— Владислав Сергеевич? — услышал он незнакомый голос в трубке.

— Да. С кем имею честь общаться? — неприятное ощущение холодком поползло по затылку, когда Влад услышал ответ:

— Это неважно. Главное, что у меня есть то, что Вам нужно, вернее кто: она так мило сопротивлялась, когда ей связывали руки, я даже проникся.

— Вы о чём?

— Об одном фельдшере, но если это не интересует, то я кладу трубку.

— Стой! Это что, шутка? — неприятный смех в трубке телефона говорил об обратном.

— Вижу, что не всё равно. А теперь слушай: в ближайшее время ты отказываешься от поста мэра, иначе в следующий раз действительно лишишься возможности её увидеть. И чтобы убедиться в том, что я не шучу, найдешь свою докторшу на трассе.

— На какой?! Не знаю, кто ты, но если с ней хоть что-нибудь случится, жить ты будешь недолго, — Токарев был в таком гневе, что, при встрече, был способен задушить этого шантажиста голыми руками.

Мерзкий смех вновь достиг уха Влада, после чего мэр услышал:

— Сам постарайся, поищи, — после чего в трубке телефона послышались короткие гудки.

Влад в первый раз в жизни не знал, что ему делать. Звонить в полицию? А если похитители еще с Мирой, и сделают ей ещё хуже? Он несколько раз перезвонил по указанному номеру, с которого получил звонок минутой ранее, но абонент был уже недоступен. Он связался со службой безопасности, но в кратчайшие сроки, проверив номер телефона, оказалось, что он зарегистрирован на Феофанову Анастасию Кузьминичну, дореволюционного года рождения.

За окном уже стемнело, и Токарев даже боялся представить, что происходит с Мирославой, и в каком состоянии она сейчас пребывает. Его люди уже начали поиски Ручкиной, но найти девушку на многочисленных трассах, неизвестно на каком километре, было, словно иголку в стоге сена искать. Лишь когда Влад был готов от беспомощности и безысходности выть на луну, телефон вновь ожил, оглашая кабинет знакомой мелодией. Токарев диким кабаном метнулся к мобильнику, надеясь получить хоть какую-то подсказку от похитителя. Но когда он увидел, кто ему звонит, он ответил на вызов, заорав:

— Мирослава!!!

— Влад, мне некому больше позвонить. Пожалуйста, вытащи меня отсюда, — услышав хоть и слабый голос Миры, у Токарева от сердца отлегло. Сама звонит, значит жива!

— Где ты? — Влад накидывал пальто уже на ходу, спускаясь на парковку.

— Я… Точно не знаю. Кругом лес… Подожди, тут какая то табличка с обозначением населенного пункта, — я говорила с ним на последнем дыхании. Зубы стучали, голова кружилась, и чувствовалось покалывание в побелевших пальцах.

Как только Влад услышал наименование населенного пункта, телефон Миры отключился, оказавшись вне зоны действия сети, но Токарев уже знал, где это, поэтому, сев за руль, он на немыслимой скорости помчался в нужном направлении.

— Влад, Влад! Алло! — но мобильник предательски мигнул и отключился, потратив на мой звонок последние остатки заряда батареи.

Сил не оставалось даже на то, чтобы плакать. Я сползла по стволу дерева, на который опиралась, в кусты рядом с дорогой, которые хоть чуть-чуть закрывали от ветра, и стала ждать света в конце тоннеля. Жутко хотелось спать, но я боролась с собой, как могла. До последнего.

Токарев менее, чем за полчаса, долетел до нужного указателя, но девушки нигде не было видно. Может он всё перепутал и в области еще много поселков и деревень с одинаковым наименованием? От этой мысли Владу стало нехорошо, но он решил не сдаваться, и, выкрикивая имя Миры, стал осматривать каждый метр дороги вблизи указателя. Он почти отчаялся отыскать любимую девушку, и страшное чувство вины захлестнуло мэра с головой. Это всё из-за него. Если бы не он, Мира грелась бы сейчас дома, в обнимку со своей ужасной черепахой. Он бы многое отдал за то, чтобы с Мирославой всё было в порядке, он даже представлял себе картину, что добрый попутчик подвез Ручкину до города, но видя, что дорога в это время оставалась почти пустой, с изредка пролетающими на огромной скорости автомобилями, понимал, что такие выводы поспешны.

Перед тем, как полностью погрузиться в густой темно-серый туман, я услышала далекий голос Влада, который звал меня по имени, но ответить ему я не могла, потому, как сил не осталось совсем. Я качнулась слегка в бок, после чего незамедлительно упала на ледяную жесткую землю, и моё сознание окончательно ушло в темноту.

