— Кай Йи! — раздался чей-то крик, и в дверь забарабанили. — Кай Йи!

— Пошли к черту!

— Послание от Чарли Конга! Это чрезвычайно важно! Они захватили Стар Коллингвуд!

— Стар! — прошептал Крейн, выходя из Грин Джейд. Спрыгнув с «драконовой» кровати, он накинул ярко-красный шелковый халат и торопливо открыл дверь. Крейн увидел Ли Ванг Ю, который и сунул ему в руку письмо. В нем говорилось:


«Презренный сын тысячи шлюх!

Стар Коллингвуд у нас. Если хочешь, чтобы она осталась в живых, приходи в штаб тонги Хоп Синг, один и без оружия. Если пройдешь через наши испытания, тебе будет позволено увидеться с ней, и мы отпустим ее с миром. Но если же ты не подчинишься нашим требованиям, она умрет медленной смертью».


Подписи не было, только изображение змеи.

Крейн прочитал письмо, сложил его и закрыл глаза.

— Что это, Кай Йи? — спросила Грин Джейд, подойдя к нему и скользнув руками под халат. — Кто захватил Стар?

— Чарли Конг. Черт возьми, я и не подумал о Стар!

— И что они намерены с ней сделать? — Ее прохладные пальцы ласкали его живот.

— Убьют ее, если я не приду к ним. И конечно, если я к ним пойду, они убьют меня.

— Тогда ты не должен идти. Пускай убивают Стар — что тебе до нее?

Крейн прислонился к стене, прижавшись затылком к черному шелку, которым была обита спальня. В уголках его глаз выступили слезы.

— Она — все для меня, — прошептал он.


Исчезновение Стар вызвало переполох на приеме в особняке на Ноб-Хилл. Когда прибыла полиция, известие об исчезновении виновницы торжества уже распространилось по всему особняку, и вид капитана Тома Броудера из сан-францисской полиции вынудил нескольких наиболее нервных гостей покинуть торжество, хотя обед был в самом разгаре.

— Вы думаете, это дело рук Крейна Канга? — осведомился Броудер у Арчера в музыкальном салоне, куда они уединились, чтобы спокойно поговорить. — Вы думаете, он имеет еще достаточно власти над вашей сестрой, чтобы при помощи записки выманить ее из дома?

— Я абсолютно так не думаю, — сказала Эмма.

— Минутку, мама, — возразил Арчер. — Крейн все равно имеет к этому какое-то отношение. Он или не он послал записку — это другой вопрос. Но, капитан, я думаю, что ваши люди могли бы прочесать Чайнатаун.

— Согласен. И прежде всего мы отправимся на Грант-авеню, где живет Канг.

— Можно мне пойти с вами? — спросил Арчер.

— Разумеется, если хотите.

В комнату вошел полицейский.

— Извините, капитан, — сказал он, — но мы только что получили известие о том, что Джордж Коулман собрал на Кирни-стрит митинг Антикитайского общества. Они взбешены тем, что «поднебесники» похитили белую женщину.

— Если это именно так, — заметила Эмма.

Капитан Броудер нахмурился.

— От этого Коулмана могут быть неприятности. Я распоряжусь послать туда наряд полиции, чтобы наши парни проследили за ним. А пока что, мистер Коллингвуд, поедемте-ка в Чайнатаун.

Когда полицейские направились к выходу из комнаты, Арчер прошептал матери:

— Завтра утром в газете будет потрясающий материал на всю первую полосу.

— Арчер, как ты можешь! — воскликнула Эмма. — Ведь речь идет о твоей сестре!

— И сестра может стать новостью для газеты. Уж не думаешь ли ты отдать весь этот материал завтрашнему «Бюллетеню»? Нет, уж на этот раз мы утрем нос Слейду Доусону!

С этими словами он направился к двери. Эмма была потрясена его репортерским зудом почти так же, как она была потрясена исчезновением дочери.


Как только город облетело известие о том, что Стар Коллингвуд Лопес-и-Сепульведа похищена китайцами, давно копившаяся против «поднебесников» злоба разом выплеснулась наружу. На Кирни-стрит быстро собралась изрядная толпа, и хотя никого из этих людей не интересовала истинная сторона происшествия, но все возбужденно слушали одного из наиболее одиозных демагогов, который был известен своими антикитайскими настроениями и возглавлял полуподпольное Антикитайское общество.

