Александра Орлова - Золото для Агаты

— В общем, все, что я рассказала, прочитать и выучить. — Она посмотрела на часы. — Ладно, зайки, не буду вас задерживать, уже итак пять минут перерыва у вас украла.

Я смотрела на нее почти влюбленными глазами. Правда? Уже перерыв? Не надо, я хочу еще! Мы быстро собрались и вышли из комнаты.

— Она классная! — Быстро заметила Белла.

— Офигительная! — Не сдержалась я, бросив провожающий взгляд на стройную фигурку в белом халате. — Была бы у нас она… она вообще ведет?

— Без понятия!

Среда ничем особым не ознаменовалась, разве что… лекция по анатомии, которую, как я уже говорила, читала жена нашего анатома — Елена Игоревна. Строгая, но справедливая, она чем-то напоминала мне маму. Четкая, но умеющая пошутить. Темноволосая, почти кудрявая, с карими глазами и вздернутым носиком. Мне она внушала только симпатию, она заменяла у нас своего необязательного мужа. Видимо, вышла замуж студенткой, потому что было ей не больше пятидесяти. А, что меня больше всего веселило на этих лекциях — так это присутствие отца. Он мог бросить любые свои дела и приехать в глухомань, чтобы послушать неинтересную ему анатомию, а потом высказать смущающейся Елене Игоревне свое восхищение. Поначалу она с подозрением отнеслась к его визитам, как и я, а потом привыкла. У них даже какая-то дружба завязалась. Я старалась не вникать, меня это не касалось напрямую. Однако присутствие отца раздражало. Вот и в этот раз после окончания лекции я увидела его рядом с анатомшей, уже вовсю улыбающейся. Я остановилась и фыркнула.

— Опять? — Поняла мое настроение Поля.

— Ты посмотри на него! Дон Жуан, блин!

— Агат, не лезь, опять обеспечишь себе скандал. — Девочки были правы, но меня переполняли эмоции. Так, я спокойна и не буду орать при Елене Игоревне…

— Что же за жизнь без скандалов?

Я направилась к парочке и самой ядовитой улыбкой наградила папашу.

— Привет. Есть хоть одна пара, на которой ты меня не контролируешь?

— Все. — Неохотно отозвался он и вернулся к разговору с Кравчук. — Прошу прощения, моя дочь, последнее время излишне эмоциональна, нужно бы записать ее к психотерапевту.

— Девочка наверняка просто устала! — С нежной улыбкой ответила Елена Игоревна. Я быстро улыбнулась в ответ и, почти зашипев, ушла.

Вечер, как и предполагалось, ознаменовался взрывом на вулкане и его извержением. Папа попросил меня зайти к нему в кабинет. Это у обычных людей квартира — это пара комнат, соединенные коридором и включающая в себя сан узел. У нас это несколько собранных квартир в два этажа. Папа любит все эффектное. Я бывала в его кабинете несколько чаще, чем хотела (примерно сто необходимых раз на один желанный). Он сидел за столом, сцепив пальцы между собой.

— Агата, на людях нужно вести себя сдержанно и прилично.

— Я буду вести себя сдержанно и прилично, когда ты оставишь меня в покое!

— Я не ущемляю твоей свободы.

— Расскажи это Кравчук.

Уголок его губ дернулся вверх:

— Знакомства нужно иметь везде, а если у тебя будут проблемы со сдачей экзамена?

— По-твоему, я не в состоянии сдать анатомию? — Я постепенно повышала голос.

— С твоим образом жизни, успех уже быть в состоянии ее выучить.

— Ты бы поменьше грузил меня, я бы училась.

— Я желаю тебе добра!

— Ага! Слушай, сделай одолжение, не появляйся в моей академии!

— Это мое дело. — Он даже голоса не повышал, просто выжидающе смотрел на меня закипающую.

— Да? Тогда я сваливаю. У меня есть планы на ночь.

— Нет. У тебя завтра пары.

— Фиг с ними! — Я развернулась к двери.

— Агата, вернись! — Он поднялся на ноги.

— Ага, сейчас!

— Если ты переступишь порог, можешь ночевать, где хочешь.

— О, ты отпускаешь? Пасиб!

— Все каникулы дома, взаперти!

— Отстань!

Плюнув на все, я залетела в комнату, переоделась, собрала все на следующий день в академии и полетела к Беллке, она обещала крутую тусу. Вялая ссора с банальным концом. Я всегда сваливала, когда отец доводил меня.

— Агата! — Мама выпрыгнула за мной. — Ты куда?

— Пока!

— Леня! Она опять ушла!..

