Полено рассыпалось дождем искр, одна из которых упала на босую ногу Сибиллы, заставив резко вздрогнуть. И именно в этот момент ее озарило. Изумленно вздохнув, она вскинула голову. Она поняла, где мышь! Ее нет на шляпах, она не выглядывает из карманов, она не подмигивает из-под башмаков, а находится в месте, настолько очевидном, что Сибилла не могла понять, почему не обнаружила ее раньше.

Вскочив на ноги, девушка сбросила шаль и, выхватив из ящиков и гардероба вещи, поспешно оделась. Сунув ноги в туфли и взяв самый темный плащ, она открыла дверь спальни и прислушалась. Все было тихо. Она осторожно пробралась в полуподвальное помещение, где хранились в шкафу фонари. Ночная стража арестовала бы ее, появись она на улице без света, а этого девушка не могла допустить. Сибилла бесшумно отодвинула засов с двери, которой пользовалась прислуга, и выскользнула через вход под главной лестницей на улицу.

Следуя за пляшущим светом фонаря, девушка стремительно пробежала через мост, зная, что ей предстоит преодолеть довольно длинный путь до штаб-квартиры народного ополчения. Вообще-то, ей следовало бы испытывать страх, оказавшись ночью одной на улицах города, где снег зловеще поблескивал в темноте, но она боялась только одного, она ужасно боялась, что Ханс не станет больше ждать в том единственном месте, где она надеялась застать его. Он съехал с квартиры, так как из-за нового заказа покидал Амстердам, но не назвал ей место своего назначения. Сейчас начинался ее свадебный день, и прошло время, назначенное Хансом для решения загадки.

Наконец, в поле зрения показалось здание штаб-квартиры. Во многих окнах виднелся свет, так как ночная стража исполняла свои обязанности в городе всю ночь, и здесь происходила смена стражников. Запыхавшись и устав от быстрого бега, Сибилла подошла к лестнице и, пошатываясь, поднялась в прихожую, где за столом сидели дежурные. Оба встревоженно вскочили, предположив, будто она пришла сообщить о каких-то беспорядках или волнениях, что стало вполне обычным в последнее время.

— Что вы хотели, госпожа? — строго спросил сержант за столом.

— Меня зовут Сибилла, я дочь художника Хендрика Виссера, который написал групповой портрет. Есть сейчас кто-нибудь возле него?

— Нет. В банкетном зале сегодня вечером никого нет. Вы хотите увидеть кого-то из офицеров?

— Нет! Молодого человека по имени Ханс Румер, помощника моего отца в этой работе. Он здесь, в этом здании?

Сержант просмотрел список имен.

— Он был здесь сегодня, но посетители, осматривающие портрет, должны покинуть зал к шести часам, и после этого туда никто не допускается.

Сибилла покачнулась от разочарования. Он ушел! Она потеряла его! Отчаяние от того, что она опоздала, было настолько сильным, что у нее не нашлось даже слез. Сержант говорил ей что-то, предлагал сесть, и Сибилла подумала, что он, наверное, решил, будто она сейчас потеряет сознание. В самом деле, ее разрывало сильное горе, подобного которому она никогда не испытывала раньше.

Затем в теплый воздух прихожей ворвался ледяной порыв с улицы, и Ханс, схватив ее за плечи, повернул лицом к себе. Его лицо казалось застывшим то ли от холода, то ли от неизвестного ей душевного волнения, а снег на шляпе и плечах показывал, что он долго ждал где-то на улице неподалеку. Сибилла благодарно всхлипнула и вцепилась в его воротник, удерживая Ханса возле себя.

— Я поняла отгадку! — крикнула она.

— Не здесь! — предупреждающе сказал Ханс и, обняв девушку, быстро вывел ее из штаба, чтобы их разговор никто не мог услышать.

— А теперь говори. Где мышь?

— Там и не там! То, что я сначала приняла за тень от плаща знаменосца, на самом деле — мышиная нора. А один штрих среди нитеподобных отблесков света — мышиный хвост, а сама она спасается бегством из поля зрения! Совсем как только что ускользнула от чужих людей и я!

Ханс схватил ее за руку.

— Ты действительно так решила? — требовательно спросил он.

— Да!

— Тебе придется расстаться со своей семьей и отказаться от мечты о роскоши, к которой ты так стремилась!

— Прекрати обращаться со мной, словно я маленькая и глупая, я поняла, что люблю тебя больше всего на свете! — без всякого смущения крикнула Сибилла.

Его голос стал нежнее и теплее.

