Джорджетт Хейер - Зов сердец

Девушка, похоже, была совершенно не готова к столь неожиданному повороту событий и перепугалась не на шутку. Ей нравились ухаживания бесчисленных поклонников, но на пути искателей ее руки всегда стояла бдительная леди Болдервуд. А сейчас бедняжка Марианна совсем растерялась, не зная, как выпутаться из неловкого положения. Она шарахнулась в сторону, испуганно повторяя:

— О нет! Умоляю вас, только не это!

Он бросился к ней, сжал ее дрожащие руки, которые она умоляюще протянула к нему, и неминуемо запечатлел бы поцелуй на побледневших щеках, если бы в эту минуту в гостиную не вплыла его сестра, по пятам за которой следовал эрл. При звуке хорошо знакомого голоса сводного брата, резко окликнувшего Мартина, пелена, застилавшая его глаза, мгновенно рассеялась. Он круто повернулся, щеки его побагровели от смущения, а в глазах вспыхнул огонь стыда и бешеной ярости.

Марианна смутилась ничуть не меньше. Она стояла, дрожа всем телом и опустив голову, чтобы никто не увидел слез, которые повисли у нее на ресницах. Вырвавшийся у леди Грампаунд удивленный крик: «Ради всего святого, что здесь происходит?!» — отнюдь не разрядил обстановку. Горло Марианны перехватило судорогой, она едва смогла бессвязно пролепетать несколько слов и с благодарностью утопающей вцепилась в протянутую эрлом руку. Тот, поняв смущение девушки, мигом оказался возле нее, но своему обыкновению невозмутимо объявив:

— Я везде искал вас. Уже строятся пары для следующего танца. Мне довелось стать свидетелем прискорбного происшествия, которое произошло с вашим туалетом. Надеюсь, мой брат смог вам услужить?

— О да! Конечно! Так мило с его стороны! — пролепетала Марианна. — Это не имеет никакого значения… Пустяки!

Она тут же проследовала вслед за ним к выходу, но здесь их перехватил лорд Улверстон, который игриво заявил:

— Жер, ну и негодник же ты! Собирался надуть меня, да? Ведь мисс Болдервуд обещала этот танец мне. Ну-ка, руки прочь от нее, злодей!

Он тут же понял, что девушка страшно смущена. Один быстрый взгляд — и виконт смекнул, что причиной ее смущения является не кто иной, как Мартин, и с той готовностью, которая была отчасти свойством его природной доброты, а отчасти — следствием хорошего воспитания, продолжил шутить и смеяться, обвиняя эрла во всевозможных грехах, обещая, что не далее как утром вызовет его на дуэль.

— Нет, нет! — воскликнул Жервез, охотно включившись в игру. — Хорошенькое дело! А как же законы гостеприимства? И если ты настолько потерял голову, что забыл об уважении к хозяину, то уж я, поверь, о своем долге не позабуду!

— Гром и молния, Жер! Мисс Болдервуд, не слушайте этого краснобая! Однажды во Франции он сыграл со мной точно такую же шутку, при этом, не задумываясь, объяснил, почему я не должен быть на него в обиде! Ну пойдемте же! Если не поторопимся, для нас не останется ни одного свободного места!

Эрл передал смущенную Марианну с рук на руки другу, и она с облегчением позволила проводить ее в зал. Как только они исчезли, Жервез повернулся к брату и, смерив его с ног до головы презрительным взглядом, сурово произнес:

— Возьми себя в руки, Мартин, и постарайся хотя бы выглядеть джентльменом! Может быть, подобные манеры и произвели бы впечатление на маскараде в Ковент-Тарден, но в Стэньоне они совершенно неуместны!

— Как ты смеешь?! — вспыхнул Мартин, шагнув к нему. — Какое у тебя право судить о моем поведении?

— Ты забываешься! Меня касается поведение любого, кто живет под моей крышей!

— Да, конечно! Хочешь избавиться от меня, разве не так? Боишься, что, пока я здесь, у тебя нет ни малейшего шанса заполучить Марианну!

— Я бы предпочел, чтобы имя мисс Болдервуд не упоминалось! Довожу до твоего сведения, я не позволю, чтобы моих гостей оскорбляли, тем более, что речь идет о молодой девушке, доверенной нашему попечению. Тебе должно быть стыдно!

А поскольку Мартину и без того было стыдно, последнее замечание заставило его окончательно потерять голову от бешенства. К тому же сестрица, решив, видимо, и дальше испытывать его терпение, произнесла нравоучительным тоном, так похожим на материнский:

— Вынуждена признать, что Сент-Эр абсолютно прав. Такое поведение, мой дорогой брат, нельзя назвать иначе, как недостойным джентльмена. Грампаунду это совсем не понравится.

— Грампаунд может убираться к дьяволу, если ему угодно, а заодно прихватить с собой и тебя, и Сент-Эра! — взревел Мартин.

— Нет, Мартин, не стоит испытывать наше терпение и дальше, — невозмутимо посоветовала сестра. — Лучше попроси прощения у мисс Болдервуд. Я непременно скажу ей, что ты был совершенно пьян.

