Не думай о прошлом, надежду храня.

Пусть не нашла ты любви у людей,

Заботься о честности жизни своей.

Мошенники, воры, служители зла

Темною ночью свершают дела.

Ночь подступает тихо, как кошка,

Будь осторожна с людьми, моя крошка».

– Не стоит ли сделать из всего этого вывод, что ты умеешь вести себя с людьми, как волшебная ночная красавица?

Но Хадиджа молчала. Он ждал напрасно. Смуглое, словно покрытое бронзовым налетом лицо красавицы вдруг превратилось в бесстрастную маску, глаза, казалось, созерцали далекие песчаные дюны, а полуоткрытые губы будто повторяли четверостишия, которые европеец не мог понять. Алену показалось, что, если он не прервет сейчас это молчание, оно будет тянуться вечно.

– Да, ты права, что не отвечаешь на мой вопрос, потому что ночь уже закончилась, и, в соответствии со стихами твоего отца, днем мы не такие, как ночью. Куда ты хочешь, чтобы я тебя отвез?

– Ко мне.

– На какую улицу?

– Какая разница, где я живу? Самая главная улица для меня отныне та, где мы встретились с тобой. Поехали, я буду показывать дорогу. Знаешь, я не люблю Париж днем. Мне больше нравится ночной город, с его молчанием, с его секретами и тайнами. Это наш город.

Они сели в машину, и он медленно тронулся с места. Еще тише, чем тогда, когда он ехал за ней, но на этот раз она сидела рядом с ним, справа от своего любимого мужчины, доверчивая и нежная.

– Я выйду здесь,– сказала она через несколько минут.

– Как? Мы уже приехали? Очень жаль. Я хотел бы, чтобы мы ехали и ехали... Здесь твой дом?

– Нет, не совсем. Когда мы лучше будем знать друг друга, я покажу тебе дом, где я живу.

– Но все же, это та улица?

– Это та улица и не та... Почему ты такой любопытный? Ты можешь считать, что эта улица очень близко от моей. Это совсем немало для первого раза. А ты? Где ты живешь, в каком квартале? Ты видишь, я ее такая любопытная, я не спрашиваю об улице, я спрашиваю о квартале.

– О, мой квартал совсем с другой стороны города.

– Ну что ж, этого для меня достаточно.

– Ты действительно удивительная женщина. Теперь, когда мы расстаемся, ты словно и не настаиваешь, чтобы мы встретились снова.

– Что ты! Я очень хочу тебя видеть, Ален, и, если ты не против, сегодня же вечером.

– Правда? В какое время?

– Хочешь, мы вместе поужинаем.

– Я очень рад. Это будет наш ужин для двоих, без наблюдателей, крохоборов, контролеров, без всех тех паразитов рода человеческого, окружавших ваш семейный стол во времена твоей юности. В этот вечер, дорогая Хадиджа, мы будем снова вдвоем, и только вдвоем. Тебя это устраивает?

Она ответила:

– Я думаю, что ты мог бы быть возлюбленным христианином моей жизни.

– А это не значит, что у тебя есть уже возлюбленный мусульманин?

– А у арабской женщины одновременно может быть только один мужчина.

– Где же мы встретимся в восемь часов вечера? Здесь, на этой улице?

– Я подумала и решила оказать тебе доверие. Вот мой номер телефона.

– Ах, так у тебя есть телефон? – сказал он, усмехаясь, пока она записывала номер телефона на клочке бумаги.– О, ты очень образованная мусульманка. Ты не носишь паранджи, гуляешь по улицам, когда захочешь, одеваешься очень модно, можешь встретить случайного мужчину, любишь шампанское, можешь зайти с мужчиной в весьма сомнительную гостиницу, даже можешь провести ночь любви с ним. Ты даже рассказываешь великолепные, чудесные истории, умеешь читать стихи, и у тебя волчий аппетит... Знаешь, ты удивительная женщина! А когда я наберу номер телефона, с кем я буду разговаривать? Кого мне позвать?

– Никого. Потому что трубку возьму я.

– Великолепно! Фантастично! Значит, ты живешь одна? По-моему, это самая большая загадка твоей жизни. А в какое время я должен позвонить?

– Видишь, мы расстаемся сейчас, но мне нужно немного времени, чтобы поспать. Я очень люблю спать, а ты?

Он ответил:

– Это зависит, возле кого.

– Ну, я люблю спать одна.

– И ты видишь сны?

– Каждый раз, как засыпаю.

– Если твои сны так же чудесны, как твои истории и сказки, ты не должна никогда скучать. И какой сон ты увидела перед тем, как мы встретились?