Я знала, что сейчас начнется очередной скандал, на этот раз на почве моего ухода. Плевать! Я перестану трепать их нервы, когда они наконец-то пожалеют мои. То есть, если вспомнить моего отца, никогда.

— Я просто ненавижу своего отца! — Сказала я, ударяя кулаком по барной стойке и отправляя в горло очередную порцию обжигающей серебряной текилы.

— Да брось, Агат! Он у тебя старых взглядов. — Белла с удовольствием поедала вишенку из коктейля, делала она это деловито медленно, вот уже минут десять, бросая по сторонам полные страсти взгляды в надежде призвать какого-нибудь самца.

Я выдрала из ее блестящих помадой губ вишенку и выкинула ее за стойку, меня все это шоу раздражало.

— Что творишь?!

— Достала! — Прошипела я, продолжая напиваться.

Папашка у меня действительно старых взглядов. Только не во всем. Некоторые его представления чересчур современные. Я бы с удовольствием обошлась без подробностей. Он ретиво интересуется моей личной жизнью, особенно самой интересной ее стороной. Это, кстати, еще один любимый повод для громогласных скандалов. Интересно, если бы он мог следить за мной везде, он бы вовсе бросил работу?

Мы с Беллой сидели в темном месте с яркими и бьющими по глазам лучами подсветки. Играла громкая отвратительная музыка. Вот еще одна папина навязанность — я с трудом воспринимаю современные клубные песни. Он сделал все, чтобы я любила классику. Что ж, ему это удалось. Правда, порой я слушала «бумы и бамы» просто назло ему.

Так и прошла ночь, в клубе среди алкоголя, запаха табака и дыма, загорелых мужчинок, считающих себя Аполлонами и отключенными сознаниями девочек-блондинок. Меня раздражало все. Когда Белла склеила какого-то странного, хотя вполне внешне симпатичного типа, я очень тактично, без насилия, отшила его приятеля. Парочка на ночь поехали к парню, а я не придумала ничего лучше, как завалиться к Полине. Домой меня все равно не пустят. А если мама и пустит, то папа устроит очередное шоу: я ведь пьяная и наверняка пахну табаком и развратом. Полинина мама спала, а Полина, увидев меня на пороге, готова была оторвать мне голову. Впрочем, прогонять не стала и уложила у себя. Я почти не спала. Утром Парковы накормили меня завтраком, законно удивившись самому моему присутствию. Я поблагодарила их, мы с Полиной стали собираться на пары.

— Ты ведь все проспишь!

— Точно, уверена, латынь слаще колыбельной.

Маршрутка меня укачала. Я действительно проспала все пары. Повезло — гистологию перенесли на субботу. Расставались мы неохотно, я просто рассказала Поле о вчерашнем уходе из дома.

— Он серьезно про каникулы дома?

— Да кто ж его знает! Мне сейчас вообще по барабану! Я спать хочу.

— А то по тебе не видно! Круги под цвет кофточки! — Они наверняка сочетались с моей фиолетовой водолазкой. Я отмахнулась.

Папы дома не было. Мамы тоже. Как же хорошо, когда они работают… я бросила сумку на пол и отпнула ее в дальний угол. Кроватка… завалившись прямо так в одежде, я отрубилась. Проснулась только к вечеру и лишь тогда затеяла весь утвержденный человечеством туалет. Папа вернулся как раз вовремя. Я сидела за компом, обвернутая в пару полотенец.

— Вернулась! И сразу к ящику! На твоем месте я бы уже учил уроки. И не надеялся выйти из комнаты дальше туалета.

А я бы на его месте заткнулась и пожалела несчастную дочь, иронией судьбы загнанную в медицинскую академию. Ему ни за что не понять моей усталости. Отсталый узкопрофильный гуманитарий! Часов в одиннадцать вечера досталось и от мамы. Она мягко высказала мне свои претензии.

— Тебе всего…

— Восемнадцать? — Удивилась я, пытаясь напомнить о своем совершеннолетии и законной возможности делать то, что я хочу.

Мама выдохнула. Ей не нравилось мое поведение, но она никогда не кричала на меня, не наказывала и не заставляла перетруждаться.

— Пойми, пока ты здесь, нужно вести себя чуть… терпимее к отцу.

— Мне всегда было интересно, как ты его терпишь? Хотя ты-то видишь его не больше двух часов в день!

— Агата, — мамин тон несколько похолодел, — я не всегда одобряю методы воспитания твоего отца. Он по характеру человек не простой. Однако тебе тоже периодически стоит задумываться, прежде чем крушить все подряд. Есть такое понятие как «компромисс». А вы, подобно двум баранам на мосту, не можете разойтись вот уже который год!