— Только попробуй! Не вздумай вмешиваться, Луиза, иначе тебе не поздоровится! К твоему сведению, я собираюсь жениться на Марианне!

— Возможно, — сухо кивнул эрл. — Но прежде чем ты привлечешь к ней внимание всего общества, которое она сама, возможно, сочтет нежелательным, советую тебе заручиться согласием ее отца!

— Совершенно верно, — согласилась леди Грампаунд. — Перестань бесноваться, Мартин, Сент-Эр прав. Вот когда Грампаунд делал мне предложение, то он решился поговорить со мной только после того, как убедился, что наш дорогой папа ничего не имеет против. Да и вообще, пока мама со мной не переговорила, я и понятия не имела, что Грампаунд питает ко мне какие-то нежные чувства. Он с таким уважением ко мне относился, что порой мне казалось, будто его больше волнует, что подадут на обед! — Она разразилась добродушным смехом, воскресив в памяти столь волнующие ее воспоминания.

Но единственное, чего Луизе удалось добиться, так это то, что младший брат смерил ее презрительным взглядом с головы до ног. И без того тонкие его губы сжались так, что превратились в тонкую линию, словно кто-то полоснул бритвой у него под носом.

— Уверен, что Грампаунд в подобных обстоятельствах вел себя как подобает, — твердо заявил Жервез. — Но по-моему, на эту тему сказано уже достаточно. Думаю, нам всем следует вернуться в зал для танцев.

— Вот только я еще пока ничего не сказал! — взревел Мартин, обращаясь к нему. — Будь любезен, перестань разговаривать со мной, словно я последний прохвост, собирающийся обольстить Марианну! Это не так, и если ты надеешься, что я намерен на коленях вымаливать у тебя разрешение на ней жениться, то очень ошибаешься!

Тираду Мартина прервало появление Тео, который заглянул в гостиную. Лицо его было удивленным и слегка смущенным. Быстро захлопнув за собой дверь, он воскликнул:

— Жервез! Мартин! Ради бога! Вы так кричите, что слышно в зале! Что случилось?

— Ничего, что бы касалось тебя! — рявкнул Мартин.

— Это все Мартин виноват, — объяснила леди Грампаунд. — Он вел себя просто отвратительно и скоро сам это поймет! И так всегда! А мама так его балует, что Грампаунд всегда говорит — ничего удивительного…

Жервез быстро прервал ее:

— Грампаунд, конечно, на редкость порядочный человек, Луиза, но, думаю, маме совсем не понравится, что он о ней думает. Позволь, Тео проводит тебя в зал! Если мы все вместе тут застрянем, пойдут разговоры.

— Может, именно тебе стоит пойти в зал с Луизой? — напрямик предложил Тео.

— Ерунда! Конечно, мы с Мартином немного повздорили, но, уверяю тебя, до смертоубийства дело не дойдет. Луиза, ты крайне меня обяжешь, если и словечка не проронишь о том, что здесь произошло. Кстати, нет никакой необходимости обсуждать это происшествие даже с Грампаундом!

— Если кому и нужно не знать, так это маме, — заявила ее милость, невозмутимо подбирая шлейф. — Как бы то ни было, я ей не скажу, к тому же она и пальцем не позволит тронуть своего обожаемого Мартина! Так было и всегда будет, не правда ли?

С этими словами любящая сестра приняла предложенную ей Тео руку и пошла с ним в бальный зал, чтобы там не медля ни минуты поведать ему обо всем.

Оставшись наедине со сводным братом, Жервез заговорил уже мягче:

— Согласен, все это крайне неприятно, но мы должны сделать вид, что ничего не произошло! Прошу простить, если я погорячился, но пытаться поцеловать молодую девушку против ее воли, да еще когда она находится в доме при подобных обстоятельствах, это уже верх неприличия, ты не находишь?

Но снисходительность брата, отпор, полученный от Марианны, да еще собственные угрызения совести довели Мартина до такого состояния, что примирение было уже невозможно. Дрожащим от злобы голосом он крикнул Жервезу в лицо:

— Оставь меня в покое, будь ты проклят! — и выскочил из гостиной.

Конечно, трудно было ожидать, что после столь волнующих событий вечера мисс Болдервуд смогла бы уснуть, не излив душу подруге. Доброта лорда Улверстона и его неиссякаемое остроумие немного привели ее в чувство, но нервы девушки были натянуты до предела. До сих пор Марианна еще никогда не оставалась наедине с мужчиной, если, конечно, не считать отца. Даже когда эрл учил ее править экипажем, позади них всегда маячил грум. Иногда такая назойливая опека родителей изрядно ее раздражала. Марианна обожала кокетничать с окружавшими ее многочисленными поклонниками, но в своей детской наивности не догадывалась, что подобная тактика может заставить кого-то из них потерять голову. Когда же так и случилось, когда ее легкомыслие чуть было не довело до беды, она страшно перепугалась. Еще немного, и Марианна даже уверила бы себя в том, что она одна из тех несчастных падших девушек, в обществе которых допускаются всякие вольности.

