Постепенно снег и лед таяли, зима отступала перед приходом весны. Хотя Константин с Йозефом постоянно дежурили, дальнейших партий оружия в подвал не поступало. Гер и фрау де Вер, терявшиеся в догадках, почему в доме сына не нанимают нужных новых слуг, привезли полдюжины самых проверенных людей, чтобы снять бремя забот с плеч невестки. Так как Константин их знал, он позволил всем остаться, уверенный, что ему окажут поддержку в любой неожиданно возникшей ситуации.

— Но не забирай у Алетты власть в домашних делах, мама, — посоветовал он.

— Я сделала это только из-за любви к вам обоим, — ответила его мать, — и она была довольна и совершенно искренне поблагодарила меня. Мы с отцом очень многим обязаны ей. Если бы не Алетта, ты бы сейчас не улыбался мне с высоты своего роста, как прежде.

Алетта вошла в комнату как раз во время последней реплики.

— О, улыбался бы! Он принял собственное решение вновь начать ходить еще до моего предложения.

Фрау де Вер не собиралась развивать данную тему, имея свое мнение на этот счет.

— Константин сказал, что Франческа пишет ваши свадебные портреты.

— Она напишет нас вместе на одном портрете, — ответила Алетта.

Сама она пока что добилась лишь скромных успехов в студии, устроенной в одной из комнат на верхнем этаже, и только Константин и Франческа допускались туда. Ян Вермер охотно возьмет ее в ученицы при условии, что работы достигнут определенного уровня. Но пока что у нее не было ничего достаточно серьезного, чтобы показать ему.

— Франческа представит наш портрет в Гильдию в назначенный ей день, а потом мы заберем его.


Франческа с восторгом приняла этот заказ. Плата за него пойдет Яну, но она сможет поставить на нем свою подпись, как только получит членство в Гильдии. Она никогда не забывала, как мама стояла перед портретом одного знакомого и его жены, написанным Рембрандтом. Слезы катились по щекам Анны от умиления при взгляде на нежное объятие, в которое новобрачный заключил свою молодую супругу, и они стояли рядышком в специально подобранных красно-золотистых нарядах, его лицо светилось любовью, а ее дышало милым спокойствием.

— Рембрандт говорил, что влюбленных не следует разлучать даже рамками портретов, — тихо сказала Анна. — Как он был прав.

Франческа навсегда запомнила и эти слова, и тот момент. Воспоминания оказались очень полезными сейчас, когда она запечатлела на полотне в студии Яна юность и счастье сестры и ее мужа. Они несколько раз позировали ей, а предварительные эскизы она сделала перед их свадьбой. Алетта была в платье из персикового шелка с серебристым кружевом, Константин — в серо-зеленом бархате. Светловолосая невеста и темноволосый жених составляли превосходный контраст.

Когда Трид позвал ее в полдень перекусить, Франческа постояла у окна мастерской, выходившего на площадь. Питер открыл там рыночную лавку, и сейчас она видела, как он разговаривает с покупателем, а две женщины-помощницы продавали ранние цветы, некоторые уже составленные в небольшие букетики с ленточками. Мартовский ветер трепал его кудрявые каштановые волосы, хлопал плоскими полями шляпы. У него оказалось гораздо больше дел в конторе, чем ему хотелось бы, так как вовсе не это было его главной целью приезда в Делфт, но ему как-то удавалось управляться. Когда покупатель повернулся, так и не купив ничего, Франческа узнала в нем местного шорника. Может, он передавал Питеру какие-то сведения? Она знала об особенном кнутовище по описаниям Питера и постоянно посматривала на кнуты проезжавших возниц.

Людольф наносил нечастые визиты в Делфт. Франческа никогда не могла сказать, когда он вновь появится. Она понятия не имела, о чем он переговорил наедине с Гетруд в свой первый приезд после того, как фрау Вольф узнала о помолвке, но между ними не чувствовалось явной враждебности — она вела себя очень любезно, а он просто успокоился. Сама же Франческа приняла на себя излияния его раздражительности, когда он узнал, что девушка оставила обручальное кольцо дома в Амстердаме. Он специально съездил за ним и вернулся почти сразу же. На этот раз Людольф надел ненавистный рубин на ее палец в присутствии Гетруд, на лице которой осталась неизменная улыбка, но глаза превратились в льдинки. Франческа недоумевала, почему Людольф не понимает, что неприязнь женщины направлена на них обоих; впрочем, сейчас ее ничто не удивляло в этом человеке.