— Что есть китаец? — во всю глотку орал Джордж Коулман, баптистский проповедник из Алабамы. — Это иностранец, который явился в Америку и привез свои собственные законы и свою собственную мораль. Китаец есть косоглазый, со «свиным хвостиком» на голове желтокожий человек, который отказывается подчиняться законам и обычаям белых людей — нас с вами. Он — червь в яблоке Америки, превращающий в проституток своих же женщин, червь, который курит опиум, объединяется в тонги, чьи солдаты убивают людей. Скажите, можно ли считать Чайнатаун частью Америки? Нет, Чайнатаун — это часть китайской по сути территории. Говорю вам, друзья-американцы, одно дело — когда косоглазые убивают друг друга в своем Чайнатауне, и совсем другое — когда они переносят это зло на белых жителей Сан-Франциско. Подумайте только, они подослали кого-то из своих в самое сердце Сан-Франциско — на Ноб-Хилл — и выкрали представительницу одной из ведущих семей нашего прекрасного города. И я спрашиваю вас, друзья, можем ли мы допустить, чтобы происходило подобное?

— Нет! — взревела толпа.

— Что же в таком случае мы предпримем?

— Сожжем весь Чайнатаун к чертовой матери! — заорал кто-то из толпы, а все остальные подхватили: — Сжечь Чайнатаун! Сжечь Чайнатаун!

— Тогда пошли! — крикнул Коулман, и несколько сотен белых жителей Сан-Франциско, многие из которых были вооружены, ринулись в направлении Чайнатауна.

Во всем Чайнатауне — и на Аллее Салливана, и на Аллее Убийц, и на Аллее Мясников — нарастало напряжение: китайцы услышали отдаленный, становившийся сейчас все ближе и ближе рев разъяренной толпы. И хотя было уже заполночь, в разных местах на стенах домов и на заборах вдруг начали появляться чан-ханги — листовки, в которых все законопослушные китайцы призывались выступить сообща против тонг, которые и являются главной причиной бедствия, которое обрушилось на головы всех китайцев, проживающих в городе. И все же многие утверждали, что при всех присущих им отрицательных качествах тонги все-таки — сугубо китайские образования. Разве может китаец доверять фан куэй — белому иностранному дьяволу?! Так одно предубеждение рождало другое, и город у залива был готов к взрыву, который неминуемо должен был произойти.


— Кай Йи, надо что-нибудь предпринять! — настаивал Ли Ванг Ю. Почти все члены тонги Суэй Синг набились в подвальное помещение штаб-квартиры на Споффорд-Элли. Крейн, одетый в ярко-красные одежды, сидел неподвижно, словно Будда, на коврике перед алтарным возвышением, на котором стояли сосуды, раскрашенные в типично китайском стиле. — Если мы не начнем действовать, — продолжал Ли, — то потеряем контроль над Чайнатауном.

— Он прав, Кай Йи, — сказал Квонг Си, другой молодой солдат тонги. — Наши люди боятся круглоглазых, которые враждебно настроены по отношению к китайцам. Если не мы защитим китайский народ, то кто?

Воцарилась тишина, и все бойцы тонги обратили взоры на своего лидера, ожидая, что он скажет. Лицо Крейна было словно высечено из камня, глаза напряженно смотрели вперед, не мигая. Наконец Крейн поднялся, повернулся к алтарю и поднял с него тот самый меч, которым он обезглавил молодого шпиона из тонги Хоп Синг. Несколько мгновений Крейн держал меч двумя руками, затем обернулся и передал его Ли Ванг Ю. Смутившись, Ли смотрел, как Крейн снял с себя ярко-красные одежды и положил их на алтарь. Обнаженный до пояса, он повернулся лицом к своей тонге.

— Братья мои, — сказал он. — Все вы знаете, что я ставлю тонгу Суэй Синг превыше своей жизни. Но есть одна вещь, которая еще более дорога мне, и это — Стар Коллингвуд. Как вам известно, Чарли Конг захватил Стар и согласен отпустить ее только после того, как я сдамся ему. Он оказался более умным, чем я, поскольку мне никогда в голову не приходило, что он может использовать Стар Коллингвуд, чтобы поймать меня. Поэтому у меня нет иного выбора, кроме как отдать себя в руки тонги Хоп Синг. Когда я сделаю это и когда Стар вернется в свою семью, опасность со стороны круглоглазых исчезнет и мир вновь возвратится в Чайнатаун.

Но поскольку Чарли Конг желает моей смерти, я оставляю за собой право умереть среди друзей, а не среди врагов. Вот почему я прошу тебя, мой любимый кровный брат Ли, которому я отдал меч нашей тонги, осуществить мою казнь.

Среди потрясенных бойцов тонги послышалось тихое бормотание, Ли начал было протестовать, но Крейн поднял руку, приказывая ему замолчать.

