– Какие новости о Тамире? – окликнул их Алекс, подъехав достаточно близко.

– Никаких, – хмуро ответил Гален, – но это не значит, что его здесь нет.

Красивый юноша рядом с Галеном вспыхнул и быстро сказал: И

– Я все тщательно разведал, маджирон.

– Это ничего не значит, Тамир – хитрый волк. – Гален обернулся и что-то тихо сказал юноше.

Тесс охватила досада: Гален не обращает на нее внимания. Подумав немного, она решила, что, пожалуй, глупо с ее стороны так досадовать. В заключенной между ними сделке ничего не говорилось о том, что Гален должен все время проводить с ней. Поэтому ей следует самой позаботиться о себе. Она смело подъехала к Галену и придержала кобылу.

– Я устала и хочу есть и пить, милорд. Он рассеянно взглянул на нее и небрежным жестом указал на молодого человека.

– Позволь представить тебе мою жену. Калим. Мой лейтенант. Калим Ранмир.

Удивление, а затем и негодование отразилось на классически красивом лице Калима. Он наклонил голову в вежливом поклоне.

– Маджира.

– Господин Калим. – Она кивнула и затем вновь взглянула на Галена: – Как я уже сказала, милорд, я голодна.

Он уловил вызов в ее тоне и, прищурившись, взглянул на нее. Недовольные морщинки в уголках поджатых губ, застывшая, напряженная поза, вытянувшееся в струнку тонкое тело. Гален улыбнулся:

– Ну конечно, я должен обеспечивать вас едой; мы ведь, кажется, уже обсудили, в чем состоят мои обязанности супруга. – Он повернулся к Сайду: – Сайд, проводи госпожу в мой шатер и обеспечь всем, что потребуется.

– Вы присоединитесь ко мне позже? Казалось, ее вопрос его несколько озадачил.

– Таково ваше желание?

– Мне все равно, – Тесс небрежно, как она надеялась, пожала плечами. – Я только хотела узнать, ждать мне вас или нет.

Прежде, чем он успел ответить, она позволила кобыле унести себя прочь, сквозь толпу его людей. Она сидела очень прямо, с высоко поднятой головой.

– Кто он, этот Калим? – спросила Тесс у Сайда, когда они уже подъехали к полосатому, вишнево-бежевому шатру Галена, расположенному возле сверкающего голубого водоема в центре оазиса.

– Он правая рука маджирона. Калим – яростный боец и всеми уважаемый воин.

– Я думала, Алекс – его первый помощник.

– О нет, – Сайд покачал головой. – Это невозможно. Мой милорд Алекс – чужой здесь. Он не из Эль-Залана.

Ее губы скривились в горькой усмешке.

– Не чересчур ли это для чужого – быть другом вашего маджирона и сражаться за ваши цели. Сайд кивнул.

– Я не собирался оскорбить его. Он настоящий друг Эль-Залана. Все любят господина Алекса.

Но совершенно ясно, что они все же не приняли его как своего, даже после стольких лет верной службы. От этой мысли ее одиночество усилилось.

– Как это должно быть приятно Алексу – купаться во всеобщей любви.

– Он, кажется, и в самом деле находит жизнь здесь очень приятной. – На мгновение тончайшая сверкающая улыбка коснулась губ Сайда. – Наши женщины особенно нежны с ним. – Но, спохватившись, что сболтнул лишнее, мгновенно погасил улыбку. – Простите меня, маджира. Я не хотел быть непочтительным.

– Конечно, нет, – она сердито стрельнула в него взглядом. – Давайте попытаемся понять друг друга, раз уж, по-видимому, нам придется много времени проводить вместе. Я не похожа на женщин Эль-Залана и не буду вести себя как они. Я больше привыкла к разговорам на конюшне, чем к женской болтовне. И я не собираюсь обижаться на ваши суждения, которые вы полагаете нескромными. – Она помолчала. – И, кроме того, такие разговоры помогут мне почувствовать себя не такой… – Она поискала слово, которое не выдало бы ее уязвимости, и просто закончила: – Не такой одинокой.

Выражение лица Сайда смягчилось, когда он, соскочив с лошади перед шатром, повернулся, чтобы помочь ей.

– Вы не будете одиноки. Женщины двора сочтут за честь стать подругами маджиры. Маджирон не допустит ничего иного.

– Посмотрим. – Она перекинула ногу через переднюю луку дамского седла и, опершись на руку Сайда, соскользнула на землю. – Все же, я чувствую, мне придется вести свою собственную битву и не полагаться на вашего хозяина.

Она повернулась и решительно зашагала к шатру.


