— Эрнест? Это я — Мария, — актриса прилегла набок, поигрывая длинным телефонным проводом, — да, можете поверить себе — это я. Та, что похитила ваш покой и сердце…

Дама печально вздохнула, косясь на остатки мартини. Нужно прикупить новую бутылку…

— О, Эрнест! Я просто в отчаянии… только вы можете спасти Марию Зельберг, только вы, мой друг! Я всего лишь поддалась вашим словам, и решила научиться водить. О, Эрнест, разве я могу забыть ваши руки… такие мускулистые, сильные… Боже, как они сжимали руль… я ничего не забыла, разве это возможно? О! И вы помните? Так вот, она разбита, мой друг! Да-да, я поддалась на убеждения моей дорогой подруги и воспользовалась её машиной, пока она была в отъезде. Но она вот-вот должна вернуться… Бампер помят, нужно заменить.

Мария резко села, моментом чувствуя, как прострелило поясницу и, покряхтев мимо трубки, принялась потирать спину.

— Вы согласны спасти меня? О, это такое счастье, Эрнест! Сколько времени? Срочно нужно управиться. О-о-очень срочно… Перед моим домом. Да-да, и вернуть обратно, ровно на то же место. Я уже знаю, как отблагодарю вас, мой коварный дьявол… — замурлыкала Зельберг, мысленно чертыхаясь и продолжая массировать поясницу.

Пора делать укол. Она вернула трубку на держатель и похромала к комоду, в котором хранила все лекарства. Припоминая, как при прошлой встрече со своим гостем, пришлось спасать его с помощью прописанного ей обезболивающего, Мария отложила шприц и тихо прошла к гостиной.

Лицо Алексея, то безмятежное, то, сменяясь тенью тревоги, снова освещалось упрямым солнцем. Мария бесшумно прошла к окну, намереваясь передвинуть шторы дальше, и посмотрела вниз. Эвакуатор с фирменным логотипом Эрнеста Афербука, уже забирал повреждённую машину. Воистину, если мужчину правильно мотивировать, он способен на невероятные поступки…

Женщина вернулась взглядом к спящему молодому человеку. Она вспомнила его в тот же вечер, как они расстались. Раньше всё же было проще — без интернета люди быстрее забывали горькие моменты. Сейчас же они распространялись, словно зараза по бесконечной сети, вынуждая переживать их снова и снова.

Тогда ей пришлось открыть свой старенький нетбук и отыскать тот самый новостной репортаж. Первое января было… репортёр неудачно пытался скрыть похмелье, стоя на крыльце одной из городских больниц. Шмыгая посиневшим носом, он декламировал о том, что пожарный, доставленный сюда вчерашней ночью, оказался вовсе не героем, каким был показан ранее. Проведённая экспертиза показала, что мужчина был под воздействием алкоголя, находясь при исполнении.

Алексей Громов был обвинён в нахождении в нетрезвом состоянии во время выезда на место происшествия. Общественность, не без участия отдельных должностных лиц, поспешила обвинить спасателя в гибели одного из работников завода, что сделало мужчину убийцей и негодяем, хотя его вина в неоказании помощи пострадавшему не могла быть доказана. Но, разве людям это нужно? Иногда мы уподобляемся стаду…

Алексей Громов был уволен по статье, даже не приходя в себя. Пока врачи боролись за его жизнь, там, наверху, люди делали всё, чтобы лишить его смысла в этой самой жизни. Но, ещё выше, там, куда дотянуться можно только душой, кто-то добрый и светлый решил, что эта история не должна так закончиться.

— Он боролся сильнее всех, потому что верил в вас, мой мальчик. У вас прекрасный Ангел Хранитель. Пора расправить плечи и идти вперёд. Те пожары давно угасли, нужно позволить им утихнуть и в груди. Эта роль сыграна, занавес опущен. Теперь самое время для новой роли.

Глава 20



Ему снился снег. Прохладный, он мягкими хлопьями ложился на лицо. Удивительно, подумал Громов. Давно такого не было. Он поднял голову, чтобы посмотреть на небо, но перед его глазами оказались лёгкие занавески. Они скользили по его лицу, поскольку тёплый ветер из окна не давал им покоя, и Алексей повернул голову в другую сторону, осматривая комнату.

Он не сразу понял, где находился. Только когда глянул на знакомые фотографии, на одной из стен, с которых на него смотрела великолепная юная Мария Зельберг, до него дошло, что до сих пор находился там, где не должен был. Громов подорвался с дивана, обтягивая рубашку и осматриваясь. Пусто. Куда делась хозяйка? Он кинул взгляд на наручные часы.