Влад схватился за голову. И тут, в свете фар проезжающей мимо машины, он заметил, что в кустах неподалеку что-то блеснуло. Подумав, что ему померещилось, Токарев всё же дошел до кустов, которые он уже проходил ранее. Чем ближе были заросли, тем сильнее Влад ускорял шаг, постепенно перейдя на бег. Сомнений не оставалось — на земле, из темных кустов виднелась рука, на которой поблескивали часы.

— Мира? Мира!!!

Влад подбежал к обессиленной девушке без сознания и вытащил её из зарослей на свет. Мирослава была бледна как белый медведь на Севере и не подавала признаков жизни, за исключением чуть заметного дыхания из полураскрытых, синего цвета, губ.

— Мирослава, держись! Всё будет хорошо! Я рядом, — Влад накрыл Ручкину скинутым с плеч пальто и подхватил её, словно пушинку, на руки, неся в машину.

«Живи, пожалуйста, только живи», — мысленно просил Токарев по дороге в больницу, глядя на сидящую рядом с ним, укрытую пальто и вытащенным из багажника пледом, Мирославу.

Лишь когда в больнице у него из рук забрали так и не пришедшую в себя девушку, Влад почувствовал себя измотанным и опустошенным. Он смог оценить то, что имел, только тогда, когда Мира оказалась на грани жизни и смерти, тем более по его вине, всего-навсего из-за знакомства с ним. Бесчувственный чурбан! Наговорил ей тогда гадостей, а что, если она больше не услышит его извинений? Нет! Такого просто не может быть. Влад устало опустился на скамью в регистратуре, ожидая вердикта врачей.

* * *

Постепенно возвращаясь в сознание, я чувствовала себя отбивной — тело болело как после усиленного битья молоточком и другими подручными средствами. Я что, вчера напилась и подралась с компанией борцов-тяжеловесов? Разлепив по очереди глаза, после того, как потолок перестал кружиться, вернувшись в свое исходное положение, я осмотрелась, не понимая, где нахожусь. Помещение было просторным, с висящим на стене плоским телевизором и напольными горшками с комнатными растениями, в том числе и со злополучными фикусами, которые и у меня на работе заполонили всё вокруг. Стоп! Это что, больница? Окончательно придя в себя, я поняла, что лежу в палате, судя по больничной койке, цветастой рубахе, торчащей из-под одеяла и капельнице, стоящей недалеко от меня.

В палату вошла молоденькая медсестра в белом халате, которая, заметив, что я открыла глаза, подошла ближе, спросив:

— Пришли в себя? Как самочувствие?

Попытавшись улыбнуться, я ответила:

— Как выбитый от пыли ковер. Что со мной случилось?

— Раз чувство юмора осталось — значит, жить будете, — она померяла мне давление, попутно объясняя: — Обморожение средней степени. Вам очень повезло, если бы не Владислав Сергеевич, то всё могло привести к плачевным последствиям.

— Токарев? — я удивленно подняла на медсестру глаза.

— Да. После выборов его лицо известно всем. Он просидел здесь всю ночь, и врач принудительно отправил его домой поспать, сообщив, что угроза Вашей жизни миновала. Правда, ему обещали сразу позвонить, как Вы придете в себя.

Медсестра вышла в коридор, прикрыв за собой дверь, а я разрыдалась, вспомнив все события вчерашнего вечера. Спас. Всё-таки спас! Если бы не Влад, вероятно, меня бы уже не было в живых. Не прекращая рыдать, я не заметила, как заснула.

Разбудили меня истошные вопли в коридоре, постепенно переходящие на крик.

— Мэром стал и теперь думаешь, что всё можно? — голос Мэнди невозможно было не узнать. — Мы первые к ней пойдем!

— Мира! Мирааааа! — кричал Савелий, дергая ручку двери, отчего последняя ходила ходуном.

— Что за беспорядок? Это больница и вы здесь не одни! — вероятно, на скандал подошел врач. — Все зайдёте, только по очереди.

Пристыженные посетители затихли, позволяя двери остаться на своих петлях. Спустя пару минут, в палату зашел Токарев, немного задержавшись в дверях, глядя на меня, как на привидение.

— Я так плохо выгляжу? — спросила я у Влада, вышедшего из состояния ступора. — Хочу сказать, ты тоже не очень. Бремя власти одолело? — я попыталась пошутить, глядя на осунувшегося Токарева, с нескрываемым волнением на лице.

