— Ты должен подсказать мне!

— Нет, смотри и думай.

— Это несправедливо. Почему ты не соглашаешься? Сегодня у меня последний шанс найти мышь. Я переезжаю в дом ван Янсов.

— До Нового года портрет можно рассматривать в штабе народного ополчения.

— Какая мне от этого польза? У меня не будет времени пойти туда, а даже если и пойду, там будет совсем не так, как здесь. — Она пыталась подольститься к Хансу. — Будь умницей, Ханс. Ты обещал, что скажешь мне.

— Накануне твоей свадьбы и ни днем раньше.

Слезы выступили на глазах девушки.

— Ты жестокий!

Ханс сухо улыбнулся, припомнив, как она мучила его своим кокетством, своими соблазнительными уловками и насмешками, описанием богатой жизни, которую ей предстоит вести.

— У меня не было намерений быть таким. Я желаю тебе добра, Сибилла. Пусть сопутствует тебе счастье, к которому так стремится твое сердце.

Возможно, когда-нибудь мы встретимся вновь. А сейчас я прощаюсь с тобой.

Рыдания сжали ей горло. Мольба вырвалась судорожным шепотом, свидетельствующим, что она сама понимает, насколько бесполезно произносить ее:

— Не уходи!

Ханс, подходивший уже к дверям церкви, не слышал ее и вышел, ни разу не обернувшись.


В доме ван Янсов мать Адриана несколько часов в день давала Сибилле наставления. Девушке казалось, будто она снова под опекой Марии, за исключением того, что сейчас она не осмеливалась возражать. Она стала с еще большим нетерпением ожидать дня свадьбы, когда после церемонии и небольшого празднества Адриан умчит ее в их собственный дом.

Он раз в день навещал ее, но фрау ван Янс ни на минуту не оставляла их наедине. Сибилла не могла понять, почему. Неужели она боялась, что на последней стадии страсть захлестнет их? Или ее материнская ревность достигла высшей точки? Совершенно неожиданно как-то утром сестра Адриана, прибывшая вместе с ним, упомянула, что они направляются в штаб ополчения взглянуть на великолепный групповой портрет работы сэра Хендрика, о котором говорят все вокруг.

— Ты должна гордиться успехом своего отца, Сибилла, — снисходительно бросила она.

— Мне так хотелось бы посмотреть на портрет в его окончательном варианте, — с надеждой в голосе произнесла Сибилла.

— Тогда поедем со мной и Адрианом.

Слабая надежда девушки увидеть там Ханса исчезла, как только она увидела, что Хендрик поставил на произведении свою подпись — что было его полным правом, — и Ханс никогда не услышит похвалы за свою долю трудов. Сибилла услышала несколько замечаний, подтверждающих ее собственное мнение, что пять стражников, полностью написанных Хансом, были самыми живыми и яркими на картине. Хотя, впрочем, она не обращала особого внимания на сам портрет, так как нетерпеливо искала повсюду неуловимую мышь. Она прикусила губу от разочарования, когда ей пришлось покинуть зал, не добившись успеха.

Глава 22

Франческа выехала из Делфта в Амстердам на рождественские праздники домой за день до свадьбы Сибиллы. С собой она везла письменную просьбу Константина, на брак с Алеттой, и записки его родителей, выражавших свое согласие. Сестра больше всего боялась, что Хендрик откажется дать разрешение, чтобы еще больше наказать ее, но Франческа верила, что он не будет так жесток, и обещала поговорить с ним.

Девушка была рада вырваться ненадолго из Делфта. В доме Гетруд царила странная атмосфера с того самого дня, когда Клара проговорилась о существовании брачного контракта. На следующее утро Гетруд вполне овладела собой, ничто в ее поведении не давало намека на душевное потрясение, которое она пережила, и на первый взгляд все пошло так же, как и до этого. И все же немного по-другому. Франческа чувствовала, что за ней по неизвестной причине снова наблюдают так же пристально и строго, как в первые недели пребывания на Кромстрат. Ощущение было крайне неприятным.

Алетта передала все, что просил ее рассказать сестре Питер о найденном тайнике оружия в доме де Вера, так как не рискнул писать об этом в коротеньких записках, которыми они обменивались. В одной из них он просил ее с усердием заниматься эскизами. Франческа прекрасно поняла смысл намека. Это означало, что ей следует немедленно дать знать Питеру, если человек, которого она нарисовала, вновь появится в доме Гетруд.