— Чёрт…

Полпятого. Ему конец! Проклятье! Да как можно было проспать столько времени?! Оправдал поговорку, значит… Громов со стоном пригладил короткие волосы и подошёл к окну. Только хотел выглянуть, как вошла Мария, и торопливо взяла его за руки, отвлекая внимание на себя.

— Как вы себя чувствуете, дорогой мой друг? Кажется, уже не так бледны, я рада! — женщина краешком глаз наблюдала, как подъехал знакомый эвакуатор.

Блестящая белоснежная машина была оставлена на прежнее место, а водитель послал хозяйке воздушный поцелуй. Мария довольно улыбнулась, теперь удерживая своего гостя тем, что прижала ладонь к его колючей щеке, не давая повернуть голову.

— Мария, простите, я просто не понимаю, как мог так нелепо уснуть… — пробормотал Громов, бережно убирая руки хозяйки от своего лица.

Он тепло сжал её ладони, и кинул быстрый взгляд в окно. Зельберг опять наблюдала, как помрачнело его лицо. Гость всё ещё переживал! Не разглядел отсюда, значит. Это и к лучшему.

— Я только рада, что вы смогли отдохнуть в этой обители нафталина, — возмутилась Мария.

— Я должен идти, — торопливо проговорил Алексей, — мне действительно очень жаль, что так вышло.

— Спешите, Алексей. Нельзя заставлять женщину долго ждать.

— О чём вы? — притормозил Громов.

— Дама вашего сердца, которая так переживала за вас, — пояснила хозяйка дома, — начало любви всегда так очаровательно. Вся эта эйфория чувств, дрожь в руках, шум в голове…

— Я называю это началом простуды, Мария, — пробормотал растерянно Алексей.

Громов простился с хозяйкой дома, и торопливо сбежал по ступенькам вниз. Выйдя во двор, молодой человек сощурился, когда порыв ветра швырнул в лицо противный песок. Жарко, асфальт горячий, запах от смолы ощущался в сухом воздухе. Он прошёл к машине, на ходу вытаскивая из кармана ключи. Мария, стоя за занавесками, видела, как замедлялись его шаги, а потом рука разжалась и выронила связку блеснувших на солнце ключей. Алексей наклонился за ними, затем выровнялся во весь рост и продолжил смотреть на сверкавший чистотой бмв.

— Какого чёрта?.. — он подошёл ближе, и опёрся обеими руками на горячий капот машины, прикрывая на мгновение глаза.

В голове зашумело, а по спине, словно горящим кнутом прошлись. Бампер был абсолютно цел. Мало того, даже несколько царапин возле фары исчезли, словно кто-то взмахнул волшебной палочкой. Громов посмотрел исподлобья на дом, точно отыскивая окна Марии. Занавески дрогнули, и молодой человек вздохнул.

— Что вы задумали? — он сердито хлопнул ладонями по капоту и широким шагом пошёл обратно к подъезду.

Через минуту Алексей поднялся и позвонил в дверь, ожидая, когда хозяйка их откроет.

— Входите! — услышал он. — открыто!

Громов толкнул дверь, та и в самом деле поддалась, и вошёл в квартиру. Мария Леопольдовна безмятежно попивала чаёк, счастливо жмурясь, когда от блестящей чашки поднималось облачко ароматного пара.

— Что происходит, Мария? — потребовал объяснений Алексей, прислоняясь боком к дверному косяку на входе в гостиную.

— Вы о чём, дорогой мой? — удивлённо похлопала ресницами актриса и потянулась за печеньем.

— О машине, — медленно проговорил молодой человек.

— О! Как я могла выпустить это из головы? — деловито проговорила Мария и отставила чашку, поднимаясь со своего кресла, — просто не знаю, как вас благодарить, дорогой мой друг!

— Что? — ошеломлённо пробормотал Громов, недоверчиво глядя на пожилую актрису.

— Дело в том, Алексей, — Мария подошла к гостю и тепло похлопала его по руке, — что вы меня невероятным образом выручили. Я не знаю, какое чудо привело вас на этой машине к моему дому. И надо признаться, ужасно испугалась, узнав о том, что вы пострадали. Но это защитило честь Марии Зельберг!

Актриса трагично вздохнула и, шелестя лёгкими одеждами, опустилась на диван, под хмурый взгляд Громова.

— О чём вы говорите, Мария? Я ни слова не пойму! — потребовал объяснений молодой человек, — я сам в состоянии решить свои проблемы. Вы… вы потрясающая женщина, но…

— О Боже! Нет, только не это! — ахнула Мария, сильнее запахивая свой «якудзовский» халатик, — осторожнее, дорогой мой. Мария Зельберг не может принять ваши чувства, но принимает искреннее восхищение!