– О, это был чудесный сон...

– И меня ты видела в этом сне?

– Конечно. Ты был принцем из «Тысячи и одной ночи».

– А ты? Кем ты была?

– Я была твоей любимой.

– В таком случае я хотел бы, чтобы твой сон имел прекрасное продолжение, поэтому до полудня я тебя не разбужу.

– Это будет прекрасно,– сказала она.– Мне кажется, я говорила тебе, что ты очень любезен, Ален, но я хочу еще добавить: «Анабы, анибек»...

– И что же это значит?

– На литературном арабском языке, который может быть понятен для тебя, это означает: «Я люблю тебя».

– Какой великолепный язык! И все сказано в трех словах, как и у нас. Но что я должен ответить тебе?

– Ты можешь только сказать: «Ана, катналек».

– Можешь считать, что я произнес это в уме. И как это переводится?

– «Я тоже тебя люблю».

Когда Ален остался один за рулем своего автомобиля, он понял, что такого с ним никогда не было. Он не знал, что с ним происходит. Приключения? Он их пережил сотни, но такого с ним еще никогда не было. Все здесь было неожиданно, даже невероятно. Поражающая воображение красота девушки, смесь в ней аристократичности, когда она говорила, и простоты, когда она вела себя за столом. Знание легенд и историй своей страны, ее откровенность, ее юмор, не лишенный фантазии.

Она была, по ее словам, дочерью богатого арабского аристократа. В своем роде восточная принцесса. Действительно, по ее внешнему виду, поведению это можно было допустить. Ну, а если она приехала всего лишь из маленького тунисского городка, то можно только удивляться прогрессу, которого она достигла, пользуясь своими незаурядными способностями. Живая, веселая, очаровательная Хадиджа была безумно желанна им. В постели она оказалась чудесной, несравненной возлюбленной. После того, как он узнал ее, вся другие женщины, были они профессионалки или нет, казались теперь Алену всего лишь неопытными девчонками и воспоминания о них быстро стерлись из его памяти. Он понимал, что в этот раз все не было банально только от ощущения чего-то нового и красивого. Ни одна из женщин на его памяти не могла дать столько нежной ласки с такой утонченностью. Глаза, губы, руки Хадиджи были созданы только для любви. Ее шея, грудь, красивые ноги, ее бедра – все, казалось, было создано для того, чтобы быть обожаемой.

Вернувшись к себе домой, он решил принять холодный душ, чтобы привести в порядок свои спутавшиеся мысли. Впрочем, результат был нулевой. Вскоре он отправился на работу, но все время ему казалось, что его преследуют мысли об этом удивительном, прекрасном существе, с которым он провел такую замечательную ночь. Что бы он ни делал этим утром, о чем бы ни думал, в его мыслях всегда присутствовало лицо с матовой кожей, маленьким вздернутым носиком, обрамленное тяжелыми, красивыми волосами, ее фигура с волнующей походкой.

Кто бы ни разговаривал с ним – посетители, сотрудники, находившиеся рядом, его не оставляло чувство, что он слышит ее голос, словно он был записан в глубине его памяти. И этот голос с едва заметным акцентом при всех его деловых разговорах произносил слова, которые его так пленили: «Анабы, анибек». Помимо своей воли, и не отдавая еще себе в этом отчета, Ален уже был влюблен.

По мере приближения времени, когда он должен был позвонить девушке, он все чаще спрашивал себя: «Где же назначить свидание?» Когда он утром предложил ей подождать ее там, где она оставила его, она избежала ответа. Следовательно, она не очень хотела встречаться там. Почему? Может быть, она жила с кем-то и не хотела, чтобы о ее новом знакомом кто-то знал? Кто-то из родственников, может быть, какая-то подруга, друг? Нет, вряд ли это было возможно. Видно было, что она жила одна и была так же свободна, как и он, Ален.

Место, где они должны были встретиться перед ужином, также имело свое особое значение. Он хотел, чтобы Хадиджа была самой красивой из всех женщин, находящихся в этом месте. Алену так хотелось этого!

Что касается красоты, тут Алену нечего было бояться. В этом смысле Хадиджа затмит любую соперницу. Но что касается элегантности... Тот костюм, что был на ней предыдущей ночью, был достаточно прост, чувствовалось, что он из магазина готового платья, а для костюма-двойки это не слишком выигрышный вариант. Он был цвета морской волны, что не очень подходило к цвету лица Хадиджи. Для нее, он уже это понял, нужны были белые, черные цвета, шелковые ткани, какие-то блестящие, золотые, пурпурные тона. Место, где они должны встретиться, должно быть не очень известным и достаточно укромным, не слишком фешенебельным и в то же время не очень простым – одним из тех кафе и небольших ресторанов, которых много в Париже, и где всегда можно выглядеть элегантным, даже надев свитер и брюки. Сен-Жермен де Пре? Конечно же, девушка из солнечной страны не очень подходит для кварталов Рин Куш, она очень ухожена и в то же время слишком таинственна.