Дорога домой по накатанному снежному пути промелькнула быстро. Тем не менее, был уже слишком поздний вечер, чтобы без приглашения появиться в доме ван Янсов и повидаться с Сибиллой. Поэтому Франческе пришлось ждать до утра. Хендрик и Мария наперебой стремились высказать радость от приезда девушки, и к ее огромному облегчению просьбу Константина приняли хорошо, хотя и совершенно по иной причине.

— Пусть женятся, когда хотят, — беспечно сказал Хендрик. — Составь письмо с согласием, а я подпишу его перед твоим отъездом, Франческа. По крайней мере, я избавлюсь от ответственности за своенравную дочь.

— Но, отец! — возмущенно воскликнула Франческа. — Ты ведь не…

Мария перебила ее.

— Помоги мне дойти до кровати, хорошо, дорогая? Вы сможете поговорить после того, как я лягу спать. — Как только они отошли достаточно далеко, чтобы Хендрик не слышал их, старая женщина объяснила причину своего вмешательства. — Ты только зря потратишь силы и время, пытаясь образумить его насчет Алетты. Я так часто старалась сделать это, но он не слушает и упрямится, как осел.

— Алетта совершила непростительную ошибку, она нанесла удар по его гордости. Но неужели он ни разу не сказал о ней доброго слова после стольких месяцев?

— На этот вопрос легко ответить. Ее имя никогда не слетало с его губ ни с похвалой, ни с осуждением. Он так гордится Сибиллой и ее предстоящей свадьбой с одним из ван Янсов, что не думает больше ни о ком и ни о чем.

— А каково твое мнение насчет этой партии?

— Сибилла получила то, что хотела, — философски заметила Мария. — Но хорошо, что твоей матери нет с нами, потому что ее не обрадовал бы подобный брак.


Утром Франческа пришла в дом ван Янсов со свадебным подарком — вазой для тюльпанов из делфтского фаянса, которую они купили вместе с Алеттой. Сибилла вылетела ей навстречу, как только объявили о приходе сестры, забыв все наставления фрау ван Янс о том, как вести себя перед слугами.

— Я так рада видеть тебя, Франческа!

— А я тебя, — ответила Франческа, чуть не задохнувшись в объятиях сестры. Ее поразило, насколько утомленной выглядела Сибилла, наверное, выдержать две недели с фрау ван Янс не так легко.

— Мне надо так много показать тебе, Франческа, — радость Сибиллы граничила с истерикой. — Мое свадебное платье, драгоценности, все мои новые наряды и замечательный дом, в котором мы с Адрианом будем жить!

— Я хочу увидеть все это, но хорошо ли ты себя чувствуешь? — с тревогой спросила Франческа, так как Сибилла вцепилась в нее, словно ребенок.

— Да, я просто устала. С тех пор, как перешла в этот дом, я плохо сплю по ночам. Мать Адриана — настоящая мегера, — прошептала Сибилла. — Она осуждает мои наряды, внешность и находит недостатки во всем, что я делаю.

— Скоро ты освободишься от нее. Осталось всего двадцать четыре часа. Покажи мне свадебное платье.

Подвенечный наряд представлял собой мерцающее облако серебристого и белого цвета; вырез декольте, как и широкая лента, придающая кайме тяжесть, были усеяны розовыми жемчужинками. Франческа заявила, что никогда не видела наряда прекраснее. По ее просьбе Сибилла надела свадебный головной убор из серебристых и розовых цветов и, не снимая его, принялась открывать обитые бархатом коробочки и шкатулки, показывая сапфиры и другие драгоценные камни. Не успела Франческа толком все рассмотреть, как Сибилла распахнула дверцы огромного гардероба, в котором наряды, развешанные на плечиках и лежавшие на плетеных подставках, соперничали друг с другом в элегантности, а оттенки всех цветов радуги подчеркивались нежным кружевом, богатой тесьмой, пучками лент или вышивкой, настолько замысловатой, что на нее потребовалось сотня часов утомительной для глаз работы. Франческа заметила, как сестра все больше становится сама собой, словно вид наваленных вокруг ее ног новых нарядов вселял уверенность в себе.

То же самое произошло в доме на Хереграхт, предназначенном для Сибиллы и Адриана. Он был уже готов для жилья, оставалось лишь нанести последние штрихи. Худощавый человек в рыжем парике, пользуясь модно вырезанной тростью, длиной почти с него самого, указывал, что нужно делать, своим помощникам, которые развешивали шторы и занавески, расставляли мебель и расстилали ковры, заносили наверх стулья.

— Добрый день, госпожа, — поприветствовал он Сибиллу, скрывая в низком поклоне неприязнь к ней. Она слишком часто вмешивалась в его указания насчет обустройства дома. К его величайшему облегчению, госпожа появилась не за тем, чтобы давать указания, а только показать дом сестре.

