел гораздо красивее и значительно искуснее в тех играх, в которые играют мужчины и женщины. А что, если Аннабел понравится Джошу больше, чем она?

Теперь он стоял прямо перед ними, улыбаясь.

— Вижу, ты нашла ее, — сказал он, кивком указывая на Аннабел.

— Да, слава Богу. Носильщики вон там, за сугробом, так что, похоже, все в порядке.

— Хорошо. — Он повернулся к Аннабел: — А это, насколько я понимаю, и есть твоя очаровательная сестра?

— Да, — взволнованно ответила Белинда. — Это моя сестра Аннабел. Аннабел, это Джош Роган.

Аннабел, улыбаясь и хлопая густыми ресницами, шутливо присела в реверансе.

— Рада познакомиться с вами, мистер Роган. Не каждый день доводится встретить мужчину, который дважды вел себя как герой.

— Я рад, что вы оценили мои достоинства, мисс Ли, — усмехнулся Джош. — Надеюсь, время от времени вы будете напоминать о них вашей сестре. Боюсь, она считает, что мои манеры лишены необходимого блеска.

Он бросил на Белинду ласковый взгляд, и она отвернулась, испытывая огромное облегчение. Он был вежлив с Аннабел, но, похоже, она не произвела на него особого впечатления.

— Ну ладно, дамы. Дни еще короткие, и если мы сегодня намерены пройти хоть немного, пора в путь. Прошу прощения, мисс Ли. — Он кивнул Аннабел. — Мне нужно сказать несколько слов вашей сестре наедине.

Аннабел улыбнулась и махнула рукой.

— Даю вам свое разрешение, сэр! Только не задерживайте ее слишком долго. В конце концов она моя младшая сестра, и я обязана присматривать за ней.

Джош взял Белинду за руку и отвел в сторону, где их никто не мог услышать. Там он взял ее ладони в свои.

— Белинда, — проникновенно сказал он. — Я хочу сказать тебе, что прошлая ночь — самая лучшая ночь в моей жизни и я всегда буду помнить ее.

Она с внезапной тревогой взглянула на него. Почему он так говорит? К чему он клонит?

— Это было… — Она колебалась, подыскивая подходящие слова. — Это было чудесно и для меня, Джош, но почему твои слова звучат так, как будто мы больше никогда не увидимся?

— Некоторое время не увидимся. — Его губы сжались, лицо напряглось. — Белинда, я сейчас не могу остаться с тобой, как бы мне этого ни хотелось. Я должен ехать в Доусон один.

— Но… — Внезапно неяркое солнце исчезло, и холод забрался под ее парку, коснувшись кожи, а затем проник внутрь, в самую середину груди, туда, где было ее сердце. — Но я думала… Я имею в виду прошлую ночь… Я думала, что она что-то значит для тебя.

Белинда попыталась вырвать руки, но он крепко сжал их и негромко застонал.

— Конечно, значит! Как сделать, чтобы ты поняла? У меня нет выбора, Белинда. Поверь мне. Если бы я мог, я бы поехал с тобой в Доусон, там бы мы поженились и больше никогда не расставались. Но сейчас это невозможно. Я должен отправиться в Доусон один и пока не имею права давать никаких обещаний.

— Но почему? — Ее вопрос прозвучал как крик боли. Джош поморщился:

— Сейчас я не могу ответить на твои вопросы. Я могу лишь просить тебя верить мне.

— Верить тебе? И ты просишь об этом теперь? — вскрикнула она, вырывая свои руки. — С этого момента я больше никогда не поверю ни одному мужчине!

Решительно сглотнув грозившие хлынуть из глаз слезы, Белинда побрела по снегу к ожидавшей ее Аннабел.

Глава 6

Лестер Пью раздвинул плюшевые занавески на окне своей комнаты, расположенной над принадлежащим ему салуном «Золотой кошелек», и взглянул на главную улицу Доусона — «Золотого города», или, как некоторые называли его, «Прямоугольника на болоте».