Громов склонил голову к дверному косяку. Хотелось отчаянно биться об него, а спину противно жгло. Только бы не начался проклятый приступ. Эти женщины доведут его однажды… Видя состояние своего гостя, Мария поспешила продолжить:

— Так вот, Алексей, сегодня вы явились очень вовремя.

— Это, каким же образом я вам пригодился вместе с помятым бампером, Мария? — Алексей сложил руки на груди, пристально глядя на хозяйку дома.

— Человек, который уладил эту небольшую «неприятность», очень долгое время был моим тайным поклонником, Алексей, — вздохнула пожилая актриса, — ужасно долгое время этот мужчина покушался на мою добродетель, умоляя хоть что-то сделать для меня. Если бы я не согласилась принять от него помощь, то эти преследования длились неизвестно сколько.

— И? — нахмурился Громов.

— Ия согласилась только лишь для того… — замялась Мария, мысленно молясь, чтобы затея ей удалась, — лишь для того…

— Так для чего же? — потребовал продолжить молодой человек.

— Только для того, чтобы он вас увидел.

— В смысле? — приподнял брови Алексей.

— Когда он починил машину, я заявила ему — Эрнест! Я не могу ответить на ваши чувства, как и принять их! Ибо моё сердце занято другим.

— К чему вы ведёте, Мария? — вздохнул Громов.

— Когда вы спустились к машине, он видел вас. Я обманула его, заявив, что вы и есть тот самый мужчина в моей жизни! — подвела итог Зельберг.

Алексей замер, огорошенный подобным заявлением.

— Хотите сказать, что отшили своего поклонника, велев ему перед этим починить чужую машину, а затем заявили, что у вас есть другой?..

— Именно так, — Мария закинула ногу за ногу, удобнее располагаясь на диване, — в трубку он плакал, заявляя сквозь слёзы поражения, что никогда не сможет тягаться с таким концентратом тестостерона…

— Мария, — Громов устало вздохнул, — это всё конечно…

— Дорогой Алексей, — не дала ему опомниться хозяйка дома, — я искренне приношу свои извинения за этот сумбур. Вы простите коварную старую женщину? Смею ли я надеяться, что увижу вас ещё раз в этом доме?

Зельберг поднялась, подходя к гостю ближе.

— Не сомневаюсь, что поклонников у вас осталось немало, — проворчал Громов, — хотите использовать меня и против них?

— Ах, негодный мальчишка! — хихикнула Мария, хлопнув молодого человека по груди, — Боже… какие мышцы… ступайте, пока мой радикулит не пошёл на конфликте маразмом…

Михаил сердито наблюдал за тем, как продолжала приводить себя в порядок жена. Вениамин тёрся о его ногу, пытаясь успокоить хозяина, и конечно полностью был с ним согласен. Но только хозяйка была непреклонна…

— Тебе совсем недавно врача вызывали, Наташ. Куда ты собираешься? — нахмурился Громов, глядя, как жена копается в шкафу, перебирая разноцветные просторные наряды.

— К твоей будущей невестке! — проворчала Наталья, скептически прикладывая к себе то ярко-жёлтое трикотажное платье, то синюю тунику.

— Что за нелепое заявление? И лучше синее… — вздохнул Михаил и присел в кресло.

— Пф-ф! — девушка ухмыльнулась, глядя в своё отражение, — наивный, ты Миш. За своим упрямством, однажды не заметишь, как дедушкой станешь!

— Наташ… — мужчина поднялся, подходя к жене, и бережно обнял со спины.

Его руки с нежностью коснулись её живота, ощущая под пальцами, как знакомо его приветствовал младший сын. Наталья не могла видеть, как дрогнули губы мужа, и он на мгновение прикрыл глаза. Сколько времени прошло с тех пор, когда этими руками он ощущал своего первенца?

Особенно младший Громов любил выставлять свою ладошку, и тогда оставалось приложить к животу свою большую ладонь, в знак их каждодневного приветствия. Это было их ритуалом. Многие годы. Как давно это было? Мужчина вздохнул, понимая, что пропустил половину слов жены, и теперь она сердито ворчала на его рассеянность.

— Ты обещал мне, Миш!

— Не дави на меня, — возмутился глава семьи.

— От своих слов ты отказаться не можешь, я тебя знаю. Все вы Громовы такие! — надула губы Наталья и на них сразу запечатлели лёгкий поцелуй.