— Именно это я так долго хотел услышать. Я так люблю тебя.

Они целовались, крепко обнявшись, а вокруг кружились снежинки. Потом Ханс поднял фонарь девушки, который она обронила в снег, забрал узелок со своими пожитками из тайника, где оставил его раньше, и повесил на ремне через плечо. Обняв одной рукой Сибиллу, он поспешно повел ее сквозь падающий снег, как будто за ними уже шла погоня.


Франческа, верная своему обещанию придти пораньше к ван Янсам, ждала в приемной своего дома, когда придут сани, которые, как сказала вчера Сибилла, подадут за ней в девять часов. Девушка надела лучшее свое платье из темно-желтого бархата и шляпку сизого цвета с золотистым пером. Она поправляла поля перед венецианским зеркалом, когда услышала шум подъезжающих саней и сильный стук дверного молотка. Франческа открыла, и тревога захлестнула ее, как только она увидела у входа Адриана с застывшим лицом, а не одного из его слуг.

— Что случилось? — выдохнула Франческа, прижимая руку к груди.

— Я должен увидеть Сибиллу! — потребовал он, входя в дом. — Я не понимал, какое значение имеет для нее отправиться в церковь из родного дома!

— Сибиллы нет здесь!

— Она должна быть здесь. Ее постель в доме моих родителей разобрана, и это может означать только, что она вернулась сюда на рассвете.

— Я поднимусь в ее комнату! — Франческа направилась к лестнице, надеясь, что не найдет дверь спальни запертой, а Сибиллу слишком расстроенной, чтобы открыть ее. Вчера она находилась в крайне странном состоянии, чуть ли не на грани истерики, но к тому времени, как они расстались, сестра немного успокоилась. Неужели во второй половине дня произошло что-то, вызвавшее ее столь неожиданный шаг?

К радости Франчески дверь подалась от легкого прикосновения. Затем девушка с тревогой уставилась на разбросанные в беспорядке вещи. Возле ящиков и сундуков валялась вытащенная из них одежда. На полу остался чулок, со стула свисала перчатка. К открытой шкатулке с безделушками прислонился сложенный листок бумаги. Франческа увидела, что он адресован ей. Полная дурных предчувствий, она прочитала: «Я убегаю с человеком, которого действительно люблю. Сообщи новость как можно мягче Адриану и передай, что я очень огорчена, причиняя ему боль. То же самое относится и к отцу. Скажи ему, что я ничего не могу сделать, чтобы спасти тебя от Людольфа. Теперь все зависит только от Питера. Не беспокойтесь обо мне. Я счастливее, чем была когда-либо в своей жизни. Твоя любящая сестра Сибилла».

Франческа прочитала записку во второй раз. Наверное, ночью Сибилла убежала из дома ван Янсов и пробралась сюда, зная, где всегда оставляют запасной ключ, собрала кое-что из вещей и вышла так же осторожно, как и пришла. Кто ее ждал? С тяжелым вздохом Франческа сложила листок и зажала его в руке. Упоминание о Питере нельзя было видеть никому, кроме Хендрика.

Когда она спустилась вниз, Хендрик с мрачным видом беседовал с Адрианом. Оба с тревогой взглянули на нее, серьезное выражение на лице девушки сразу же сообщило, что что-то не так.

— Сегодня не будет свадьбы, Адриан, — с сочувствием произнесла она.

Адриан сделал шаг вперед.

— Почему? Она больна?

— Ее здесь нет.

— Но к кому еще она могла пойти? — Он казался сбитым с толку и одновременно сердитым.

Франческа подошла к отцу. В глазах Хендрика уже появился страх, как будто он знал, что те слова, которые произнесет дочь, нанесут ему удар в самое сердце.

— Сибилла оставила мне записку. Она сбежала. Я не знаю, с кем. Вы сможете лучше меня ответить на этот вопрос, так как я не была в Амстердаме с весны. — Ее сочувствующий взгляд остановился на удрученном молодом человеке. — Сибилла глубоко огорчена тем, что принесла вам горе, Адриан, но пишет, что сейчас она с человеком, которого действительно любит.

Глаза Адриана недоверчиво сузились, он испустил долгий вздох. Затем во взгляде его блеснула ярость, и он, поджав губы, произнес:

— Маленькая шлюха!

— Как вы смеете говорить о моей младшей дочери в таком тоне! — прорычал Хендрик.

Адриан окинул его презрительно-гневным взглядом.