Однако, как ни странно, мисс Морвилл отнеслась ко всему с полным спокойствием и присущим ей здравым смыслом. Невозмутимо выслушав признание и согласившись, что, конечно, оказаться в подобной ситуации весьма неприятно, она добавила, что лично ее ничуть не удивляет, что Мартин настолько забылся.

— А чего же вы ожидали, Марианна? Ведь вы так прелестны, да еще и отчаянная кокетка!

— О боже, я в жизни так не пугалась! Мне и в голову не приходило, что он может решиться на такое!

— Да, конечно. Но ведь, в конце концов, он еще очень молод. Думаю, что сейчас Мартин просто сгорает со стыда, — примирительным тоном сказала мисс Морвилл. — На вашем месте, Марианна, я бы не стала так уж расстраиваться по этому поводу!

— Как вы можете так говорить? Он вел себя, словно я… словно я последняя девка! — На лице мисс Морвилл появилось легкое удивление, и Марианна возмущенно добавила: — Не понимаю, Друзилла, как вы можете быть такой бесчувственной?! Вы только попробуйте представить себя на моем месте!

— Можно, конечно, попробовать, — пробормотала мисс Морвилл. — Не знаю только, получится ли… Видите ли, весь ужас в том, что пока что никто и не делал попытки меня поцеловать!

— Завидую вам! — фыркнула Марианна. — Хотелось бы знать, с каким лицом я выйду к завтраку. Ведь там будет Мартин, а я даже не знаю, как посмотрю ему в глаза! Просто не смогу!

— Глупости, ничего страшного! — уверенно возразила подруга. — Кстати, утро уже наступило, и если уж вы собираетесь идти на завтрак, так до него осталось совсем немного!

Это весьма здравомыслящее замечание было воспринято девушкой с унынием, Марианна жалобно пробормотала, что Друзилла, похоже, совершенно не понимает всех ее страданий. Не важно, за завтраком или за ужином, просто от одной мысли, что придется встретиться с Мартином, ей становится дурно.

— Думаю, ему тоже становится дурно от этой мысли, — предположила мисс Морвилл, — так что, чем раньше вы через это пройдете, тем лучше для вас обоих.

— Господи, если бы я могла вернуться домой! — простонала Марианна.

— И вернетесь. Через день-два. А вот если уедете немедленно, тогда, я уверена, тут же поползут всякие слухи. Думаю, вы этого не хотите, не так ли? Да и потом, живя по соседству, разве вы сможете долго избегать Мартина?

На это трудно было что-то возразить. Марианна приложила платочек к глазам и после того, как в должной мере высказала свое возмущение наглостью, бесстыдством и глупостью Мартина, предположила, что все это — результат плохого воспитания, а после рассыпалась в похвалах исключительной тактичности и доброте лорда Улверстона.

— Уверена, я никогда, никогда не смогу отблагодарить виконта за его доброту! — воскликнула она. — Ведь он наверняка видел, что со мной творится: я была так перепугана, что едва могла говорить, а встретиться с ним взглядом было выше моих сил! При одной мысли, что он, возможно, сейчас спросит, что произошло, мне хотелось зарыдать! Но он этого не сделал! Было что-то очень трогательное в том, как заботливо он предложил мне руку, принес стакан лимонада да еще приговаривал, дескать, в зале так жарко, не хочу ли я, чтобы он отвел меня куда-нибудь, где будет немного прохладнее! А потом мы поболтали о том о сем, пока я не успокоилась и… Другого такого доброго человека просто не знаю!…

Мисс Морвилл с готовностью поддержала разговор, стараясь отвлечь Марианну от тяжелых воспоминаний. Несмотря на желание поскорее прервать тягостную беседу, Друзилла напомнила, как печально было бы именно сейчас уехать из Стэньона, не познакомившись как следует с таким замечательным человеком, как виконт. Безыскусный панегирик, который прозвучал в ответ, породил в ее душе неясное подозрение, что, случись на месте Мартина лорд Улверстон, его объятия были бы приняты куда благосклоннее. Однако она была достаточно умна, чтобы оставить эти мысли при себе. Марианна считала, что глаз не сомкнет в те немногие часы, которые еще оставались до рассвета. Однако они вдруг сами собой закрылись. Убедившись, что Марианна провалилась в сон, Друзилла отправилась к себе. К завтраку спустились только мужчины. Большинство дам покинули свои спальни лишь к одиннадцати, в том числе и леди Грампаунд, которая, казалось, встала лишь для того, чтобы убедиться, что ее сыновья отправятся с Мартином на обещанную прогулку. Несмотря на его возмущение и ссылки на то, что, уехав из замка, он не сможет попрощаться с гостями, которые покинут Стэньон после завтрака, она без обиняков заявила: заняться племянниками — его святой долг. Напоминание же о его безобразном поведении накануне заставило Мартина пробормотать сквозь зубы, что если эта жертва с его стороны заставит Луизу поскорее убраться из Стэньона вместе со своими отпрысками, то он готов незамедлительно ее принести.