Стоун смутно сознавал, что колпак откинут, и девушка может увидеть его лицо. Это было бы некстати, но мало волновало его в тот момент. У него и так достаточно причин для волнения, волнения куда более приятного. Не мог же он заниматься любовью в дурацком колпаке! Что с того, что его прекрасная незнакомка не отдает себе отчета в том, что происходит? Зато она едва ли вспомнит события этой ночи, и вот это как раз весьма кстати.

— Тара. — прошелестело у него над ухом, — мое имя Тэра.

И в тот же миг все исчезло: и поцелуи, и прикосновения, и тяжесть тела. Она оказалась свободна, но не так, как ожидала, как желала, — свободна для пустоты. Тэра почувствовала разочарование, она не понимала, что за ошибку совершила.

Стоун смотрел на девушку, опершись на локоть. Он не верил своим ушам. Хотя слова прозвучали едва слышно, он прекрасно разобрал их и был так поражен, что буквально отпрянул.

— Тэра Уинслоу? — уточнил он, заранее зная ответ.

Когда девушка едва заметно кивнула, он словно укушенный змеей рывком соскочил с ложа. Судорожно натягивая колпак, Прескотт невольно бросил взгляд на левую руку, которой только что приподнимал голову Тэры Уинслоу. На пальцах была кровь! Значит, она все-таки ранена? Дьявольщина, что это на него нашло? Теперь, когда он опомнился, случившееся казалось нелепым, недостойным. Он, Стоун Прескотт, при всей своей ожесточенности был не из тех, кто набрасывается на первую встречную. Никогда прежде с ним такого не случалось.

Он стоял и смотрел сквозь прорези в колпаке на распростертое тело, на платье, разорванное до пояса, на задранный подол, открывавший бедра, и лицо его пылало. Стоун . поднял сброшенное на пол одеяло и укрыл им полуобнаженное тело Тэры… тело, которое он так смело ласкал. Боже правый, он почти овладел дочерью Теренса Уинслоу!

Теперь Прескотт ясно представлял себе, как именно разыгралась трагедия на пустынной дороге. Очевидно, Тэра упала, когда умирающий дон Мигель рухнул на нее все своей тяжестью. Она не была серьезно ранена… разве что ее добродетели нанесли моральный ущерб. Стоун криво усмехнулся, представив себе реакцию Теренса Уинслоу, если тот узнает об этом. Придя в ярость, он ревел, как дикий медведь. Он так гордился своей дочерью, что мог, пожалуй, придушить ее обидчика собственными руками. Сколько Стоун его знал, Уинслоу только и делал, что расхваливал юную леди, превозносил до небес ее здравый смысл и практичный, острый ум. По его словам, она была чуть ли не святая.

— М-да… — пробормотал Стоун, кусая губы, — остается надеяться, что ты все забудешь, моя красавица.

Он постарался поскорее покончить с заботами о своей подопечной, промыв рану и сделав удобную повязку.

Спина у него затекла, и Стоун поднялся, чтобы как следует потянуться. Теперь, глядя на Тэру, он испытывал только чувство вины. Некоторое время он расхаживал по хижине, потом вдруг остановился и выругался. До Кларендона путь неблизкий, однако неблагоразумно оставлять Тэру в хижине, на этом ложе. Она могла вспомнить все и возненавидеть его на всю оставшуюся жизнь.

Наконец Стоун принял решение. Получше укутав спящую девушку тонким одеялом, он поднял ее на руки и, ворча, пошел к терпеливо ожидавшему жеребцу. Каков бы ни был путь до Кларендона, он доставит Тэру отцу. Натягивая удила, Стоун раздраженно щурился. Что за ночь! Убит бедный, ни в чем не повинный дон Мигель, дочь Теренса Уинслоу тоже получила рану, а что касается убийцы…

Ненависть исказила лицо Стоуна. Нетрудно предположить, кто стоял за ужасными событиями этой ночи. Без сомнения, как и каждый раз, он умело скрыл свои следы и заготовил твердое алиби на случай вмешательства закона. Больше года Стоун в обличье призрака Пало-Дуро объезжал владения Меррика Рассела, надеясь, что рано или поздно гот как-то выдаст себя и дело наконец будет передано властям. Но тот был слишком ловок и хитер. Правда, с появлением медальона надежда снова забрезжила в душе Стоуна.

Припомнив случившееся в хижине, он мог только удивляться, как даже столь красивая женщина сумела заставить его забыть о жажде мести. Это было как воспаленная рана в его душе, как яд в крови. Да и к чему все то, что он испытал с Тэрой? Упоение обернулось виной и горечью. У него был один-единственный интерес к каньону Пало-Дуро: правда, вся правда насчет ранчо, владельцем которого был Меррик Рассел.