Он поспешно подошел к кровати, сев на её уголок.

— Да я их на кол посажу! Да я сожгу их на костре! — уж чего, чего, но только не этого я ожидала от него услышать.

— Эй, ты что, став мэром, решил вернуть в город Средневековье?

— А что? Было бы неплохо. Посадил бы тебя на замок рядом с собой и никуда бы не отпускал, — Влад в предвкушении моего заточения потер руки. — Знать бы только, кто это был! — продолжал лютовать Владислав.

— У меня есть кое-что, что сможет тебе помочь, — вспомнила я о телефоне. — И я отдам тебе это, если ты обещаешь мне, что не займешься рукоприкладством лично.

— Не могу тебе этого обещать. Что это у тебя такое есть?

— Тогда не скажу. Зная твою вспыльчивость, мне знакомый мэр-уголовник не нужен.

Токарев обдумал ситуацию и тяжело вздохнул.

— Ладно, твоя взяла. Говори, что может мне помочь?

Я достала из тумбочки рядом с кроватью телефон, протянув его в руки Владу.

— Там есть запись диктофона. Это единственное, чем я могу помочь.

Токарев не поверил своим глазам, беря у меня из холодных ладоней телефон, слегка коснувшись горячими пальцами. Положив его в карман, он накрыл мои ладони своими руками, отчего сразу стало теплее и уютнее.

— Ручкина, ты что, Рембо в юбке? Не только не испугалась, но еще и вычислять похитителей стала? — Влад даже не улыбался, говоря эти слова.

Глядя в карие глаза Влада, я прошептала в ответ:

— Я же знала, что если даже не выживу, то ты за меня отомстишь.

Ничего не говоря, Влад прижал меня к себе, крепко обняв.

— Не пугай меня так больше, пожалуйста, — нехотя, он оторвался от меня, сказав: — Мне пора. Иначе твои родственники и друзья меня убьют. Поправляйся.

С этими словами он встал с кровати и, не оглядываясь, вышел в коридор. Он не хотел, чтобы Мира видела выражение неподдельной злости и решимости на его лице. Кто бы это не сделал — он сотню раз пожалеет, что родился на свет.

Влад ушел, унеся с собой всё тепло, которое приносил с собой, но расстроиться окончательно я не успела, видя как в палату вламываются дед и Савелий, неся огромные пакеты в руках, а также Мэнди с возгласом:

— Как же ты нас всех испугала!

* * *

Высокая девушка с короткой стрижкой, словно сошедшая со страниц глянцевого издания, сидела за небольшим столом в приёмной бывшего мэра. Как только Токарев зашел в кабинет, она оторвалась от монитора, где мелькали разноцветные шарики онлайн игры, обратив своё внимание на Влада.

— Владислав Сергеевич, здравствуйте! — она невольно поправила прическу, глядя на привлекательного чиновника, который сегодня был не так приветлив с ней, как обычно.

— Добрый день, Лена. Пётр Николаевич на месте? — сразу перешел к делу Влад.

— Сейчас, одну минутку, — секретарь набрала номер шефа, украдкой поглядывая на Влада, смотрящего равнодушным взглядом в окно. Выслушав тираду шефа о том, чтобы его не беспокоили, она уже было хотела повесить трубку, но тут Баринов услышал фамилию гостя и тут же разрешил пригласить его в кабинет.

— Владислав Сергеевич, пройдите, только Вы знаете правила, — немного смущенно пробормотала Елена.

Влад, привыкший к чрезмерной волнительности Баринова, ухмыльнулся и отдал секретарю телефон. Пётр Николаевич, обуреваемый манией преследования, никогда не разрешал посетителям входить к нему в кабинет с телефонами или другими гаджетами, боясь происков конкурентов.

Оставив средство связи Лене, которой жутко хотелось записать ему свой номер телефона, но отказавшейся от этой затеи, знавшей, что это будет стоить ей рабочего места, Влад распахнул дверь, войдя в шикарный, необъятного размера кабинет бывшего мэра. Одутловатый, но в то же время холёного вида мужчина, с нервно бегающими глазками, натянуто улыбнулся, предлагая Токареву присесть за массивный стол, привезенный по индивидуальному заказу из Италии.

— Владислав Сергеевич! Рад видеть, — Пётр Николаевич предложил внезапному гостю чай, после чего продолжил: — Поздравляю с новой должностью! Как прекрасно, что зашел, а то не было возможности поздравить тебя лично.