* * *

Сайд принес воду. Тесс умылась с дороги, и он стал прислуживать ей за ее трапезой. Он усадил ее на персидский ковер и подал аппетитное заячье рагу. Эта еда оказалась гораздо вкуснее, чем та, что они ели в кафе прошлым вечером.

– А маджирон и мой кузен присоединятся ко мне?

Он покачал головой.

– Они едят с другими мужчинами возле костра.

– В самом деле? – Теперь, когда она немного отдохнула, вместе с усталостью исчезла и растерянность, которую она ощутила вначале, оказавшись в столь необычной ситуации. – Может быть, тогда я присоединюсь к ним? – Она взяла свою чашку и уже приподнялась, но Сайд с выражением неподдельного ужаса на лице так неистово затряс головой, что она невольно опустилась на ковер.

– Нет?

– Нет.

Она слишком утомилась, чтобы, нарушив обычаи Эль-Залана, противостоять всеобщему неодобрению. Кроме того, ей все больше нравился Сайд и не хотелось, чтобы из-за нее тот лишился благосклонности Галена.

– Но здесь слишком жарко.

Он подумал немного.

– Я расстелю вам ковер снаружи, перед входом, и вы сможете там посидеть, на холодном ночном ветерке. И мы так развернем фонарь, что вы будете их видеть, а они вас нет.

– Разве это так уж необ… – Она вздохнула. – Хорошо. Делайте, как считаете нужным. Постелите, пожалуйста, ковер.

Ветер и правда остудил ее лицо, когда она расположилась у шатра. Сайд, как верный страж, сидел поодаль на своем собственном ковре. На самом деле, ей не так уж необходима прохлада. Она вполне могла бы остаться в шатре, но ей тяжело было оказаться вдали от активной жизни вокруг костра, что шла на той стороне водоема. Воздух, казалось, звенел от смеха и дружеской болтовни мужчин, привыкших к этой жизни и друг к другу. Она уже больше не испытывала страха и жаждала присоединиться к этой группе у костра.

Тесс бросила взгляд на Галена, сидящего на дальней стороне костра, и широко раскрыла глаза от недоверчивого изумления. Она видела, как он, откинувшись, весело, беззаботно смеялся над словами Калима и других мужчин, сидящих вокруг;

видела, как их, словно магнитом, притягивало к шейху. С ней он никогда не был столь открытым, щедрым на улыбку. Этого Галена она не знала. Неужели он такой только для своих людей? Хотя нет, Алекс видит его таким. Недаром он вот уже шесть лет сопровождает шейха и сражается под его знаменами.

Горько-сладкий плачущий голос изливал свою скорбь и душу; она с удивлением оглянулась. Сайд играл на тростниковой свирели. Невыразимо прелестная музыка переплеталась с ночью, с песками, с пламенем костра в единую гармонию, звучавшую в совершенном согласии с костром, ветром, временем. Когда он отнял инструмент от губ, она сказала.

– Так прекрасно. Сайд.

Он чуть смутился и довольно резко ответил:

– Маджира не возражает? Свирель помогает коротать время. Хотя для слуги маджирона это не…

– Принято, – закончила Тесс за него. Она уже начала уставать от такого назойливого слова. – Тогда это обязательно должно быть принято, как все прекрасное. Сыграй еще что-нибудь.

– Вы не желаете войти в шатер?

– Нет. Я еще посижу здесь немного, – торопливо сказала она. – Ты прав, ветер действительно несет прохладу. – Ей хотелось понаблюдать за Галеном, за его лицом, когда он разговаривает с мужчинами у костра. В эти редкие минуты, когда он кажется таким открытым, скинувшим свои заграждения, быть может, она сумеет заглянуть ему в душу?

Сайд продолжал играть на свирели, а она устроилась поудобнее на ковре и не отрывала зачарованного взгляда от своего мужа.


* * *

Когда Гален покинул костер и, обойдя вокруг озера, подошел к своему шатру, было около десяти часов. Удивленный, он остановился перед Тесс.

– Я думал, вы уже давно спите. Она вскочила на ноги.

– Я хотела отдохнуть, но не спать.

– Обеспечил ли вас Сайд всем необходимым?

– Всем, кроме дружеской компании, – ответила она и едко добавила: – В которой вы и Алекс, конечно же, себе не отказали.

Гален откинул полог и жестом пригласил ее войти, а затем последовал за ней. Он снял свой бурнус и бросил его на подушки низкого дивана.

– Я отсутствовал почти две недели. Калиму нужно было о многом мне рассказать.

– Что-то не похоже, чтобы вы очень занимались делами.