На этот раз Дьябло двигался в противоположную от хижины сторону, осторожно ставя свои широкие копыта на узкую тропу, ведущую вверх, на самую вершину. Крепкий песчаник стен каньона вздымался так близко, что плечо седока почти касалось его, с другой стороны открывалась пугающая крутизна. Здесь тропа была малопроходима, и.обычно Стоун избегал пользоваться ею, но на этот раз решил спрямить путь до Кларендона. Он смотрел прямо перед собой холодным взглядом и придерживал спящую Тэру равнодушно, без малейшего признака былых эмоций. Для их общего блага эту ночь стоило выбросить из памяти. Судьба не могла столкнуть его с этой девушкой вновь.

Теренс, конечно, перевернет небо и землю, чтобы выяснить, что случилось с его дочерью по дороге в Кларендон, и возможно, Тэра сумеет опознать убийцу дона Мигеля. Так думал Стоун Прескотт — знаменитый Ночной Всадник, призрак каньона Пало-Дуро, пока его белый жеребец двигался к вершине.

Глава 3

Это был тот странный час перед рассветом, когда ночь становится особенно темной. Стоун Прескотт спешился и понес мирно спящую Тэру к небольшому, но уютному домику, всю переднюю часть которого занимала редакция. Однако, собравшись постучать, он отдернул руку от двери и нахмурился. Как объяснить Теренсу Уинслоу, что платье его дочери разорвано до самой талии? Стоун надеялся, что до объяснений дело не дойдет, но все же принял меры предосторожности, закутав девушку поплотнее.

Постучав, он некоторое время ждал с самым бесстрастным видом, сохранив его и тогда, когда дверь открылась и на пороге появился всклокоченный хозяин дома. Зоркие глаза Теренса первым делом уставились в сверток на руках нежданного гостя. Сообразив, чье именно лицо он видит перед собой, Уинслоу побледнел.

— Тэра! О Боже!

Голос был полон тревоги и прозвучал, как зловещее воронье карканье. Энергичный газетчик Кларендона был в этот момент просто отцом, тревожившимся за жизнь дочери.

— Что с ней? Неужели она?..

— Нет-нет, просто спит, но была без сознания. Ударилась головой при падении, — угрюмо ответил Стоун. — А вот дон Мигель получил сполна.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Теренс Уинслоу, на минуту отводя взгляд от безмятежного лица дочери.

— Что он мертв. — С этими словами Ночной Всадник бесцеремонно протиснулся в дом, где ему уже приходилось бывать, и направился прямо в спальню для гостей. — Что касается вашей дочери, то она уже была без сознания, когда я подоспел. Мне удалось ненадолго привести ее в чувство, и она назвала свое имя. Вряд ли ей удастся опознать убийцу, но попробовать стоит.

— Значит, дона Мигеля больше нет в живых? — недоверчиво переспросил Теренс. — Бедняга! Не думал я, что до этого дойдет!

— Да неужто? — с сарказмом осведомился Стоун. — А между тем сообразить было нетрудно. Меррик Рассел начал коситься на старика с того самого момента, как тот приступил к делу. У негодяя нюх на ищеек! Он убил дона Мигеля потому, что сдали нервы. В последнее время Меррик на взводе. — Стоун покачал головой и подавил вздох. — И о чем я только думал, когда решил воспользоваться услугами старика? Впрочем, я знал, что лучше его никто с этим не справится.

— Да-да, я тоже виню себя за случившееся, — поспешно добавил Теренс Уинслоу. — Моя бедная дочь претерпела такие испытания… никогда себе этого не прощу!

— Чем винить себя, лучше принесите теплой воды и бинт, — довольно резко произнес Стоун.

Как только отец Тэры бросился исполнять приказание, Прескотт заторопился. Он развернул одеяло, затем окончательно разорвал платье пополам и раздел девушку до нижней юбки. Остатки многострадального платья Стоун сунул в недра своего объемистого плаща, подальше с глаз Теренса. После этого он. укрыл Тэру покрывалом до самой шеи, заботливо подоткнув его вокруг плеч. Лишь несколько секунд она лежала перед ним полуобнаженная, как тогда в хижине, но Стоун не позволил себе затягивать созерцание. Довольно и того, что уже случилось. И все же он не мог отказать себе в удовольствии прикоснуться к шелковистой щеке. Лицо Тэры Уинслоу было удивительно красивым, но теперь она уже не была для Стоуна случайной встречной, безымянной красавицей, и у них не могло быть ничего общего.

Появился Теренс с тазиком воды и бинтами, и это избавило Прескотта от размышлений на неприятную тему. «Самое время», — угрюмо подумал он.

Однако так стремительно отдернул руку при появлении хозяина дома, что сдвинул покрывало. Теренс нахмурился и приостановился, заметив голое плечо дочери.