Я замолчала. Что-то в груди потянуло меня в грусть. Кажется, это называется совесть. Как она это делает? Мне почти мгновенно расхотелось кричать. Я выдохнула и осторожно улыбнулась маме.

— Я постараюсь. — Она ответила улыбкой в ответ и взяла меня за руку.

— Мне кажется, тебе нужен мальчик, ты бы стала поспокойней…

— Не! — Я покачала головой. — Я не могу найти времени на себя, а ты пытаешься привязать ко мне кого-то еще!

— Плохо, если тебе так показалось. — Она поднялась на ноги.

Так мы и закончили…

Отец сдержал свое обещание. Всю неделю каникул я просидела дома. Благо, ему не пришла в голову идея отключить интернет. Хотя интерактивное общение все равно не живое, оно быстро надоедало. Я слонялась по дому и с тоски начала учить анатомию. В конце концов, задали нам немало, а этот Золотухин мог действительно оказаться тем еще монстром! К воспоминаниям о монстрах… их нужно знать в лицо! Спасибо большое нету и группе нашей дорогой академии, там можно прочитать все, что захочется. Хочешь — смотришь фотки преподов и читаешь отзывы студентов, хочешь — читаешь конспекты старшекурсников. Опций и возможностей много. Я размяла пальцы и стала искать кафедру анатомии. Вот наш Наумыч, дедок-шутник, в шапке-ушанке, сфотографированный скрытой камерой на телефон студента. Вот его милая жена, как всегда в халате и шапочке на фоне учебника. Я смотрела подписи под фотографиями, выискивая нужную. Нашла! «Заведующий кафедры нормальной анатомии человека, Золотухин М. И.» гласила подпись. Я вгляделась в фотографию.

На меня смотрел приличного вида и возраста дедок с овальным лицом и округлым подбородком. Хитроватые темные глаза закрывали большие очки. Лоб прорезало несколько глубоких морщин. Черные с проседью волосы разделялись пробором над внешним углом глаза. Он чуть улыбался, тонкие губы словно созданы для усмешек. Простой костюм, галстук. Ничего особенного. Но какое-то волнение он определенно вызывал. Представляю, какая тишина у него на парах. Кажется, я его видела однажды в коридоре… я попыталась напрячь память, но она отказалась выдавать мне хоть какую-то информацию. В академии сотня преподов, не всех же мне запоминать! Если честно, я почти никого не знаю по имени и отчеству. Только нашу кураторшу, Кравчук и… наверное, все. Хотя нет! Еще Наумыча! Ну, этого тяжело не запомнить.

Дни проходили однотипно. Я уже готова была выпрыгнуть в окно прямо в снег. Учила, сидела в интернете, говорила по телефону, костерила отца. Он определенно издевался! Причем каждый вечер тактично напоминал мне причину моего ареста. Я бы еще раз так сделала с удовольствием! Ушла бы и осталась жить у Полины. Она как-то попыталась зайти ко мне, так папа честно заявил ей, что подруга наказана и до начала семестра не выйдет на улицу. Профукала отдых… скоро начнется очередная череда пыточных недель. Я уже мысленно искала выходные: в феврале — день защитника отечества, в марте — восьмое. Апрель! Что ты делаешь, почему в тебе нет праздников?! Я же умру за четыре недели! Май радовал — там недели копания в грядках. У меня нет огорода, поэтому я буду гулять и ничего не делать. Как часто человеку деятельному хочется просто посидеть, забыв обо всем. Как все-таки классно порой бездельничать! Правда, сейчас я бы променяла свое безделье на кучу важных и неотложных дел, чтобы хоть как-то разбавить свою никчемную жизнь. Она теперь помещалась между учебниками и интернетом. Как, наверное, скучно никого не иметь… был бы у меня парень, он бы украл меня, как кавказскую невесту. Я уже представляла, как я сажусь за ним на мотоцикл, и мы мчимся прочь от этого дома. Куда? Неважно! Главное, подальше. Не видеть этого солидного дядьку в костюме, называющего себя моим отцом. Интересно, мне от него хоть что-нибудь досталось??

Оставался день. Чуть-чуть продержаться. Не дрейфь, Агата, все получится! Я посмотрела на себя в зеркало и сжала в пальцах холодный кулон. Я никогда его не снимала. Мне подарили его при рождении, когда было выбрано имя. Он был моим талисманом и покровителем. Ярко-синий камень со светлой полосой и отверстием посередине. Вверху была маленькая серебряная бабочка красивого плетения. Она словно села на яркий самоцвет, перепутав его с цветком. Я носила его на шее. Он приносил мне удачу и давал сил. Я коснулась губами камня и шепнула ему: «Мы справимся!».