— Вот это будет твоя комната, когда бы ты ни приехала погостить у меня, Франческа! — Сибилла стремительно вошла в очаровательно обставленную спальню со стенами, обитыми панелями из небесно-голубого шелка. Она подошла к окну. — Ты увидишь отсюда сад. По моему предложению Адриан попросил Питера разбить его, и тот представил несколько великолепных проектов.

Франческа встала рядом с сестрой, глядя на заснеженный сад, гадая, сколько пройдет лет, прежде чем она сможет вернуться и увидеть его в цвету. Ей так хотелось доверить Сибилле тайну о предполагаемом побеге в Италию с отцом, но она решила пока что не делать этого. Печальная весть омрачила бы день свадьбы Сибиллы, а такого не должно случиться. Пусть девушка узнает об этом позже, когда рядом с ней будет любящий муж, так как даже Мария признала, что Адриан с явной нежностью относится к невесте.

— Я уверена, Питер подберет цветы всех оттенков, — сказала Франческа, — особенно тюльпаны, символизирующие верную и страстную любовь, которые больше всего подходят для сада молодоженов.

— Наверное, да, — рассеянно заметила Сибилла. — Сегодня мне трудно сосредоточиться на чем-либо, не связанном с завтрашней свадьбой. — Она с мольбой во взгляде повернулась к Франческе. — Ты ведь придешь завтра рано утром в дом ван Янсов, не правда ли? Я хочу, чтобы ты оставалась рядом со мной до того момента, как придет время ехать в церковь.

— Хорошо, — пообещала Франческа.

Сибилла снова прижалась к ней.

— Жаль, что Алетты нет здесь.

— Она посылает тебе свои наилучшие пожелания любви и счастья. Я знаю, что будь у нее хоть малейшая возможность, она приехала бы на твою свадьбу.

Во второй половине дня, после отъезда Франчески, Сибилла снова выслушивала указания фрау ван Янс. На этот раз она узнала, как разбираться с торговцами, у которых хватит наглости слишком поспешно прислать счет, как вести себя в лавках, как заказывать товары на дом и тому подобное.

— Ты будешь наблюдать за домашними отчетами, — сказала фрау ван Янс, — но все остальные счета будет рассматривать Адриан. Я имею в виду следующее: ты всегда сможешь заносить на счет своего содержания любые понравившиеся тебе вещи, но у тебя никогда не будет на руках наличных денег.

— Но мне нравится самой платить за покупки, — возразила Сибилла, думая о сумме, которая нужна ей для выплаты Людольфу.

— То, что тебе нравится, и то, что установит ради твоего же блага твой муж, может быть диаметрально противоположно. Адриан знает, что ты слишком неопытна в финансовых делах, чтобы позволять тебе самой распоряжаться деньгами. Не надо напускать на себя унылый вид, Сибилла! Адриан принял это решение в день помолвки, следуя совету отца. Он не отступит от него. Это, пожалуй, все, что я считаю своим долгом сообщить тебе. Сегодня вечером мы не ждем гостей. Ты тихо и спокойно пообедаешь со мной и моим мужем.

Сибилла медленно, с трудом передвигая ноги, поднялась к себе в комнату. Она чувствовала, как тяжесть испытанного разочарования давит на нее. Подумать только, каким богатством владеет семья ван Янсов, а она по-прежнему остается бессильной в освобождении сестры и отца! Опять все пошло совершенно не так, как она планировала. А шло ли хоть что-нибудь в соответствии с ее желаниями с тех пор, как Ханс вошел в жизнь, нарушив покой?

Когда Сибилла появилась за обеденным столом, фрау ван Янс заметила, что девушка выглядит подавленной и удрученной, но приписала ее состояние предсвадебным волнениям. Невесты в последнюю минуту испытывают страх перед неизвестными супружескими обязанностями. Фрау ван Янс вспомнила собственный трепет и выказала большую терпимость, чем обычно, притворяясь, будто не замечает, что Сибилла почти ничего не ест.

Наступила ночь, но Сибилла никак не могла заснуть. Она встала с кровати и, накинув на плечи шаль, свернулась калачиком у камина в своей комнате. Ее мысли сосредоточились на том, что приближается полночь, новый день изменит всю ее жизнь. Она вспомнила, что она все еще не разгадала, где прячется на огромном портрете маленькая мышь. Девушка пристально смотрела на огонь, как будто именно там таилось решение, ее охватило отчаяние, потому что то, чего ей действительно хочется, ускользает из рук.