Позвонив ей, он спросил:

– Хадиджа, я тебя разбудил?

– Как я не люблю этот телефон! Но, наверное, ты единственный мужчина, благодаря которому мне удастся оценить это чудо техники. Ведь это единственный путь к нашей новой встрече после разлуки. Ты хорошо спал?

– Я даже не думал спать, мне было некогда. Я звоню тебе из бюро, как мы и договорились.

– Может, тебе неудобно говорить, тебя слушает телефонистка или еще кто-нибудь?

– Нет, мой телефон отдельный. Здесь никого нет, кроме тебя. Я вижу тебя рядом с собой на постели.

– О, у тебя хорошее зрение, А ты заметил, что я как раз зевала и потягивалась, как мартовская кошка? Я чувствую себя очень счастливой. Это великолепное пробуждение.

– Ты видела какие-нибудь сны?

– Постоянно один. Принц из «Тысячи и одной ночи».

– Значит, этот сон продолжается?

– Да, я надеюсь, что он будет долгим. Ты меня любишь хоть немного, Ален?

– Больше, чем этой ночью. Но вечером я буду любить тебя еще больше.

– Ты подумал, где мы встретимся?

– Ты знаешь бар «Harry's» на улице Дуну?

– Кто его не знает? Кто хотя бы раз встречался с англичанами, знает этот бар.

– А, так ты знаешь каких-то англичан?

– Да их ведь много во всем мире, ты уж за это меня не упрекай.

– Ну что ж, значит, в восемь часов в баре «Harry's». По крайней мере, ты девушка, которая не опаздывает?

– О, ты будешь удивлен. До вечера, моя любовь.

– Ты меня не поцелуешь?

– Через телефон? Это очень легко, но я тебе скажу кое-что и этим пополню твои знания арабского языка. Ма эс салама...

– Это чудесно! И что же это значит?

– До свидания...


Ален приехал на добрых четверть часа раньше, чтобы наблюдать, как молодая девушка войдет в дверь этого заведения, посещаемого многими англосаксами, которые приезжали в Париж, деятелями кино и театра, длинноволосыми юнцами и девушками с очень короткими прическами. Сюда также заходили провинциалы, приехавшие в Париж и желавшие открыть для себя место, где собирается весь цвет международной богемы. Он сидел у стойки, даже не притронувшись к стакану заказанного виски, рассматривая посетителей, и все время следил за входом – ждал, когда появится его красавица.

Ровно в восемь она появилась. Это было новое, ослепительное видение – он не верил своим глазам, не мог оторвать от нее взгляда, как, впрочем, и все присутствующие в баре. Ее появление было настолько впечатляющим, что казалось, что это создание из сна или какой-то мечты. Легкая и непринужденная, она казалась почти нереальной в дымной атмосфере этого зала, словно священная жрица, которая ступает в дыму благовоний и ладана по храму неведомого божества.

Шум и разговоры в баре стихли, в молчании все смотрели на незнакомку, спрашивая себя: «Кто это такая? Откуда она?»

Она приближалась своей независимой легкой походкой дикой кошки, уверенная в себе, видя, какое впечатление она производит на окружающих. Ее красивые губы были чуть приоткрыты в триумфальной улыбке. В ту же секунду Ален понял свою ошибку: он не должен был приглашать ее сюда. Он боялся, что она будет не слишком элегантна, и в то же время опасался, что этот зал не будет соответствовать такой красивой женщине, на которую все смотрели с вожделением и завистью. Особую зависть она, конечно, вызвала у женщин, потому что они увидели в ее лице недосягаемую соперницу.

Ален наклонился, чтобы поцеловать ей руку, и несколько замешкался, чего, конечно, не заметили в зале, но от нее он этого скрыть не мог. Его поразили ее руки: на правом указательном пальце сиял огромный рубин. Все остальные пальцы, кроме больших, обеих рук были унизаны драгоценными перстнями с изображениями каких-то индуистских божеств. Красивые тонкие руки являли собой образец красоты и богатства. Запястья были обвиты золотыми браслетами. На ногах, которые так понравились ему в прошедшую ночь, были золотые сандалии.