— Вы, неотесанный мужлан без гроша в кармане! Кажется, вы забыли, с кем разговариваете! Я думал, что Сибилле нужен только я, но я ошибся. Я не знаю — и мне безразлично — ради кого она меня бросила. Можете оставить ее у себя, если она вернется. Я не желаю ее видеть!

Хлопнув дверью, он вышел из дома. В повисшей гнетущей тишине Хендрик повернулся к Франческе и положил руки ей на плечи.

— Должно быть, она сбежала с Хансом Румером. Я не знаю никого больше, кто бы это мог быть. Сегодня он покидает Амстердам. Она постоянно говорила об этом парне и ходила в церковь смотреть, как продвигается дело с картиной.

— О, отец, тебе следовало бы лучше присматривать за ней после помолвки!

— Я-то думал, будто ее беспокоит только то, чтобы портрет был закончен как можно быстрее, так как я получил бы деньги за день до ее свадьбы. Я ни на мгновение не предположил, что в этом есть что-то серьезное.

Франческа вздохнула.

— Оказалось, что есть, но она, по крайней мере, поступила обдуманно. — Она раскрыла записку и протянула отцу. — Мне хотелось бы услышать от тебя объяснение, что имела в виду Сибилла, говоря о невозможности помочь мне.

Хендрик все ей рассказал. Франческа покачала головой от безрассудства отца и сестры, полагавших, будто Людольф согласится принять долг частями, но не было смысла поднимать сейчас этот вопрос.

— Мы действовали из самых благих побуждений, — сказал в конце Хендрик.

— Я знаю и очень ценю вашу заботу. У тебя нет никаких предположений, куда бы Ханс мог ее увезти?

— Нет. Я знаю только, что он получил заказ где-то в другом городе.

Франческа почувствовала слабое облегчение.

— По крайней мере, у него есть работа, а это означает, что они не будут голодать. Но мы должны попытаться найти их!

— Как? Они вышли из города до рассвета и сейчас могут быть, где угодно.

— Я дам знать Питеру. И попрошу посматривать, не появятся ли они поблизости от него.

Хендрик пожал плечами, как будто утратил всякую надежду на успешные поиски, и подошел к небольшому портрету Анны, висевшему здесь всегда, сколько Франческа себя помнила.

— Чтобы сказала твоя мама, — с усталой печалью произнес он, — если бы узнала, что я потерял двух из ее дочерей?

— Ни одна из них не потеряна! Твой разрыв с Алеттой поправим, а Сибилла когда-нибудь вернется.

Хендрик умышленно проигнорировал упоминание об Алетте.

— Я боюсь за Сибиллу. Во многом она еще ребенок.

Франческа задумчиво ответила:

— Не думаю, что она осталась им. Мне кажется, что сбежав с Хансом, она приняла первое в своей жизни решение взрослого человека.

Прошло не более часа, когда появился адвокат ван Янсов. Хендрик позвал в комнату и Франческу, так как они уже обсуждали с ней вероятность требования финансовой компенсации со стороны отца Адриана за то, что Сибилла разорвала контракт о помолвке. Будет ли она высокой или низкой, это добавит проблем плачевному материальному состоянию Хендрика.

— Итак, мастер Виссер, — начал адвокат, — кому вы сообщили об этом несчастном происшествии?

— Никому постороннему. Только домочадцам, — резко ответил Хендрик, возмущенный и испуганный тем, что сейчас последует.

— Хорошо. В ваших же интересах, если вы согласитесь молчать и дальше. Гер ван Янс очень озабочен тем, чтобы имя его сына не стало предметом скандалов и сплетен из-за побега вашей дочери, оставившей его. По этой причине он готов отказаться от требований какой-либо компенсации, если вы согласитесь подписать предлагаемое им заявление, что ранее подписанный договор о предполагаемой свадьбе между молодыми людьми аннулирован по общему согласию.

Лицо Хендрика прояснилось. Никакой компенсации!

— Я согласен. Я хочу защитить доброе имя моей дочери точно так же, как гер ван Янс своего сына.

В разговор вступила Франческа:

— Необходимо включить еще одно условие.

— Какое? — спросил адвокат.

Хендрик тоже вопросительно посмотрел на дочь.

— Да, что ты имеешь в виду?

— То, чтобы не подвергали наказанию человека, в данный момент безымянного, с которым сбежала моя сестра.

Адвокат провел кончиком пера по пальцам.

— Гер ван Янс дал мне полномочия согласиться на любую разумную просьбу, и я ничего не имею против, если вы также желаете этого, мастер Виссер.