Половина верхнего этажа здания была превращена в апартаменты Пью, где он останавливался во время редких визитов в Доусон. Это были довольно удобные комнаты, даже роскошные по северным меркам, и теперь Пью решил проводить здесь все свободное время.

Новичку растущий город мог показаться унылым поселком, состоящим из наскоро сооруженных построек и пыльных тропинок, которые служили улицами, но Пью видел нечто иное — он видел открывающиеся перед ним возможности. Доусон рос с невероятной быстротой, и самые предприимчивые могли быть уверены, что очень скоро станут миллионерами, если правильно разыграют выпавшие на их долю карты.

Хорошо, что он не стал ждать и приехал в Доусон теперь. Возможно, федеральный агент оказал ему неплохую услугу, заставив стряхнуть с себя ленивое оцепенение.

Громкий стук в дверь отвлек его от размышлений.

— Войдите! — крикнул он.

Дверь распахнулась, и вошел Чет Хартер. Улыбка его была натянутой, глаза ярко блестели. Он снял шляпу и бросил ее на диван.

— У меня для вас новости, Эл Пи. Есть хорошие, есть плохие.

— И что это за новости? — Пью достал золотой портсигар, извлек из него сигарету, аккуратно вставил в мундштук и зажег. Нельзя было показывать Хартеру, что он волнуется.

Хартер подошел к столу с остатками завтрака, поднял кофейник и, обнаружив, что он пустой, поставил на место.

Пью мысленно отметил его манеру держаться. Хартер опять был преисполнен чувством собственной незаменимости. Настало время поставить его на место.

— Я задал тебе вопрос, Чет, — тихо произнес Пью. Хартер, прищурившись, посмотрел на него.

— Я прекрасно слышал, Эл Пи. Просто я проверял, не осталось ли здесь кофе, но, похоже, нет.

Он улыбался, но тон его был высокомерным, и Лью мрачно нахмурился, рассматривая тлеющий конец сигареты. Пора осадить наглеца!

Пью неторопливо взял трость и слегка покачал ее в руке. Хартер смотрел на него с улыбкой. Вдруг с неожиданной для его грузного тела кошачьей ловкостью Пью вскочил на ноги и вытянул руку с тростью вперед. Он нажал кнопку — и раздался щелчок.

Глаза Хартера широко раскрылись, лицо побледнело — он почувствовал у своего горла острый клинок. Пью усилил нажим, и маленькие капельки пота проступили на лбу Хартера.

— Какого черта, Эл Пи? — хрипло спросил он, боясь пошевельнуться. — Эта проклятая штука достаточно острая!

На губах Пью появилась злорадная ухмылка.

— Неужели? Эту маленькую штучку я приобрел у проезжего торговца, который привез ее из Франции. Трость с вкладной шпагой — так они ее называют. Думаю, это идеальное оружие для джентльмена.

Хартер шумно сглотнул.

— Но в чем дело, черт возьми?

Улыбка Пью стала шире, и он слегка надавил на трость, отчего лицо Хартера стало еще бледнее, а пот струйками стал стекать со лба.

— Дело в том, мой друг, что пора было привлечь твое внимание. Кажется, у меня возникли некоторые проблемы. Я много раз говорил тебе, Чесли, что меня нельзя назвать терпеливым человеком и что тебе следует это учитывать. Я говорил тебе это?

Хартер осторожно кивнул. Он очень не любил, когда его называли именем, данным ему родителями, и Пью знал это. Толстяк медленно опустил трость, нажал кнопку, и тонкое лезвие, шурша, вернулось в футляр трости.

— Ну, и на чем мы остановились?

Прежде чем ответить, Хартер вытащил из кармана огромный носовой платок и вытер лоб, на мгновение спрятав лицо под складками ткани. «Когда-нибудь, — с ненавистью подумал он, — этот жирный ублюдок зайдет слишком далеко, и я вспорю его толстое брюхо!»