Он взглянул на нее с веселым удивлением.

– Это подозрительно напоминает выговор сварливой жены. Она вспыхнула.

– Совсем нет. Я просто умирала от любопытства и… скуки. – Она нахмурилась. – Я бы хотела присоединиться к вам, но одно только упоминание об этом привело Сайда в ужас.

– Все правильно.

– Почему? Когда двор в Тамровии путешествует, женщины никогда не сидят отдельно в душных шатрах.

– Вы нашли этот шатер таким неприятным?

– Нет.

Тесс оглянулась вокруг. Толстые прекрасные ковры устилали землю. Везде ее взгляд натыкался на дорогие вещи – яркие шелковые занавеси, медные светильники сложной работы, усыпанные драгоценными камнями, серебряные подсвечники. Не все залы дворца могли похвастаться таким великолепным убранством. Она постаралась объяснить свое состояние.

– Но мне не нравится, что я здесь, словно в тюрьме.

– Я найду способ сделать ваше пребывание тут более приятным.

– Но почему я не могу присоединиться к вам, когда вы вечером сидите возле костра? Если при…

– Мужчины при вашем дворе не бывают лишены женского общества в течение четырех недель, – резко оборвал он ее. – И ваши придворные – просто ручные щенки по сравнению с моими людьми.

Она широко раскрыла глаза.

– Они могут оскорбить меня?

– Нет. Вы принадлежите мне. Они не посмеют ничего вам сделать. Но они будут смотреть на вас, возбуждаться и чувствовать боль в чреслах.

Ее щеки вспыхнули.

– Ваши слова слишком грубы.

– Такова действительность. И вам следует понять ее. Я не позволю без нужды заставлять моих людей страдать.

– Конечно. Вы скорее предпочтете, чтобы мучилась я. – Она хмуро посмотрела на него. – Мне кажется, вам бы следовало научить своих людей контролировать инстинкты. И потом, я вовсе не привлекательна.

Он чуть улыбнулся.

– Я полагал, мы с вами уже обсудили вопрос о вашей непривлекательности прошлой ночью.

Она и не предполагала, какой жаркий огонь может опалить ее щеки.

– Думаю, немногие найдут, что я в их вкусе. Видимо, вы несколько своеобразны в этом отношении.

Он хмыкнул и то же мальчишеское выражение, как тогда, когда он смеялся и шутил со своими людьми, появилось на его лице.

– Уверяю вас, мои вкусы не совсем необычны. У вас есть качество, которое я редко наблюдал у Других женщин.

Она с беспокойством взглянула на него.

– Какое?

– Живость, – черные глаза встретили ее взгляд, и их выражение внезапно стало серьезным. – Я никогда не встречал женщины с таким живым характером, как у вас, килен.

Мышцы ее живота резко сжались, когда она взглянула на него; она быстро перевела взгляд на узор ковра.

– Неужели все ваши женщины без огонька?

– Нет, встречались и с огоньком, – мягко сказал он, – но ни одна из них не могла осветить шатер одним только своим присутствием.

Ее вновь охватил трепет, стало трудно дышать.

– Не значат ли эти чудесные слова лишь то, что я должна всегда оставаться в шатре?

– Они означают одно – я предпочитаю сохранить твой свет для себя одного.

Дикая вспышка восторга пронзила ее. И в то же время она с отчаянием сопротивлялась этому ощущению. Она не должна позволять ему так управлять ее чувствами. Алекс сказал, что Гален всегда делает то, что от него ждут. Уж не думает ли он, что трепет и есть то, что ей нужно от него?

Сделав над собой усилие, она взглянула ему в глаза.

– Вы выглядите совсем иначе в этой одежде.

–Как настоящий варвар?

– Я этого не говорила, – поторопилась она с ответом.

– Но подумали. – Он горько улыбнулся. – Я перенял многое из вашего западного образа жизни, но кое от чего отказался. Ткань, из которой создана наша одежда, тонкая, мягкая, а ее белый цвет отражает солнечные лучи. – Он подошел к небольшому сундуку у стены шатра. – И я подумал о вас. В этой душной, тесной бархатной амазонке вы выглядите нелепо, да и вам в ней неудобно. Мы должны это исправить. – Он нашел еще один халат, похожий на его собственный. – Вот, наденьте это. – Он повернулся и бросил ей одежду. – Увидите, она гораздо удобнее и приятнее.

– Моя одежда достаточно удобна.

– И достаточно непривлекательна, чтобы успокоить меня, когда вы за пределами шатра, среди моих воинов. – Не моргнув, он встретил ее взгляд. – Но не тогда, когда мы одни. Наденьте это.