— Что это значит? — воскликнул он, глубоко шокированный. — Ты что же, посмел ее раздеть?

— Для меня она не женщина, а пациент, — отрезал Стоун, хмурясь в ответ.

Однако Теренс Уинслоу был не расположен принять это объяснение.

— Мы здесь не в больнице, Ночной Всадник! — возразил он с возмущением. — Яне потерплю подобных вольностей! Даже я, отец, не осмелился бы…

— И очень глупо! — взорвался Стоун, позволяя гневу разгореться, поскольку это заглушало чувство вины. — Значит, вы предпочли бы оставить дочь в заскорузлом от крови платье? Что толку в идиотских приличиях! Хороший отец думал бы о здоровье дочери.

С этими словами он выхватил у Теренса тазик и бинты.

— Да, по на ней осталась хотя бы нижняя юбка и… э-э… панталоны?.. — бормотал Теренс, разрываясь между негодованием и смущением. — Или ты видел ее… э-э… голой… Как неприлично!

— Она все еще в нижней юбке и прочем, — процедил Стоун.

— Дьявольщина! Сейчас я бы предпочел, чтобы ты и на деле был бестелесным духом, обличье которого присвоил, — проворчал Теренс. — Если ты когда-нибудь даже намекнешь ей, что…

— Я буду нем как рыба, — буркнул Стоун.. — Но уж и вы не проговоритесь, мистер Уинслоу.

Он сбросил колпак и начал осторожно разматывать наспех сделанную повязку из тряпицы.

— Как я могу проговориться? — воскликнул Теренс, заглядывая поверх его плеча (он .остыл, по все еще выглядел недовольным). — Если Тэра узнает, что ее раздевал первый встречный, она умрет от стыда. Моя девочка так щепетильна в этом вопросе!

— Кстати. — встрепенулся Стоун, — не забудьте уведомить власти. Я бы сделал это сам, да боюсь, они не поверят призраку. Лучше я займусь багажом вашей дочери, оставлю его на окраине, в зарослях за большим дубом, откуда вы сможете незаметно его забрать. Горожанам ни к чему знать, что Тэра Уинслоу замешана в случившемся, не так ли ? Тот единственный, кто об этом знает, вряд ли захочет обнародовать секрет.

Теренс Уинслоу кивнул. Его очень тревожило, что придется делить секрет с убийцей. Его дочь б роли свидетеля преступления! Вряд ли это понравится тому, кто хладнокровно застрелил безоружного старика.

— Давай обдумаем план действий, — сказал он рассеянно.

— Тут нечего обдумывать, — отрезал Стоун, видя, что обычное самообладание и бойкость ума изменили газетчику перед лицом нависшей над дочерью опасности. — Было темно, и скорее всего нападавший скрыл свое лицо. Не тревожьтесь больше, чем нужно. В ваших руках мощное оружие — газета. Поместите заметку о преступлении на дороге в Кларендон и добавьте, что личность убийцы не установлена. О спутнице дона Мигеля не упоминайте вообще.

— Это имеет смысл, — энергично подтвердил Уинслоу, с усилием возвращаясь к действительности. — Страшно жаль, что старик так закончил свои дни. Хороший был человек и не заслужил смерти от пули злодея.

— Да уж, человек он был исключительный.

В тоне Стоуна слышались нескрываемая горечь, раскаяние и что-то вроде упрека, поскольку он чувствовал, что на самом деле смерть старого испанца мало трогает отца Тэры. Он молча наложил повязку, поднялся и пошел к двери, но потом остановился.

— Не вижу причин объяснять мне очевидное. Сам знаю, что чем меньше Тэра знает, тем лучше для нее. Что касается тебя, то будь осторожен. Снаружи все еще темно, но риск, что тебя заметят у моего дома, все же есть.

— Больше всего я сожалею, что не сумел обеспечить безопасность обоих путешественников, — только и сказал Стоун.

Уинслоу не последовал за гостем. Едва дождавшись, пока закроется дверь, он склонился над спящей дочерью. Его Тэра, его дорогая малышка! Подумать только, он сам, своими руками, навлек на нее весь этот кошмар!

Он сознавал, что здравый смысл обычно изменяет ему, когда дело касается дочери, но ничего не мог с собой поделать. Вот и сейчас Теренс страстно желал повернуть время вспять, чтобы проклятое письмо, которым он вызвал дочь в Кларендон, не было написано.

Уинслоу думал о том, что мать Тэры, конечно же, устроила истерику по этому поводу… и, возможно, на этот раз была права. Он хотел для дочери полной жизни, новых впечатлений и интересных знакомств и не учел, что все это может быть сопряжено с опасностями. Три года разлуки с дорогим существом! Это было больше, чем он мог вынести.