Франция объявила войну Голландии и ее провинциям седьмого апреля. Огромная армия Людовика XIV уже выступила против немногочисленных, слабо вооруженных сил противника, а страну по-прежнему раздирали политические споры и разногласия. Голландские приграничные города и крепости начали падать, словно кегли, при наступлении французов, некоторые без всякого сопротивления. Питер и Герард знали, что сейчас вероломная атака на Гаагу — всего лишь вопрос времени, и так как были обнаружены далеко не все тайные склады оружия, войско сторонников принца держалось осторожно, ожидая, пока будет сделан первый шаг.

Вскоре после начала войны Вейнтье встретила Франческу в студии в крайне возбужденном состоянии.

— Не возражаете, если мы пойдем на Кромстрат как можно быстрее сегодня? — спросила горничная, уже направившаяся большими шагами вперед. — Мне нужно так много сделать. Сегодня на ночь остаются семь постояльцев.

Франческа встревожилась.

— Они прибыли все вместе?

— Нет. Один приехал довольно рано, потом еще один. Двое появились чуть позже, а последних троих я впустила в дом как раз перед тем, как идти за вами. А почему вы спрашиваете?

— Тебе, должно быть, пришлось в спешке готовить семь постелей.

— К счастью, фрау Вольф знала, что они приезжают, и с самого утра помогала мне застилать постели и готовить все остальное.

Сердце Франчески забилось неровно. В воздухе определенно что-то витает. Если ей и нужно было подтверждение этому, оно ожидало ее в первый же момент появления в доме. В прихожей к высокому резному шкафу прислонились три кнута, один с узором на кнутовище, описанным Питером. Рокот голосов за дверью спальни, выходившей на улицу, заставил ее предположить, что к ее большой удаче все семь человек собрались там, что было и не удивительно, так как это была самая большая комната, которая вела в приемный зал.

Франческа поспешно поднялась к себе, сбросила легкую накидку с капюшоном и вытащила тряпки из щели в камине. К ее разочарованию, она слышала не так отчетливо, как надеялась, но, как бывает часто, когда вместе говорят несколько человек, каждый немного повышал голос. Поскольку компания не ожидала, что их подслушают, полагаясь на толстую дверь, вдобавок они знали, что Вейнтье была слишком занята, а Франческа с Кларой находятся наверху, они разговаривали совершенно свободно.


По доносившемуся время от времени женскому тембру, Франческа поняла, что Гетруд тоже там. Снова донесся ее голос:

— Как я уже говорила, беспокоиться не о чем… Не может бегать на обрубках… пять женщин-служанок, включая старую Сару, и двое мужчин, обоим уже за пятьдесят, никакой опасности… Нет, я не считала его. Оставьте молчание этого парня и собак на меня. Я уже сделала кое-какие приготовления.

Франческу, прижавшую ухо к отверстию, заполнила тревога за безопасность людей в доме де Вера. Должно быть, речь шла о том, чтобы совершить набег на подвал этой ночью, и будет применена сила для захвата и вывоза оружия. Ни один из заговорщиков, трое из которых имели подводы, не собирался остаться на день-два. Надо дать знать Питеру! Необходимо выскользнуть из дома немедленно, пока ее не позвали к обеду. Если ей повезет, обед подадут попозже сегодня вечером — у Вейнтье полно работы, а Гетруд заканчивает со своими приятелями составление новых планов.

Не рискуя быть замеченной в верхней одежде, Франческа собиралась выйти ранним вечером увидеться с Питером в его конторе или в таверне Мехелина и вернуться прежде, чем заметят ее отсутствие. Но когда она вышла в прихожую и направилась к входной двери, из спальни появилась Гетруд.

— А, ты спустилась как раз к обеду, Франческа. Я шла звать тебя. Сегодня мы обедаем немного раньше, так как потом придут на светскую встречу регенты и регентши. Мы соберемся в восточной гостиной. Ты присоединишься к нам, как бывало и в прежних случаях.

Франческа не могла не подивиться железным нервам этой женщины. Гетруд тщательно создавала себе твердое алиби на то время, когда начнется стычка и будут совершены убийства, задуманные под ее крышей.

— Они останутся надолго? — дружелюбно поинтересовалась Франческа.

— До полуночи, по крайней мере. У нас будут поэтические чтения, мы немного попоем и поговорим о визите в Амстердам гера ван Голпена. А сейчас пойдем к столу. Клара уже там.