— Отошлите мою отсеченную голову хоп-сингам. Это удовлетворит их. Затем, как только они отпустят Стар, вы, братья мои, под руководством Ли Ванг Ю будете продолжать борьбу за сохранение нашей власти в Чайнатауне. Прощайте же, братья мои. Я пытался верой и правдой служить вам. Однако сейчас самая большая служба, которую я могу сослужить — это покинуть вас.

Он опустился перед Ли на колени и нагнул голову.

— Размахивайся сильнее, — сказал он. — Сделай все как следует. Не доставляй мне ненужной боли.

Ошеломленный Ли посмотрел на Квонг Си, у которого был сейчас такой же ошеломленный вид. Затем оба они обвели взглядом остальных бойцов тонги.

— Делай! — приказал Крейн, и его склоненная шея напряглась.

— Кай Йи, — умоляюще сказал Ли. — Я не могу сделать эту ужасную вещь. Ты не можешь просить об этом меня.

— Я не прошу, — сказал Крейн, — я приказываю. Ну же, давай!

Ли, которого трясло, как в лихорадке, схватил меч обеими руками, медленно поднял его над головой. Глядя на шею Крена, он начал опускать клинок, потом резко остановился.

— Нет!!! — закричал он. — Я отказываюсь взять на себя ответственность за отнятие твоей жизни. Пусть кто-нибудь другой сделает это. — И он повернулся к остальным. — Кто вызовется казнить Кай Йи?

Молчание. Крейн обвел взглядом бойцов тонги и наконец поднялся.

— В таком случае, — сказал он, направляясь к двери, — вы обрекаете меня на жестокую и жуткую смерть. Прощайте, братья мои. Я один иду к хоп-сингам. — Он чуть задержался в дверях и еще раз оглянулся. — Впервые в жизни со мной такое, — тихо добавил он, — я боюсь…


Влекомый парой лошадей, полицейский фургон грохотал вниз по Ноб-Хилл. У подножия холма капитан Броудер заметил полицейское отделение, расположившееся за квартал отсюда, на Пайн-стрит.

— Туда! — скомандовал он.

Фургон завернул и помчался к пересечению Грантавеню и Пайн-стрит. Большая толпа «поднебесников» собралась, наблюдая за действиями полиции, однако внешне все казалось спокойным. Один из полицейских подошел к затормозившему фургону и отсалютовал.

— Не так давно тут были настроенные против китайцев люди, капитан, — сказал он. — Однако мы воспрепятствовали их проникновению в Чайнатаун, и они убрались.

— Куда они направились?

— В доки.

— В доки? — Броудер изумился. — Но почему туда?

— Ну, раз уж им не удалось попасть в Чайнатаун, — сказал сидевший рядом с капитаном Арчер, — тогда они решили, видимо, попытаться сжечь несколько кораблей тех пароходных компаний, которые принимают «поднебесников» на работу, например «Пасифик Мейл».

— Пошлите кого-нибудь к мэру, — сказал Броудер. — Пусть он свяжется с военно-морской базой на острове Map, чтобы они прислали военный корабль для защиты доков.

— Слушаюсь, капитан.

— И пропустите нас. Мы направляемся к Крейну Кангу.

Полицейский дал знак своим парням, и они разомкнули живую цепь. Лошади галопом проскакали в Чайнатаун.

Однако когда они достигли особняка на Грант-авеню, тот оказался пуст.


Смотровое окошко в двери, выходившей на Аллею Убийц, приоткрылось, и в него выглянул какой-то мужчина в белом капюшоне с прорезями для глаз. Перед ним в пыли стоял Крейн Канг. Боец из Хоп Синг отомкнул замок. Держа ружье наизготовке, открыл дверь и высунулся наружу.

— Я один, — сказал Крейн.

Как только человек в капюшоне удостоверился, что Крейн сказал правду, он отступил чуть в сторону, давая возможность пройти. Крейн, облаченный в шелковый черный костюм, похожий на пижаму, вошел внутрь. Под масляными светильниками, свисавшими с низкого потолка, стояли четверо бойцов из тонги Хоп Синг. На головах у них были капюшоны, двое были вооружены мачете, один — топориком, а у четвертого в руках было ружье. Как только впустивший Крейна закрыл дверь на засов, вооруженный ружьем подошел к Крейну.

— Подними руки.

Крейн подчинился. Хоп-синг моментально обшарил его одежду.

— Он чист.

— Где Стар? — спросил Крейн.

— Тут мы задаем вопросы! — рявкнул человек с ружьем и с силой ткнул пальцем в грудь Крейна. — Теперь, когда ты здесь, делаешь только одно — подчиняешься. В противном случае мы заткнем тебе глотку. Отведите его вниз.