Франческа никогда не чувствовала большего отчаяния и безнадежности. Она не осмеливалась позволить Гетруд хоть на мгновение заподозрить, что ей нужно выйти, но как-то следовало сделать это. Обед тянулся невыносимо долго. Между блюдами произошла задержка, так как Клара, которая оживлялась каждый раз, когда приближалась вечеринка, опрокинула бокал с вином, залив красивую, отделанную кружевом скатерть. Ее следовало немедленно снять и замочить в холодной воде, чтобы не осталось пятен. Гетруд сама сделала это, пока Вейнтье вытирала стол, расстилала свежую скатерть и вновь расставляла приборы.

Франческа, поглядывая на часы, видела, что слабая надежда осуществить свой план и выскользнуть из дома до прихода регентов и регентш, исчезает.

Когда обед закончился, она стала помогать Вейнтье убирать со стола. Гетруд не возражала, прекрасно зная, что у Вейнтье полно работы этим вечером, даже несмотря на то, что она сама присматривала за приготовлением обеда. Франческа, поставив в мойку грязные тарелки, успела шепнуть на ухо горничной:

— Мне надо сегодня вечером уйти из дома минут на десять, Вейнтье. Ты поможешь мне?

Вейнтье бросила осторожный взгляд на дверь, но Гетруд не было видно.

— Я давно в долгу перед вами за услугу, которую вы оказали, не сказав, что мой возлюбленный сидел со мной на кухне. Что мне нужно сделать?

— Прикрой меня. Когда наступит время подавать кофе и пирожные гостям фрау Вольф, я спущусь вниз, будто помочь тебе, а сама уйду.

В этот момент в кухню вошли Гетруд с Кларой. Вейнтье выразительно кивнула Франческе, показывая, что сделает, как ее просят.

К тому времени, когда Франческа закончила убирать со стола, пришли регенты и регентши. Так как Гетруд еще была занята в кухне, девушке доверили отвести их наверх, собрать плащи и развлекать беседой. Она понимала, что ни один из них не одобряет ее выбор заняться живописью, и находила это неодобрение раздражающим. Вспоминая милую тетю Янетье, которая тоже была регентшей, Франческа понимала, что и в комитетах делфтских учреждений есть такие же доброжелательные и приятные люди, но, к сожалению, только самые ограниченные и требовательные приходили провести время в компании фрау Вольф.

Вечер затянулся. Когда, наконец, Гетруд потянула за шнур колокольчика, давая Вейнтье знак принести кофе и пирожные, Франческа живо вскочила на ноги.

— Я помогу ей! — воскликнула она и выбежала из комнаты, прежде чем Гетруд успела произнести хоть слово.

Франческа боялась, что кнутов уже не будет, но они по-прежнему стояли возле шкафа. Девушка бросилась в кухню.

— Постояльцы еще обедают в своих комнатах?

— Нет, уже закончили. — Вейнтье взмахнула рукой. — Идите, если не раздумали! Я приготовила фонарь. Вот! Держите.

Франческа выбежала через заднюю дверь и переулком вышла на улицу. Наверху разговор у регентш зашел о погоде. Они обсуждали, пойдет ли ночью дождь. Клара услужливо раздвинула шторы, демонстрируя, что вечер по-прежнему ясный и свежий.

Развевающиеся юбки Франчески мелькнули на маленьком мостике через канал Ауде-Лангедейк, и спустя секунды девушка была на рыночной площади. Она бежала, не останавливаясь, пока не добралась до таверны. Прежде чем войти, она обратила внимание, что в окне конторы Питера горит свет, и на улице стоит человек, которого она узнала. Франческа бросилась к нему.

— Герард! Мне нужно увидеть Питера! Это жизненно важно!

Не тратя попусту слов, он отворил дверь в контору.

— Входи!

Она поняла, что Герард стоял, должно быть, на страже, так как внутри Питер обсуждал что-то с вооруженными мужчинами. Он предупредил вопрос, можно ли ей сообщать то, что она хотела сказать.

— В чем дело, Франческа? Можешь говорить совершенно свободно.

— Дом ван Вера! Предатели отправятся туда ночью! Я не могу задерживаться!

Питер повернулся к остальным.

— Приведите лошадей! — потом взял Франческу за руку. — Я отведу тебя назад. Ты все расскажешь мне по пути.

Они поспешно шли по улице, тихо разговаривая, чтобы не привлекать внимания к себе.